Хорошо ему было, когда у него на вахте стоял четвёртый помощник. Но четвёртых сократили и настали чёрные дни старпома. Всё приходилось делать самому. Впрочем, Георгий Викторович постоянно пытался «перевести стрелки» и загрузить своей работой других. Но это ему удавалось всё реже и реже. Так как мы уже поняли его натуру и деликатно посылали его на три буквы. Первым в открытый конфликт с ним вошёл начальник рации (или, как теперь называется, помощник капитана по радиоэлектронике). Человек он прямой и открыто высказал старпому о его недостатках. Скандал в радиорубке вышел крупный. Но «Блёклый» почти перестал доставать радиста. Потом настала моя очередь.
Как-то я посоветовал Савину, как бывший старпом этого парохода, наилучший вариант выполнения одного дела. Чтобы и быстро и с пользой для всех. Так он, не долго думая, приказал, а вернее нудно предложил мне сделать это самому. Я до этого долго терпел, но тут не выдержал и взвился. Тут же на мостике высказал ему в резких выражениях всё, что я о нём думал, и что копилось долгое время. Ну, думаю, сейчас побежит жаловаться капитану и жди неприятностей. Он побежал, нажаловался. Капитан меня вызвал и провёл беседу. С капитаном я, конечно же, разговаривал не так резко, но попытался аргументировать своё поведение. Каждый остался при своём мнении, но зато меня старпом тоже перестал особо доставать. Так мы и жили. Встречались только на стояночной вахте или на смене ходовых вахт. Но и этого было достаточно.
Поднимется на мостик, сядет за компьютер и начнёт что-то печатать, новую инструкцию или приказ. Потом вдруг с возгласом: «Компьютер не занимать!» - умчится куда-то. И нет его по часу, бывало. А ведь нам тоже требуется свои документы делать. Сворачиваешь его писанину и работаешь. Так он прибежит и обижается, что заняли компьютер. Надоел до чёртиков. Выпросили у начальника вычислительного центра старый «комп» и установили ему в каюту. Так он всё равно постоянно занимал компьютер на мостике. А как он работал на компьютере? Это хохма. Набьёт пару слов и смотрит несколько минут на монитор, потом ещё несколько слов. Простенький приказ на четверть страницы занимал у него пару часов. Мало того. Он его распечатает на принтере, прочитает и тут же бросит в мусорную корзину. Какого, спрашивается х… ты распечатывал? На экране прочитать не мог? Столько бумаги извёл впустую, пропасть!
Составлял Викторович «Судовое расписание по тревогам». Документ серьёзный и необходимый. Расписание должно быть составлено перед выходом судна в рейс или хотя бы в первые дни после выхода, чтобы экипаж знал свои обязанности на случай аварии. Расписание по тревогам - это основа организации борьбы за живучесть судна. Так гласит НБЖС (наставление по борьбе за живучесть судна). Так вот мы больше месяца жили без расписания. Старпом всё никак не мог сообразить, кого куда поставить. И это притом, что многие члены экипажа остались на своих местах. Чего проще. Замени выбывших на новых и всё. Так нет. Он всё перетасовал по-своему. Долго мучился, а когда распечатал всю «портянку», оказалось, что не тот файл в печать пустил.
Как-то поднимаюсь я на мостик принимать вахту у третьего помощника, а на мостике толпятся капитан со старпомом. Потому что шли в проливах. Ну, капитан-то понятно, обязан контролировать третьего помощника, а чего там делал старпом, не понятно. Короче, поднялся я заранее, как положено. Поздоровался со всеми, заглянул в радар, посмотрел по карте - где идём, прочитал записи в судовом журнале. Стандартная процедура приёма вахты. Третий мне стал сдавать вахту. Стоим, говорим, кто сзади догоняет, кого мы догоняем, и вообще то, да сё. Тут влезает в разговор старпом и говорит третьему: «Сдавай вахту на траверзе восемнадцатого буя». Мы с третьим переглянулись недоумённо, и я ответил: «Почему у буя? Где будет судно на момент сдачи, там и приму». Наш рыженький замялся и ляпнул: «Так считать легче». Чего он там собирался считать на чужой вахте? Потом, когда я уже принял вахту, он подошёл ко мне и спросил какой сегодня день недели. Не отвечая ему, я указал на раскрытый судовой журнал. А там вверху страницы, в начале каждых суток пишется день недели. И, вообще, в присутствии капитана его рвение к работе вырастало в несколько раз. Он постоянно что-то спрашивал и переспрашивал, отдавал тупые и совершенно ненужные команды.
