И здесь на самом интересном месте пришел полицейский. Его привела старушка-стукачка. Она с самого начала стояла в толпе перед нами, но уже минуте на третьей спектакля стала возмущаться. Повозмущалась-повозмущалась и смылась. Наябедничала, а потом сама пришла, чтобы выступить свидетелем.
Полицейский прервал представление, и патлатый вышел из-за сцены с куклой Иисуса на одной руке и с Иродом на другой.
— Чего ему надо от мальцов? — удивился Клипа, порядком измазавшийся по ходу спектакля в щербете с мороженым.
— У них нет лицензии. И они занимают такую площадь на улице, за которую полагается по закону платить аренду. Полицейский требует штраф, — быстро перевела суть происходящего Софи.
Может, история и закончилась бы легким устным внушением, но в разговор студента и полицейского полезла вредная старушка. И я поспешил исправить ситуацию.
— Сука! — сказал я вполне дружелюбно. — Хорош душить детское творчество. Софи, переведи.
Софи почему-то не стала доводить смысл фразы до полицейского, но тот сам повернулся ко мне, уловив критическую интонацию, и открыл было рот, чтобы ответить, но мне не требовалось узнавать его мнение по поводу соблюдения законности. Чихал я на законность аллергическим чихом. И на тех, кто представляет эту законность, тоже чихал.
Я решил немедленно расставить акценты и сунул полицейскому пятьсот евро в нагрудный карман. Чтобы он прекратил заниматься ерундой.
— На-ка, пойди в пивную и пропусти кружечку за здоровье студентов. Переведи, — обратился я к Софи с повторной просьбой.
Но перевод оказался излишним. На моей вытянутой руке щелкнул браслет наручников. Полицейский дернулся за другой рукой, но я как дал ему свободной левой.
Он думал, что находится в самом центре Европы, где максимум хлопот причиняют пугливые карманники да уродливые проститутки. Он думал, что находится в безопасности под сенью демократии и закона… Он совершенно забыл о том, что в мире есть русские туристы, что они из-за чьей-то беспечности имеют те же права, что и цивилизованные народы, имеют ту же свободу перемещаться. Они покупают Шенген за сотню евро и беспрепятственно пересекают границы, цедя сквозь зубы матерные подначки таможенникам.
Короче, расслабленный французский полицейский не понял, с кем имеет дело. И наверное, уже не поймет. Потому что он упал, как Ривалдо после удара Хакана Унсала. Старушка-стукачка паскудно заголосила. В общем, я понял, что нам на Елисейских Полях больше делать нечего. Конец экскурсии. И мы припустили…
Ванечка — за один и один — собирался первым добежать до такси. Мы с Софи старались не отставать А у Клипы не получалось совсем ничего. Даже пыхтеть. Пыхтение закончилось за нашими спинами на тридцатой секунде бегства. И мы продолжили его без Клипы. Ванечка поймал на углу такси и призывно изображал руками осьминога. Призывал поторапливаться.
— Надо подождать Клипу!
— Сам доедет. У него есть визитка гостиницы, — проявил смекалку Ванечка.
— Позвоним ему из машины, — успокоился я.
В трубке раздались хрипы и среди них — подобие Клипиного голоса:
— Ты где? — задал я не вполне разумный вопрос.
— На улице! — Клипа тоже, надо сказать, не блеснул умным ответом.
— На какой? — Я никак не мог нащупать правильное направление развития диалога.
— Не знаю… На узкой, — задыхался Клипа.
— Тебя не догнали? -Нет.
— Ладно, бери такси — и в гостиницу. У тебя же есть адрес?
— Есть!
— Давай, мы должны собраться за пять минут и уехать, пока нас не замели.
— А куда мы поедем? — испугался Ванечка. — Нам надо вообще смыться из Парижа. Куда-нибудь.
— Возьмем напрокат машину и поедем в Бельгию, — разрулила проблему Софи.
Я ведь сразу понял, еще по фотографии, что она очень умная девушка. С умными девушками, может быть, чувствуешь себя несколько стеснительно в постели, зато из-за них не приходится стесняться вне постели. Я погладил ее по руке. От нежности. Не на фарт, а просто так…
Фрагмент 64.
Европейские дороги
для трех придурков и недотроги.
Дорога! В России это то, что разделяет людей огромными, практически непреодолимыми расстояниями — с колдобинами, ямами, сужениями в точке самого интенсивного движения, с ментами в предательских кустах у обочины, с перманентным ремонтом, с хамскими иномарками, разрезающими просторы, точно Чикатило наивных детишек. А в Европе дорога — это то, что комфортным образом соединяет доброжелательных, лишенных бытовых проблем людей. И точка!..
