1) отказывался работать;
2) старался, чтобы это делала Элен;
3) крал деньги из ее кошелька («это не воровство, когда ты берешь у жены»);
4) пытался соблазнить лучших подруг Элен, а также
5) скучал за кофе или, более точно, скучал практически всегда.
Если быть справедливым, то это обычные атрибуты несчастливых браков. Но Норман Мормон дошел до крайностей. За то, что Элен не могла иметь детей, он бил ее и называл старухой. Затем он поехал на ее машине грабить магазин «Все для дома». Элен пришлось занять денег, чтобы взять его на поруки. Не сказав ни слова благодарности, Норман молча шел позади Элен по тюремным коридорам. На его руке висела подружка на пятом месяце беременности.
На следующей неделе против Элен был возбужден иск о разводе и алиментах.
Мужчины.
Действительно, фу!
Элен робко попыталась покончить жизнь самоубийством в дешевом отеле. Отец привез ее домой. Странно, но в этой истории больше всего ее обидело то, что он не обнял ее и не сказал, что все будет хорошо.
* * *
В углу рта терапевта висела сигарета.
— Господи, я не знаю, — сказала врач. — Что-то не так устроено в этой жизни.
— Мне всего лишь хотелось быть репортером и иметь детей от кого-либо повыше меня ростом, чтобы у него было чувство юмора и он любил обниматься, — сказала Элен.
Психолог пожелала ей счастья.
«…и может быть, у него будут широкие плечи, а когда я попрошу о чем-нибудь, глаза будут добрыми». Элен размечталась. Она открыла рот. Но время визита закончилось. Терапевт сказала, что у Элен есть сдвиг в лучшую сторону и взяла чек на восемьдесят пять долларов.
* * *
Во время обеда Элен молча копалась вилкой в рисе с горошком, почти не притрагиваясь к еде. Остальные члены семьи тоже молчали. Лавонна Митикицкая беспокоилась о дочери. Она собиралась прямо спросить ее о кошмарах и о чиханье, но так и не смогла.
— Как прошел визит, дочка? — спросила она.
— Мой терапевт ненавидит мужчин, — сказала Элен, не поднимая глаз.
— Ну. Гм-м. — Лавонна вежливо помолчала. — А ты?
— Мне на самом деле наплевать на троих.
Отец перестал жевать и начал вычислять, каких троих она имела в виду. Наконец решил, что бывших мужей, и продолжил обед.
— Я видела, ты сегодня получила почту, родная. Что-нибудь важное? — спросила мать.
Примерно месяц назад Элен разослала около сотни резюме своих статей в гаге ты, находящиеся в разных концах страны. Это послужило причиной раздора между ней и родителями. Отец не хотел отпускать ее в дорогу в таком состоянии.
— Нет. Просто вежливые формальные письма. «Мы известим вас в случае смерти одного из сотрудников». Те же старые… — сказала Элен и не закончила фразы.
Зазвонил телефон, и отец вскочил, чтобы взять трубку в гостиной. Он крикнул, что просят Элен.
— Может быть, это о свиданье, — сухо сказала Элен, смяв салфетку и бросив ее на стол. Мать слабо улыбнулась.
— Да, — ответила Элен.
— Алле, — произнес кто-то фальцетом. — Будьте добры, Элен Митикицкую.
— Да, говорите. — Она держала трубку на некотором расстоянии от уха. Голос был высоким и резким.
— А, очень приятно, моя дорогая. Вам должен был позвонить мой сын. Он редактор, и я очень горжусь им.
— Извините. Вы говорите слишком громко, — ответила Элен. — Не могли бы вы говорить потише? Ваш голос режет уши.
— Я не кричу, — ответил голос Микки Мауса слегка обиженно. Элен подумала, что голос принадлежит женщине. Пожилой женщине. — Я звоню, чтобы сообщить новость. Хорошую новость. Старым людям приходится иногда говорить громко, понимаете?
— Извините. С кем я говорю?
— Это миссис Фенберг. Славная миссис Фенберг.
