Бывшая школьница Рая Шторм плавно, но стремительно превратилась в женщину-химика с наивысшим образованием. Предсказание ее школьного учителя сбылось в полноте. Мало того, некоторые раскрытые им для науки химические тайны природы, были ею самостоятельно доизучены и освоены к употреблению.
Правда, образование, особенно наивысшее, иногда плохо влияет на женщин. Из-за большого количества знаний Рая быстро охладела к идеалам социализма, а увлеклась сочинением способов личного обогащения, почти без отрыва от успешных научных поисков на рабочем месте.
Причудливая смесь увлеченности наукой и деньгами подтолкнули женщину к проведению неких таинственных опытов в свободное, конечно, время. На несколько лет весь досуг ее отправлен был «псу под хвост». В жилище Раи не переводились колбы, реторты, постоянно валил то желтый, то зеленый дым, распугивая гуляющих возле дома кошек. Запах тоже не всегда напоминал благовония, отдавая иногда серой.
Личная жизнь, не без влияния образованности, была отложена ученой женщиной на потом. Мужчины, попадавшиеся на ее пути не отличались инициативностью или атлетизмом, а напоминали больше ничтожных субъектов со странностями, широко представленных в комедиях того времени. Постепенно все они, до одного, исчезли с ее горизонта до лучшей поры, и только киноэкран напоминал ей о мужском идеале и давал представление о возможности интимной жизни. А поскольку кино по большей части демонстрировало несколько условные, идеализированные мужские образы и формы взаимоотношений, то в жизни Рае ничего близкого к идеалу до появления Ворона встретить не удавалось.
Раиса, как бы поторопившись родиться лет эдак на полста, организовала сеть подпольных «химчисток» артельного типа на дому, с паролями, явками и телефонной службой. Первым же делом она поставила на поток бесплатную чистку вечно грязных милицейских мундиров для ближайшего отделения. Милиционеры заблистали чистотой, и опрятный коллектив был вскоре отмечен начальством. Плюс к тому, чистка шуб и пальто членам семей милицейского начальства обеспечивала относительную безопасность и прикрытие, в случае чего, от смежных органов правопорядка. Сразу же вслед за милицейскими, потянулись к ней и криминальные авторитеты, желавшие впредь отличаться чистотой и элегантностью, на манер американских героев гангстерских фильмов.
С появлением первых крупных денег Рая стала одеваться у лучших частных портних, использовавших антисоветские журналы мод, доставляемые конспиративно из-за границы, чтобы хоть отдаленно походить на кинообразцы. Затем она приобрела усадьбу в пригороде, куда переехала с престарелою мамашей и наняла в помощники жившего по соседству Дядю, бестолкового, но исполнительного.
Дядя, которого в младенчестве родители по пьяному делу несколько раз ушибали, роняя на пол, жил примерно наполовину в воображаемом мире и имел вялотекущую манию преследования, но не угрюмого, а как бы оптимистического свойства. На этой почве он по вечерам и утрам терзал себя упражнениями на самодельном тренажере из кроватных пружин, обожал различные виды стрельбы: из рогатки, из лука и из изобретенного им травматического оружия, не догадываясь, какое широкое оно в будущем получит распространение. Посещение тиров было любимым его проведением досуга.
А Рая вся погрузилась в свои опыты. За этими неженскими занятиями, она все же порой задавалась вопросами о своей личной судьбе: может быть стоило сразу связать ее с бывшим учителем химии? Писать ему регулярно задушевные письма, пока тот отбывает срок? Или наоборот: надо было в ущерб учебе, вовремя бегать по танцулькам, за кавалерами, пока еще характер женский не перестал быть пластичен и не обрел необходимой науке жесткости?
Пока что, живость ее нрава выразилась лишь в том, что Рая без памяти полюбила кино и не пропустила ни одной новинки экрана, даже в ущерб химическим опытам в лаборатории. Чужая, вымышленная жизнь возмещала ей недостатки своей и приносила массу неизъяснимых наслаждений. А теперь их должно было стать еще больше.
Пожалуй, не стоило ей сожалеть ни о чем, а только ликовать, на зависть окружающим, что так все здорово складывается, и работа увлекательная, и сам артист Ворон реально существует в ее жизни, отвечает, как может, взаимностью и не отказывается пока от доверенности на «москвич».
Так бы она и рассудила, если бы змея ревности не подняла вдруг голову. Когда Ворон произнес: «Соня… ты эдакая», Рая не сразу обратила внимание на неказистость этой фразы, а когда поняла, что фраза не дает ей покоя, и не идет из головы, то сообразила мигом, что Соня — имя.
