— Кочегаров, Федор Кочегаров, — нехотя сообщил свои позывные бравый моряк.
— Сэм Наседкин. — Молодой усач положил руку на плечо своего товарища. — А это в прошлом арбатовец, в настоящее время гражданин Польши, Казимир Ковальский. Наш компаньон. Так что у вас за предложение? Выкладывайте.
— Разговор долгий. Думаю, проект следует излагать в более интимной обстановке. — Гость явно рассчитывал на приглашение, но учредители «Галеаса», отойдя в сторонку и посовещавшись, решили не торопить события.
Моряк предложил встретиться у него дома завтра в полдень.
— Вы в какой гостинице остановились? — поинтересовался он. Гость промолчал. Номер в гостинице при бедственном состоянии его финансов был недосягаемой роскошью.
— Полдень, это мне удобно, — не скрывая разочарования, ответил он. — Адрес?
— Есаульская, восемь. Итак, ждем.
На этом высокие договаривающиеся стороны расстались. Галеасцы, закрыв на амбарный замок дверь с причудливым испанским кораблем, покинули подвал и направились по домам, а Николай Шмидт снова очутился на улице.
«Жулики они невысокого полета, — думал он, мысленно анализируя возможности новых знакомых. — Но кое-какие финансы у них есть. А как поднять мое предприятие без денег? Придется брать их в компаньоны. Приходится рисковать».
На этом автор неопубликованного, сулящего богатства проекта отправился на вокзал. Найдя уголок в зале ожидания в компании бедолаг, сорванных с постоянного места жительства бурными переменами, затеянными в стране людьми Нового мышления, он постелил на скамье газету с броскими заголовками «В Талькова стрелял Шляфман», «Красно-коричневые рвутся к власти», «Мавроди сделает вас богатым» и лег, подобрав ноги.
Засыпая, он увидел двух львов, катающих на берегу холодной реки чугунные шары. Это значило, что город, в котором он побывал за несколько месяцев до Арбатова, по-прежнему занимает его мысли.
Глава вторая ЛОТ АУКЦИОНА «СОТБИ'С»
Шел мелкий осенний дождь, из тех, что соленые моряки, проплававшие не один год в холодных морях, называют «бус», а береговые, не потрепанные штормами, жители скромно именуют «морось». Двигаясь вместе с толпой по скользкому тротуару, прохожий миновал здание, на котором рядом с вывеской «Лавка писателей» сверкало малиновое на двух языках «Аптека. Фармация», остановился на мосту около позеленевших от патины коней, хотел было потрепать по ноге косящего глазом скакуна, но передумал, сошел с моста, купил на углу свежий номер газеты «Северные ведомости» и оказался около кинотеатра «Знание — сила». Здесь его внимание привлекла реклама научно-популярного фильма «Как размножаются насекомые» с указанием, что после сеанса зрителям покажут документальные короткометражки и среди них английскую, с переводом — аукцион «Сотби'с».
— В такую погоду только и смотреть, в какие безделушки вкладывает деньги ошалевший от их количества иностранный бизнес, — подумал он вслух, купил билет и вошел в зал.
Кинотеатр, подражая зарубежным синема, крутил ленты без перерыва, в зале был полумрак, пахло кроссовками местной фабрики «Скороход» и лимонадом «Херши». Редкие зрители, сев парочками, подальше друг от друга, шептались, с хрустом рвали зубами обертки шоколадных батончиков «Баунти». Школьницы отдирали от себя руки кавалеров и взвизгивали. На экране мелькали последние кадры из жизни пауков: коварные Джульетты развешивали между деревьями сети, а многоопытные Ромео, зная, чем кончаются любовные игры, убегали от своих подруг.
Появилась финальная надпись «end», пауков сменили англичане.
По полотну поплыли кадры мостов через реку Темзу и башня с часами «Большой Бен». Стрелки часов сменил особняк с дощечкой «Нью-Бонд-стрит» и зал со множеством смирно сидящих джентльменов в черном. Сопроводительный английский текст, едва начавшись было, смолк, и невидимый переводчик, которому до смерти надоели джентльмены, зевнув, сообщил в микрофон по-русски:
— Перед вами очередной аукцион всемирно известной компании. Помимо высокого авторитета, как знаток изящного, компания прославилась тем, что нередко выставляет на продажу вещи, происхождение которых окутано тайной.
Впрочем, это не относится к настоящему лоту. Продается картина известного художника Утрилло «Парижский дворик». Вы видите, как молоток опускается. Продано, продано…
Белый луч над головой зрителей сладострастно вздрагивал, зрители с завистью наблюдали, как тратят деньги заморские воротилы.