А уж как он отдавал команды или делал объявления по общесудовой трансляции, это надо слышать. Как только он брал в руку микрофон и произносил первое: «Вниманию участников рейса!», все участники рейса начинали прикалываться: «Ну, сейчас выдаст очередную тупость». Говорил он длинно, нудно, часто запинаясь, на ходу придумывая фразы и отдельные слова. Вот примерно так: «Вниманию участников рейса! Прослушайте объявление… Эээ… касающееся вашей безопасности. Вызванное производством покрасочных работ на судне. Боцманская команда покрасила некоторые трапы и… поэтому ходить по ним не надо. Об этом предупреждают эээ… ммм… предупреждающие надписи. На табличках. Которые висят на покрашенных трапах. Повторяю, по некоторым трапам не ходить! Они окрашены». Вот так или примерно так делались все объявления. Я уж теперь дословно не помню всех его «ляпов». Записать бы всё это на магнитофон, а потом слушать как эстрадное выступление юмориста.
Команды-то он отдавал, но крайне редко принимал самостоятельные решения. Так, например, он не мог отдать команду боцману выбрасывать за борт мусор, когда мы вышли в открытый океан и можно было это делать. Зато постоянно требовал, чтобы мусор сжигали в самодельной печке на палубе. А это грубое нарушение противопожарных требований. У нас, правда, был инсенератор (печь для сжигания мусора), но маленький. Но его можно было использовать и сжигать мусор понемногу там, где выбрасывать нельзя. И опять же нет. Тогда мусор копился на корме целыми горами.
В обязанность старшего помощника входит так же следить за балластировкой судна. Отдать команду на приём или откачку балласта может только капитан или старпом. Как-то механики перекачивали топливо, и у нас получился крен на правый борт. Двое суток мы шли так, а на третьи сутки он у меня спросил на смене вахт, почему такой крен. Вот тебе раз! А ты двое суток не замечал? Отдай команду на выравнивание крена и всё будет нормально. Как же! Это ж надо принять ответственность на себя. И он побежал советоваться с капитаном. Капитан дал «добро» на откачку балласта из четвёртого танка. Начали откачку, записали в журнал. А насосик балластный нам тогда поставили маленький, просто горе. Качает медленно, долго. На следующей своей вахте старпом остановил откачку не добившись выравнивания крена. А когда капитан выразил неудовольствие по поводу присутствия крена, «Блёклый» свалил всё на механиков. Это, мол, они виноваты.
Или вот ещё пример его боязни самостоятельных решений. Когда мы уходили из Суринама, путь наш лежал вдоль берега. А там очень мелкая прибрежная полоса. Он принял вахту, когда эхолот показывал десять метров под килём, да так и ехал по прокладке. А глубины на той карте показаны не достоверно. И необходимо было внимательно следить за эхолотом. Вот так и заехал на глубину два метра, а это уже опасно. Принять решение на отворот мористее, на глубину, он не смог, а вызвал на мостик капитана. Капитан почему-то покровительствовал старпому и только слегка пожурил его, дав команду на немедленное изменение курса. А я потом получил от капитана громогласный нагоняй. А за что? А за то, что сдал вахту старпому на малой глубине. В своё оправдание, я объяснил, что сдал вахту на той же глубине, на какой принял её от капитана. Но спорить с капитаном бесполезно.
А как наш бледный Жорка «тупил» с боцманом. Это вообще отдельная комедия.
Подходит он к боцману и спрашивает: «У тебя средние стрелы подняты?»
- Да - отвечает боцман - Подняты.
- Они у тебя спарены?
- Конечно, мы же второй трюм вскрывали.
- Не оставляй гак на весу, а положи-ка ты его на палубу.
- Зачем это - удивляется боцман - на палубе он мешаться будет, а так висит себе и никому не мешает.
- А вдруг упадёт - возмущается старпом - убьёт ведь кого-нибудь или покалечит.
- На твою тупую башку бы упал - бурчит про себя боцман, уходя прочь.
Или вызывает боцмана к себе и спрашивает, сможет ли он положить стрелы в походное положение прямо сейчас, на ходу. Боцман отвечает согласием. Это же элементарная для него вещь, но интересуется, чем вызвана такая поспешность. Ведь они ещё понадобятся. На что получает ответ следующего содержания: а вдруг на качке оборвётся топенант (трос в грузовом устройстве, поднимающий грузовую стрелу) и стрела рухнет на палубу. Могут произойти повреждения палубного оборудования. Вот так. Ни больше, ни меньше. А топенант, между прочим, выдерживает больше десяти тонн, и на море почти штиль.
А то ещё два дня они с боцманом считали судовые огнетушители. И каждый раз получалось по-разному. И что интересно, занимались они этим после окончания рабочего дня. Боцман психовал, но противиться не мог.