Женщина не погнушалась немножко порыться в Вороновых вещичках и почти сразу наткнулась на письмо Сони и фотографию, избавиться от которых вовремя у сентиментального артиста не поднялась рука.
Выяснить личность и место жительства девчонки, при наличии стольких милицейских знакомств, труда не составило. Женщина не умом, но сердцем или иным таинственным, сугубо женским органом, наличие и расположение которого еще предстоит открыть передовой науке будущего, поняла, что угроза ее счастью сделалась слишком очевидной.
Рая, хоть и не сомневалась в силе и возможностях своей красоты, знала также стороной и из классической литературы, что от мужчин можно ожидать всякого.
«То ему — то, — размышляла она, — а то ему раз, и это! И девки нынешние, сопливые, совершенно никакого не имеют стыда, старших не слушают и уважать не хотят. А мужики эти безмозглые и ра-а-ды, ничего не смысля, берут и влюбляются в этих бесстыжих куриц».
Очень скоро в голове женщины-ученого сложился план мести и предостережения Ворону. План был по-женски бестолков, запутан, но содержал в себе упрямую и непреклонную энергию. Вызван был незамедлительно Дядя для получения инструкций.
— Смотрите только, ради Бога, не убейте этого человека, — наставляла Рая инвалида, — и не раньте! Цельтесь вот сюда, — указала она на свою ягодицу, и пули подберите не очень твердые, а чтоб только вразумить. У вас разные есть, я знаю. Не промахнитесь!
— Нам ли не избежать промашки, когда мы содействующие армии и флоту, — бодро уверял инвалид, — линкор пропью, но флот не опозорю! — демонстрировал он энтузиазм, делая жест разрывания на груди тельняшки. — «Осавиахим» жив! — добавил он, подняв вверх татуированный якорем и пропеллером кулак и отправился к себе, где незамедлительно принялся за свинчивание и пристрелку упомянутого выше травматического ружья.
47
Петька и Анна, с Чапаевым во главе, ползли канавами уже целую вечность. Сзади еще погромыхивало, слышались разнообразные крики и лай растревоженных собак. Черная липкая грязь, наконец, сменилась песком и шуршащими, как солома, камышами. Плеснула невдалеке речная вода. Вся компания остановилась, тяжело дыша и озираясь.
— Откуда взялись беляки-то, я не понял? — горестно запричитал Чапаев, схватив голову руками. — И сколько их? Комиссара, спрашивается, где носит? Наши все куда подевались!? — подпрыгнул он над камышами, но ничего разглядеть не успел. Петька и Анка тоже бесполезно прыгнули по разу вверх, но тоже не рассмотрели ничего.
— Тут Чапая того гляди угрохают! А им и горя нет. Слоняются черт те где.., — продолжал гневаться командир, — по бабам шляются, да в подполах сало промышляют.
— До свету обождать надо, Василий Иваныч. Часовых, видать, сняли тихо и отрезали хутор. Придут наши! — уверено прошептала Анна. — Сейчас тут вздремните, отдохните чуток, а рассветет…Утро вечера мудренее. Я на часах побуду, будьте покойны.
Все принялись устраиваться к тревожному сну.
— Здорова ты, Анна, бомбы метать, — уважительно побормотал командир, задремывая. Анна же, выждав пока Чапай засопел, стремительно подползла к Петьке и, более не мешкая, навалилась на него своей огнедышащей грудью.
— Петечка, мой любименький, — горячо зашептала она, — иссохла я по тебе! Ведь убьют, не ровен час, а я так и не приголубила тебя ни единого разочка! — впилась она в губы Петра пламенным поцелуем. Рука же Анны без промедления ринулась расстегивать его просторные не по росту галифе.
Напор Анны был так силен, что будь она мужчиной, Матрена точно перед ней не устояла бы. Или, наоборот, будь сама она действительно Петькой, как было не ответить на такой порыв? Да и с какой стати? Но и в женской принадлежности Матрена испытала вдруг неизвестное ей доселе волнение, отчего не сразу принялась сопротивляться, и Анна проникла-таки в галифе. Петька протестующее забился, как рыба, но сопротивление было бесполезно и вмиг подавлено. И Чапай, как на грех, уснул мертвым сном, благо под головой случилась облепленная песком коряга, и папаха сама собой надвинулась на глаза.
Анна тщетно шарила готовой к нежным прикосновениям рукой в штанах у Петьки, и поиски эти затягивались.