— Следующий лот — письмо Черчилля капитану канонерской лодки, которую премьер- министр в 1915 году послал к берегам Африки утопить немецкий крейсер…
Сумма оказалась незначительной, письмо быстро сменило владельца. Наконец на стойке перед аукционистом появился стеклянный колпак, внутри которого на малиновой подушечке поблескивало белыми огоньками что-то затейливое, похожее на крошечный самоварчик, перепоясанное шнурками с камешками и увенчанное золотым крестиком.
— Пасхальное яйцо работы мастерских Фаберже, — сообщил голос. — Восемьдесят четыре бриллианта чистой воды, — объектив камеры прыгнул в сторону и остановился на двух фотографиях яйца, висевших на стене. За объективом к стене переполз и аукционист. Поигрывая костяной указкой, он продолжил: — В свое время в начале века фирме было заказано два одинаковых яйца для девочек-двойняшек австрийской королевской фамилии. Затем по какой-то причине пара была разъединена. Одно яйцо, которое вы сейчас видите, попало в Англию, а второе осталось в России. Последнее, что известно о нем, это то, что яйцо хранилось у родственников ювелира. Дальнейшая его судьба загадочна. Итак, хрустальное яйцо. Объявляется начальная цена. Взметнулись руки… Цена идет вверх… И наконец: «Продано, продано, продано!..» Вы видите, как кадиллаки и саабы отъезжают от здания, но ни в одном из них нет усыпанного бриллиантами уникума. Его увезут ночью в бронированном лимузине под специальной охраной.
Светлый луч над головами зрителей погас, голос умолк.
Глава третья ПРОТОКОЛЬНЫЙ ОБЕД
Молодой человек смотревший лондонский фильм об аукционе «Сотби'с», пассажир, потерявший на шестнадцатой полке поезда Ростов — Москва бумажник, и, наконец, предприимчивый делец, предложивший в провинциальном Арбатове терпящим бедствие галеасовцам путь к легкому обогащению, не лгал, его фамилия была действительно Шмидт. Мало того, он был сыном лейтенанта.
— Ты должен гордиться тем, что твой прадед спас Нобиле, а твой отец офицер Советской, самой сильной в мире армии, — говорила мать, отправляя маленького Колю в школу или выговаривая ему за разбитое стекло. — Пускай он служит в пехоте, но когда я выходила за него замуж, я понимала, что такое жена воина.
Она выросла в военном городке и в соответствии с иллюзиями своего времени считала, что быть женой мужчины, носящего на зеленых погонах две серебряные звездочки, — предел мечтаний. Излишнее доверие к звездами и погонам сыграло с ней недобрую шутку. Лейтенант Шмидт не был рожден ни для благополучной семейной жизни, ни для служебной карьеры. Белизна подшитых солдатами подворотничков, а также блеск дурно пахнущих кирзовых сапог не интересовали его. В канал ствола винтовки, прочищенной и смазанной его подчиненными, он заглядывал с отвращением. Мысли его в это время были далеко: лейтенант изобретал. Все придуманное и построенное за предыдущие века человеком он считал несовершенным. Вместо того чтобы добиваться ста процентов попадания в поясную фигуру на стрельбище или безупречного несения караула солдатами, он состязался с Менделеевым и Леонардо да Винчи. В первый же год службы лейтенант представил начальству чертеж многоместного мотоцикла, на который можно было бы посадить весь взвод. Когда ему разъяснили, что взвод отлично передвигается и так, Шмидт засел за учебники по математике. Через год он представил проект перевода всей вычислительной и управляющей оружием техники на шестидесятеричную систему.
— Чем тебе плоха десятеричная? — спросил его ошеломленный командир. — Видишь, что пишет рецензент: «Чепуха, и так хорошо».
— А будет еще лучше, — загадочно ответил изобретатель.
Венцом его творчества по усовершенствованию смертоносных машин стали зенитные снаряды, запускаемые с земли и управляемые по проводам.
— Он погубит весь полк, — решили начальники, которым надоел лейтенант и которым по ночам уже снились длинные, как трамваи, мотоциклы и финансовые ведомости, заполненные похожими на сороконожек числами. — Может, перевести его на остров Итуруп?
Лейтенанту пригрозили увольнением.
— Гражданским тоже можно жить, — ничуть не огорченный, сообщил он жене. — Пусть только уволят, мы сразу разбогатеем. Видишь письмо? Я купил его во время командировки, в Ростове на базаре. В нем написано, что в одном городе на севере России спрятан клад. Мы найдем его.
