Существует, думается, таинственная связь между младенцами и чайками. Шесть лет назад я гулял летом с крохотным внуком, он сидел, укутанный, в коляске, ловил синими глазенками небо, удивлялся склонившимся над ним кронам лиственниц и поразительно точно повторял чаячьи крики: «Э! — а!». Это уж потом научился слову «мама», и младенческий интерес к чайкам угас. Одна лишь бабушка Лариса-чайка остается мальчику верной младшей подружкой.
Иду на рынок «Урожай» — он в бывшем хлебозаводе расположен.
На улице редкая теплынь, и мне приятно заниматься покупками, несмотря на лютые цены. Дошел уже до перекрестка, помедлил, чтобы пропустить джипы, владельцы которых еще не научились уважать пешеходов, а энтузиаста штрафовать по усиленному тарифу не находится. И вдруг шух! Что-то такое сверху прилетает на костюм в виде мелких белых брызг. Краска? Город подновляется, и мне вчера маляр капнул белилами на рубашку с уровня четвертого этажа, когда я заходил за хлебом в гастроном «Полярный».
Нет, не краска. Прихожу домой, беру щетку, мочу под краном. Шир — нет пятна, шир — другое исчезло. Стало быть, не масляное. А что же? И не зубная паста. Маловероятно, чтобы кто-то зубы чистил в жилом доме да сплюнул: до ближайшего здания метров двести. Очень похоже на побелку. Вдруг облака стали к празднику города красить, — мелькает на мгновение сказочная версия.
Гадал, гадал и пришел к выводу — птица меня пометила. Только какая? Явно не голубь. Видел я следы голубя. Одним пятном. И каким! Настоящая химическая бомба! Больше всего бронзоголовым достается: Ленину, директору Дальстроя Берзину, а теперь еще геологу Билибину памятник появился — умнейшая голова на палочке. Иной раз глядишь, глядишь, и нестерпимо хочется узнать, что там, в бронзовом черепе, какие бронзовые мысли?
На те металлопортреты совершается групповое бомбометание. Один за другим сизари пикируют. И вот ведь что — пример голубей заразителен, чайки тоже рисуют на бронзе белые иероглифы. С ленинской макушки светлый длинный след протянулся — словно оселедец запорожского казака.
Ну, ладно самому себе зубы заговаривать! Надо найти ответ, кто мне одежду окропил? Голову плешивую пощадил, хотя она нынче отливает бронзовым загаром. Нападению подвергся пиджак серого маскирующего цвета. Кто же так постарался? Скорее всего, чайка. У нее взрывное пищеварение, со всеми вытекающими брызгами. Но ведь я не заметил, чтобы над головой кто-то прошмыгнул. Наверное, близость магазина «Стэлс» (чуть дальше книжного) сказалась. Там торгуют женскими бельевыми невидимками.
— Не горюй, — говорит Виктор Афанасьевич. — Это к большим деньгам.
Вот и телевизор твердит о пенсионном повышении, жена пересказала. Сам-то не смотрю голубой экран: нервы целее. Возможно, в отместку они и придумали меня с помощью чайки известить. На улице, принародно. Морская птичка исполнила задачу, как умела. А то бы пришлось телевизор на голову уронить.
Прошло недели три, и в августе добавили к пенсии. В выходной иду делать закупки. Синица по пути привычно подсказывает: цц. Цинандали? Цимлянское? Нет, цикорий и циннаризин. Иду в аптеку.
Таблетки — не проблема, а корешки цикория купить не удалось: все распробовали, расхватывают. При повальном диабете сахар из крови удаляют. Чтобы служба медом не казалась. Ладно, пойду в супермаркет. Он меня пугает своей похожестью на «Черный квадрат» Малевича, но часто выручает ассортиментом. И на сей раз помог. Есть цикорий в виде сиропа. Куплю баночку. Моя жена приспособилась его в квас добавлять. Такой квас, что шампанского не надо.
Хорошо потом по свежему воздуху пройтись, поглядеть на клумбы. У нас, как обычно, цветочной рассады навысаживали, причем с избытком, в честь юбилея города. Петуньи такие вымахали — в два раза выше обычного. Бархотки, ноготки — услада глаз. Иду же купить картошки свежего урожая. Она уже подешевела, по цене бананов идет. Жимолость на три недели раньше поспела, голубика тоже. И брусника, которую обычно собирают с началом учебного года, уже имеет товарный вид, но сладости ей еще брать и брать с теплой земли. Икры, рыбы нынче вдоволь. Но цены держатся на высоте. Хорошо еще, что за потепление воздуха не приходится платить. Житель Армани Алексей, в очередной раз продавая нам сметану, рассказывал, что за долгие годы северной жизни впервые залез в море и плыл среди рыбацких сетей на лицензионном участке, расталкивая нерестовых горбуш, и его разбирал смех. Который, говорят, успешно заменяет сметану.
