Ватанен неоднократно нарушал супружескую верность. Летом он ввел официальные органы в заблуждение тем, что не сообщил об изменении адреса, совершив побег из семьи. На основании этого он является бомжем. Кроме того, Ватанен в течение нескольких дней содержал на своем попечении дикое животное без соответствующего на то разрешения. В Нильсия Ватанен браконьерствовал, используя острогу, и ловил рыбу в компании некоего Ханникайнена без соответствующего разрешения; во время лесного пожара он оказался причастен к нарушению закона о производстве и обороте алкогольной продукции, распивая незаконно произведенный алкогольный напиток; во время вышеупомянутого лесного пожара Ватанен на сутки пренебрег выполнением порученного ему задания, принимая участие в распитии алкоголя в сопровождении некоего Салосенсаари; в Кухмо Ватанен надругался над покойником; находясь в деревне Мелтаус на реке Оунасйоки, оказался причастным к присвоению и незаконной продаже немецких военных трофеев; в Посио его вина заключалась в истязании животного; в Виттумайсенойя он нанес телесные повреждения лыжному инструктору по фамилии Каартинен и своевременно не предупредил власти о местонахождении берлоги опасного медведя в районе долины Ляяхкимакуру в Сомпио; участвовал в незаконной охоте на медведя без разрешения на право ношения оружия; участвовал в организованном Министерством иностранных дел торжественном ужине без официального приглашения; обманным путем добился оказания медицинской помощи находящемуся на его попечении зайцу в государственном исследовательском учреждении г. Хельсинки без соответствующей оплаты; нанес телесные повреждения секретарю молодежного союза коалиционной партии в туалете одного из ресторанов г. Хельсинки; находясь в состоянии алкогольного опьянения, управлял велосипедом, направляясь в Керава; во время поездки в Туренки и Ханко, состоя в законном браке, обручился с некоей госпожой Хейккинен; повторно принял участие в незаконной охоте на медведя без соответствующего разрешения на право ношения оружия и во время данной охоты пересек границу Республики Финляндия и СССР без необходимых для этого паспорта и визы; а после этого он оказался виновен в тех преступлениях, о которых и сделал признания советским официальным органам.
Далее в докладной записке сообщалось, что Ватанен как лицо, виновное в совершении многочисленных преступлений, подлежит выдаче финляндским официальным органам для совершения правосудия. Там же выдвигались требования депортации Ватанена и возвращения в Финляндию шкуры убитого им медведя, а также передачи в Финляндию находящегося на попечении Ватанена зайца.
— Ну ты, брат, еще тот преступник, — рассмеялся старший следователь в Петрозаводске. — Мне ничего не остается, как отправить тебя в Ленинградское управление, пусть они там решают.
В Ленинграде Ватанена поселили в гостинице «Астория» на то время, которое было необходимо, чтобы рассмотреть дело с точки зрения законов Советского Союза. Советские официальные органы отказались от всех претензий к нему, и 13 июня Ватанен был доставлен к поезду на Финляндский вокзал. Сопровождавший майор крепко обнял его, расцеловал в обе щеки и сказал:
— Ну, товарищ, как выйдешь на свободу, приезжай снова в «Асторию», уж тогда мы выпьем вместе!
Далее с Ватаненом произошло следующее: его арестовали в Вайниккала[11] и в тюремном вагоне доставили в Хельсинки, куда отправили и зайца; последний путешествовал в фанерном ящике, в боковых стенках которого были проделаны дырки, а на крышке написано «Живые звери».
Во время предварительного следствия Ватанен не проявлял раскаяния, а наоборот, упорствовал в своих убеждениях, так что даже ласковый тюремный пастор встряхивал головой, удерживая подступавший к горлу комок. У чиновников появились проблемы с зайцем: бесспорно, он являлся собственностью Ватанена, так что не могло быть и речи о том, чтобы убить его или съесть. Через адвоката Ватанен передал требование, чтобы заяц был осужден как соучастник всех тех преступлений, в которых обвиняли Ватанена. Если придется отбывать наказание, думал он, так уж лучше вместе с любимым существом.