Мы ехали по европейской дороге, поэтому тревога сама собой улетучивалась. Падающий с отбитой челюстью полицейский уже представлялся не реально обиженным человеком, а эпизодом из боевика. Проходным эпизодом, каких в любом нормальном фильме с десяток наберется.
Сначала все, громко крича, обсуждали варианты противодействия полиции, разыскивающей нас. Даже Ванечка внес предложение — спрятаться в подвале книгохранилища в малолюдном и заброшенном городке Восточной Германии, где у Ванечки есть связи. Есть связи… Смешно представить себе, что у него могут быть какие-то связи, кроме половых. Да и те под большим сомнением.
Потом все устали и в молчании созерцали бельгийские пейзажи. В итоге до Брюсселя не доехали километров двадцать — тридцать. Из-за Софи не доехали. Ей понравилось озеро. И отель у озера. Она захотела тут переночевать. В целом опять верное решение — в большом городе не стоит светиться, а тут уютно, почти по-домашнему, здесь никто не станет искать. На веранде сдержанно бренчал оркестрик на пять персон, приятная публика ужинала, наслаждаясь респектабельностью окружающей природы. Пониженный тон беседы, свечи, полированные ножи и вилки — нам это подходит.
Мне, как обычно, выпало заполнять формуляры. Клипа просящим взглядом напомнил, что им с Ванечкой в один номер, но я не смог отказать себе в удовольствии засомневаться в наличии свободных двухместных номеров. Клипа пролепетал мольбу о раскладушке, а я, утолив глумливые чувства, в ту же секунду оплатил им большой номер с двумя кроватями и диваном. Клипа от радости так заурчал, точно я его с Памелой Андерсон поселил.
Софи принимала душ, когда я поднялся в наш люкс. Эмоции были на самом дне моего существа, поэтому я прямо в ботинках и пиджаке брякнулся на покрывало и закрыл глаза. И лежал так целую вечность. Пока вечность не скукожилась до размеров миниатюрной подушки.
Фрагмент 65. С «Ладой» Воробьева на секс не надейся.
Очнулся я на веранде. В сумерках и в белом смокинге, которого у меня никогда в жизни не было. И с бокалом в обессилевшей руке. Из кармана торчал красный платочек, изъятый у щеголя из Gallery La Fayette. Длинный стол, занимавший непропорциональную часть ресторанного пространства, украшали полевые цветы, которые укрывали нас с Софи от брутальных взглядов Ванечки и Клипотина.
Вокруг — напитки в запотевших сосудах и закуски для гурманов: фрукты, орехи, сыры, от которых при поднесении ко рту шел такой запах, как будто они неделю лежали в промежности бомжихи. Короче, почувствуй себя аристократом!
Мы располагались на торцевых частях стола и переговаривались громкими выкриками. Расстояние между нами было столь значительно, что туда запросто поместились бы футбольные ворота. Если бы кому пришла фантазия их туда поместить. У меня возникла идея измерить длину стола, чтобы проверить точность глаза. Я уже вызвал для замеров официанта, но поведение Клипы помешало моим планам.
Этот свин, видимо, уже хорошенько принял, поэтому нахальничал, шумел и в целом вел себя, как устрица, которой сказали, что она деликатес. Ванечка пытался не отставать от Клипы, а чтобы Ванечке не отставать, достаточно пары бокалов. «Тотал» у Ванечки четыре с половиной бокала. «Верх» — гарантированный блев. «Тотал» на Клипу не принимался.
Он как раз встал и гаркнул так, что на веранде все умолкли и обратили на него пристальное внимание:
— Я хочу выпить за музыку!
Софи сочла нужным переводить пьяный базар иностранной общественности.
— Только музыка облагораживает нас, — расчувствовался Клипа. — Без музыки мы стали бы абсолютными скотами… Поэтому я прошу музыкантов играть громче. Чтобы мы остались людьми! Мой тост — за музыкальных людей.
Бельгийцы вежливо улыбнулись и для приличия пригубили вино. Клипа и Ванечка выпили полные фужеры залпом, Как водку.
— Дай парням полштуки на струны, — показал Клипа в сторону подиума, где трудился оркестрик. — Я хотел бы поменять ре-пер-ту-ар.
От неожиданности (что Клипа знает такие слова) я сразу выдал пятьсот евро. Клипа заграбастал их и пошел шушукаться с музыкантами. И действительно, песни после моего транша пошли иные. Клипа вылез на сцену и запел «Катюшу». Бельгийцы принялись заказывать вместо изысканных блюд картошку и селедку. Официанты еле успевали откупоривать бутылки. Крик и ор поднялся невообразимый. Белоснежными салфетками отирались потные физиономии. Кто-то попробовал пройтись вприсядку. Но неудачно. Пару человек стошнило в озеро. Клипу на подиуме сменил Ванечка с писклявыми «Подмосковными вечерами».
