Иоанна Хмелевская - Инопланетяне в Гарволине

Того, что началось на центральной площади Гарволина, не описать! В безумной панике толпа отпрянула и бросилась врассыпную. В первых рядах бежала пожарная команда, что неудивительно: она состояла из молодых, сильных, прекрасно натренированных ребят. Мгновенно узкие улочки, выходящие на площадь, оказались закупоренными убегающими. Стоящие до этого в первых рядах и потому испуганные более других зеваки оказались теперь в ужасном положении — бежать им было некуда, спрятаться на площади тоже надумаешься, ибо бегущая толпа унесла с собой остатки снесенных ларьков и киосков. Испуганные лошади понесли, свернули в проулок между домами и дышлом своротили деревянную будочку во дворе. Сразу же распространилась могучая вонь, не уступающая по интенсивности космической, что еще больше усилило панику. Здание автовокзала и стоявшие перед ним автобусы не разнесли только потому, что толпа разбегалась в разные стороны, в том числе и по автостраде Варшава — Люблин.

И все это время из мощного громкоговорителя, установленного на площади, продолжала литься задушевная народная песенка «Эй, летела птичка». Некому было выключить передачу, поскольку коллектив радиоузла в полном составе покинул студию минут десять назад и, естественно, не вернулся на свое рабочее место.

— А вы говорили — не будут нападать! — упрекал историк архитектора, осторожно высовываясь из-за колеса автобуса. В его голосе одновременно звучали и торжество, и сожаление.

Сидящий рядом с ним на корточках архитектор только плечами пожал.

— А кто начал? — выступил он на защиту пришельцев. — Мы начали! Как всегда! Ох, темнота наша… И кто додумался вызвать пожарников? При чем здесь пожарники? С чего вдруг они кинулись на спокойных гостей? Да еще так агрессивно, с гидрантами. И машина у них красная, самый раздражающий цвет. Ну те и не выдержали, они ведь не знали, что это пожарные.

— Как вы думаете, есть жертвы? — интересовался кто-то сзади. — Вам видно, посмотрите.

— Да вроде бы никто на асфальте не лежит, — ответил историк, выглянув еще раз. — Может, с другой стороны?

Наблюдатель с другой стороны сообщил, что там тоже погибших не видно.

— Не иначе как они стреляли не в полную силу, — решил кто-то. — Просто для острастки пустили в ход оружие.

В набитом до последнего предела возможностей зале ожидания автовокзала царили тревога и нерешительность. Никто из спрятавшихся там не знал, на что решиться. Понятно, зал ожидания — не очень надежное убежище, но выйти на площадь еще страшнее. Баба в углу громко стала читать отходную молитву. Другая истерически кричала:

— Молитесь, христиане! Пробил наш последний час!

Ей вторил пропитый бас:

— Точно, все снесут! Камня на камне не оставят!

— Только этого нам не хватало! — раздраженно кричал третий. — Пан, куда ты мне в морду суешь свой букет?

— Это дурни пожарные их разозлили! Сразу же набросились со своими кишками! Надо было сначала по— хорошему попробовать.

— Армию, армию вызвать!

— Люди, надо бежать отсюда! Ведь мы здесь что в мышеловке, придут и всех передушат!

— Никто же не идет, что пани так дергается? Все ноги отдавила.

— Всех, всех подушат!

— Если пани еще раз мне на мозоль наступит, я за себя не ручаюсь!

— А сейчас они что делают? Кто-нибудь выгляните в дверь!

— Ничего не делают, — доложили от двери. — Стоят, как стояли.

— А из-под рук у них ничего такого не сыпется?

— Холера их знает, где у них руки. Но ниоткуда ничего не сыпется.

Редактора и замдиректора Центра по изучению общественного мнения втолкнули в двери кафе одними из первых. Судорожно уцепившись за столик, который изо всех сил отстаивала секретарша, оба старались удержать позиции у окна.

— А Янушек где? — чуть не плача допытывалась секретарша. — Надо же, бросили его одного на произвол судьбы! И теперь или пришельцы его застрелят, или люди затопчут! Как стадо диких животных, поглядите! Что напало на наших, с чего они вдруг стрелять надумали? О, Боже, где же Янушек?

— Успокойтесь, Марыся, вижу я Януша! — крикнул ей редактор. — Вон со своей камерой за людьми гоняется! Молодец, какие кадры будут! Марыся, прекратите истерику, жив Янушек, ничего с ним не сделается.