Председатель Комитета по содержанию заключенных, проштудировав подборку законов, пришел к выводу, что, если бы Ватанен был женщиной, а заяц — ее (его) младенцем, можно было бы младенца поместить вместе с матерью для отбывания наказания до того момента, когда ребенок сможет обходиться без матери, но в Финляндии такое обхождение с животными запрещено. К тому же заяц, по сути дела, не является домашним животным Ватанена. В то же время, отметил в своем заключении председатель Комитета по содержанию заключенных, пребывание домашних или с ними сравнимых животных у заключенных категорически запрещено. Вдобавок ко всему Закон о защите животных может воспрепятствовать помещению зайца в камеру Ватанена, так как камера считается вредным местом для дикого животного, в качестве которого Ватанен имеет юридическое право держать зайца. На основании этого руководство Комитета по содержанию заключенных отказало в помещении зайца в камеру.
— Вы же понимаете, что ваша камера — слишком мрачное место для невинного животного, — пояснил Ватанену тюремный пастор, когда принес ему официальный ответ властей.
Проблема решилась только после того, как Ватанен написал письмо президенту Республики; приклеив письмо ко дну обеденной миски, он тайно переправил его за территорию тюрьмы — в мастерскую по гальванизации посуды, где один из работников проглотил послание, а вечером в своей однокомнатной квартире исторгнул его, высушил, выгладил, вложил в чистый конверт и при свете полной луны в полночь опустил в почтовый ящик президентского дворца, откуда на следующее утро, ровно в 6.00, письмо вместе со многими другими было доставлено в канцелярию президента для рассмотрения.
С момента, когда письмо было вскрыто, до момента, когда зайца принесли в камеру к Ватанену, прошел всего лишь час и десять минут. Когда я спросил Ватанена, как ему все это удалось, он ответил, что не хотел бы больше касаться этого вопроса, ведь с самого начала письмо носило конфиденциальный характер.
Для меня, автора этой книги, исключительным счастьем явилась возможность гостить у Ватанена во время его предварительного заключения; мы вели долгие беседы, я старался делать очень подробные заметки и на их основании написал эту книгу.
В памяти у меня навсегда запечатлелся образ человека, который во многих отношениях производил впечатление глубокомысленного добряка; я навсегда запомню слова, сказанные Ватаненом в конце нашей последней встречи: «Это жизнь».
На мой взгляд, все, совершенное Ватаненом, указывало на то, что он революционер, настоящий бунтарь, и в этом его величие. Когда Ватанен в своей мрачной обители нежно поглаживал зайца, словно ребенка, я понял, каких высот может достичь человеческая сопричастность. Я помню минуты, когда Ватанен полными слез глазами смотрел на каменную тюремную стену, и непонятно отчего мною овладело чувство, будто ничто на свете не помешает этому загнанному в тупик человеку продемонстрировать глубочайшую силу его характера.
Когда эта книга уже должна была отправиться в типографию, мне принесли доставленную верховым нарочным телеграмму-молнию прямо из тюрьмы: Ватанен и заяц бежали!
Я немедленно прибыл в тюрьму и там узнал, как был совершен побег. Это одно из самых невероятных событий в нашей уголовной истории! Ватанен испытывал столь великую тягу к свободе, что в один из тоскливых дней он с зайцем на руках просто шагнул сквозь стену своей камеры во внутренний двор тюрьмы, пересек его и, подойдя к внешней стене, вышел сквозь нее наружу, на свободу. После этого ни его, ни зайца никто не видел. Тюремные охранники словно окаменели возле своих пулеметов и автоматов и были не в состоянии препятствовать побегу. Кстати, и адвокат Ватанена, вице-судья Л. Хейккинен, на следующий день после побега исчезла, и ни у кого нет ни малейшего понятия о месте ее пребывания.
Данный поступок, последний из известных, еще раз подтверждает, что с Ватаненом шутки плохи.
Суомусярви, 14.5.1975
Ленсман — представитель полицейской власти в пригородах и сельских местностях Финляндии и Швеции. (Здесь и далее — примеч. перев.)
Тахковуори — горнолыжное курортное местечко в 15 км от Нильсия.
Скютта, Кюости — историк, исследователь; написал о президенте У. К. Кекконене несколько книг. Наиболее известные — «Портрет президента» (1969–1970) и «Неизвестный Кекконен» (1980).