Ах, картошечка арманская да ольская. Почему местная вкуснее, чем китайская, которая продается у нас круглый год, я не знаю. Может быть, и впрямь удобряют ее огородники органикой, голубей да чаек приучили к огородничеству? Да есть еще местный рецепт — класть в лунку старую соленую горбушу. Правда, смышленые чайки выковыривают рыбу и тут же глотают. Этим славится поселок Ола — от эвенского олра (рыба). Продавцы с гордостью называют место своего овощеводческого подвига, каждый выводит родство от Мичурина.
Выбрал получше ольские клубеньки, взвесили мне пару килограммов. Потянулся за кошельком, а его и след простыл. Украли? Или потерял? Трудно сказать. И первое, и второе уже случалось со мной.
Зато примета «к деньгам» в общем-то сбылась, можно в списке дел поставить жирную «птицу». И это наполняет меня какой-то неправильной радостью.
…Не прошло и трех дней, как продавщицы рынка стали спрашивать: правда ли, что вас здесь обокрали. А то говорят, писателя обчистили. Я высказал свои сомнения, ведь перед этим посетил другую торговую систему. Не сомневайтесь, это здесь. И даже фамилию вора назвали — сын известного в городе гинеколога. Да, маленький город, все всех знают. Кроме милиции, конечно. Давно этой воровской компании не было, они вдвоем работают, так этот, врачихин сынок — за главного, и вот, гляди ж ты, появились, голубчики, — с энтузиазмом объяснила мне магаданская мисс Марпл.
А ведь мог бы унаследовать благородную родительскую профессию, — подумалось напоследок. Работал бы в родильном доме, приглашал бы чаек на чаек. А скольких пацанов названо Агафонычем в честь известного гинеколога, впоследствии депутата Госдумы!
С этой мыслью я уснул, а проснулся среди ночи, и ноги сами повели на второй этаж, к почтовому ящику. Заглядываю, а там пакет — как теперь принято, водонепроницаемый. Трясущимися руками достаю, вскрываю, да не вскрывается, прочный. Поднимаюсь в квартиру, ножницами взрезаю конверт. А в нем паспорт. Портрет в нем какой-то не такой. Я бы напечатал его под рубрикой: «Их разыскивает милиция». Фамилия — та самая, какую мне подсказали на базаре. Денег никаких нет. Вот и гадай, что бы это значило.
Потом я проснулся еще раз под утро от звука мобильника: кто-то как раз положил на мой счет сумму, равную украденной. И я опять порадовался такому обороту событий.
Ладно, утром очухаюсь окончательно. Приходите на базар, расскажу. Там один мужик уж который раз путает меня с сочинителем туристских песен и порывается подарить старый, трофейный еще, аккордеон.
А на городском стадионе чайки нападают на спортсменов, они и в Нагаево свирепствуют, мешают летать парапланеристам. Сам видел. А вот сообщение от 23 июля. Женщина пришла потренироваться на беговую дорожку. Там теперь в связи с городским юбилеем уложено тартановое покрытие — черное такое, глянцевое. А футбольное поле засверкало зеленью изумруда. Рулонный газон — с ума сойти. Впору снимать репортажи для интервидения.
Только устремилась бегунья по тартану, откуда ни возьмись, словно из тартара, материализовалась чайка и за ней. Догнала сверху и давай долбить в голову. В самое темечко. Спортсменка засмущалась и не отважилась звать на помощь. Вроде как не хотела выглядеть паникершей. Используя современный сленг, сохраняла политкорректность. Кроме того, спорт — это воля к победе, мужество. Какой подашь пример подрастающему поколению, если расплачешься и забьешься в истерике?
Знала бы, что так обернется, попросила бы у мужа каску, он военно-прикладным спортом занимается. А так травма головы, кровь. У себя на птичьем базаре, на скалах, чайки пускают в ход клювы и поливают жидким пометом каждого, кто к ним приблизится, будь то кандидат или доктор биологических наук. Теперь что? Закон птичьего толковища перенесен на стадион? Женщина отбросила деликатность, заорала благим матом: «Пожар» — так учили ее когда-то на уроках ОБЖ.
Но тут случилось чудо: запустили ребятишки воздушного змея, оформили его празднично, пышный хвост у него, трещотка, а главное, большие глаза нарисовали. Глянула в них чайка, ахнула совсем по-человечьи и наутек. Огромные глаза за ней. Видимо, решила, что это великий Ктулху — всем птицам птица. Кто-то думает, что такое только в сказках происходит, да чайкам лучше знать. Недаром на ангарах аэродромов люди такие глазищи изображают, чтобы птичий народец отвадить. А то ведь, не ровен час, в самолетные турбины попадут, беды наделают. Несколько случаев было за лето, судя по официальным сообщениям, один военный самолет погиб.