— А это… это тоже предусмотрено вашими планами? — настырно допытывался замдиректора, поджимая ноги, чтобы не отдавили, и придерживая столик. — О, черт, стул увели…

— Сидеть надо было, а не вскакивать! — огрызнулся редактор. — Как вам сказать… Реакцию мы предвидели, но не такую. Она… как бы поточнее выразиться… немного излишне спонтанная, что ли…

В кафе все лезли новые беглецы в поисках убежища, один из них больно заехал локтем в ухо замдиректора. Редактор попытался смягчить свое высказывание.

— Ну, в общем, вы ведь предвидели возможность необычной реакции на нештатную ситуацию, так ведь? В конце концов, общественность имеет право на панику. Смотри-ка, оказывается, нетипичное вооружение впечатляет…

— А вонь какая! — заметила секретарша, которая сразу же успокоилась, увидев, что фоторепортер жив и невредим. — И не нравится мне, что Янушек так себя ведет. По сравнению со всеми этими, что без памяти удирают, он производит впечатление не то героя, не то идиота. Выделяется, одним словом.

— А ты, оказывается, очень умная, Марысенька, — удивился редактор и принялся стучать чайной ложечкой по окну, пытаясь привлечь внимание фоторепортера. Выйти из кафе, чтобы оттащить фоторепортера, он при всем желании не мог.

А фоторепортер был в своей стихии, и никакая сила не оторвала бы его от любимого занятия. В рекордно короткий срок, будто у него было четыре руки, он, меняя фотоаппараты, успел запечатлеть сцены бегства с общественной площади. Красочные получились кадры, люди мчались, не помня себя от страха и ничего не видя перед собой. Наверняка, подумал он, удачной получится фотография тех двух типов, что безуспешно пытались прикрыться чьим-то велосипедом. Или вот этого запыхавшегося парня с веткой в руке — единственного человека на площади, который не поддался панике, не бежал от страшных пришельцев, а, напротив, пялился на них разинув рот.

Это был тот самый парень, что пас коров в лесочке под Гарволином и стал свидетелем незабываемых событий. Для него потрясающие сенсации начались гораздо раньше, чем для всех остальных жителей Гарволина. Сначала он стал свидетелем оргии, представленной секретаршей в костюме бикини, потом смотрел кино в сарайчике, а потом, узрел пришельцев. На гарволинскую рыночную площадь он примчался минуту назад, пешком преодолев расстояние, которое машины творческих бригад покорили значительно быстрее. И вот сейчас наслаждался необычным зрелищем, справедливо полагая, что вряд ли когда еще увидит нечто подобное. Поэтому и глазел, не отрываясь и не думая бежать. Еще чего! Пусть эти дурни разбегаются, он останется на месте, и нет такой силы, которая сдвинула бы его с этого места.

При виде двух отчаянных смельчаков — фоторепортера и пастуха, не сбежавших с площади, гарволинцы вроде бы немного осмелели, во всяком случае паника утихла, тем более что мужику удалось задом вывести свою телегу из узкой щели между домами, с трудом выпростав дышло из досок разоренного сортира. Какое— то время повисшую над площадью мертвую тишину нарушал лишь цокот подкованных копыт по неровным булыжникам мостовой, поскрипывание телеги и покрикивание возницы на лошадей. Выбравшись на свободное пространство и развернувшись, мужик обнаружил, что площадь пуста, и оробел. Растерявшись, он остановил лошадей, не зная, что делать дальше, куда деваться. Послушные лошади не стали создавать дополнительных трудностей, сразу же остановились и не делали никаких поползновений сбежать. Глядя на них, немного успокоился и сам возница.

Пятеро марсиан неторопливо заняли исходные позиции рядом со своим кораблем, не проявляя болеет никаких враждебных намерений. Они стояли кучкой, не двигаясь с места, лишь время от времени наклоняя друг к дружке круглые головы и, похоже, переговариваясь. Вид у них был какой-то растерянный, кажется, они не знали, что теперь делать.

А пришельцев действительно охватила растерянность, переходящая в панику.

— Если они и в самом деле вызовут военных, что станем делать? — шепотом спросил пилот консультанта по вопросам науки и техники.

— Можете не шептать, ведь снаружи ничего не слышно, — ответил консультант, твердо добавив: — С военными шутки плохи, если появятся — смываемся немедленно.

Из астронавтов, пожалуй, только социолог был очень доволен происшедшим.

— Великолепно! — повторял он на разные лады в полном восторге. — Чудесно! Самая что ни на есть правильная реакция! Как мы и предполагали! Теперь остается еще установить, поверили ли они в нас. Панове, нам во что бы то ни стало надо пообщаться с общественностью!

— Пока общаться не с кем, — трезво заметил художник, который не впал в эйфорию, хотя тоже был весьма доволен реакцией землян на появление небесных пришельцев. — Да и чего проверять, ведь ясно же — поверили! Значит, выглядим мы как надо, — со сдержанной гордостью добавил он.