«Итак?» — подумала Митикицкая.
— Я являюсь владельцем и издателем «Бэсин Вэли Багл», местной газеты в Бэсин Вэли, в Калифорнии…
— Да-да.
— …и я звоню, чтобы сообщить, что мы берем вас на работу.
— На работу? — Элен встала на цыпочки. Господи, работа, мелькнуло в голове. В уме мысленно пронеслись все резюме, посланные в конвертах в разные газеты, в попытке вспомнить именно эту.
— Не насмехайтесь, — сказал фальцет.
— Я не насмехаюсь, мадам. Извините, но вы сказали, что берете меня. На какую должность?
— Миссионера. Ха-ха. Это шутка. Вы будете получать тысячу долларов в неделю.
— Дай мне трубку, — сказал отдаленный голос.
— Нет! — возмущенно произнес первый голос. — Я хотела сообщить ей хорошие новости. Ты никогда не даешь мне!..
— Дай… мне… трубку. Пожалуйста.
Голос принадлежал мужчине. Элен напряженно вслушивалась. Она поняла, что идет борьба за трубку и услышала, как женщина жалуется, что ей сломали руку. Затем послышался плач.
— У нас небольшие трудности, — раздался мужской голос. — Могу я перезвонить вам через несколько минут?
Опять возня и все затихло.
— Да, конечно. — Элен была озадачена. Она пожала плечами, повесила трубку и, оглянувшись, встретилась взглядом с озабоченными и взволнованными родителями.
— Странно, — сказала она и снова пожала плечами.
Майкл Фенберг сдержал обещание и перезвонил через несколько минут, уверив Элен, что ничья рука не была сломана.
— Это был Клиффорд, — сказал Фенберг. — Мой младший брат, он в переходном возрасте и имитирует женщин. На прошлой неделе ночью он видел «Психо» по кабельному каналу и с тех пор ходит по дому в шали и говорит писклявым голосом.
Родители Элен потихоньку поднялись наверх, чтобы подслушать разговор по спаренному телефону. — Да. Я знаю, какими бывают младшие братья в таком возрасте, — ответила Элен и посмотрела на веснушчатое лицо собственного брата, стоявшего рядом. Ему было восемь лет. Она отстранила его. — По правде говоря, я предположила нечто такое, когда он предложил мне тысячу долларов в неделю.
— Минутку. Я действительно звонил, чтобы предложить вам работу, — сказал Фенберг. — Это, конечно, не та категория, когда платят пятьдесят тысяч в год, но это место обозревателя криминальной хроники, или, скажем, место криминального репортера.
Фенберг ничего не сказал о том, что она была пятнадцатой по счету из тех, кому он предлагал это место. Из ее рекомендаций следовало, что у нее было мало опыта, а он не доверял начинающим. Он предпочел бы кого-нибудь слегка пьющего и имеющего какие-то трудности, а также хотя бы года на четыре постарше и без амбиций. Яркие личности, звезды колледжей обычно не задерживались в «Багл» больше чем на три месяца и использовали газету в качестве трамплина.
— Мне кажется, вас это заинтересует?
Элен, конечно, захотела побольше узнать о Бэсин Вэли и о будущей работе. Фенберг солгал и о том и о другом. У Генри Дарича была непристойно низкая ставка для американской мечты — индивидуала, окончившего колледж — двести пятьдесят долларов в неделю. Рассчитывая, что можно сэкономить на молодой и неопытной женщине, Фенберг предложил Митикицкой сто сорок долларов. Митикицкая постучала по телефону и спросила Фенберга, не звонит ли он от Мак-Дональдса из Боливии, где такая зарплата могла бы считаться огромным везением. Фенберг нервно засмеялся.
— Я, хм, не очень хорошо расслышал, — ответил он. Разговор вскоре прервался. Элен подождала пять секунд и положила трубку.
— Вы тоже можете положить трубку, папа и мама, — сказала она.
* * *
Через два часа о звонке забыли. Элен была в постели в просторной фланелевой ночной рубашке и с ватными тампонами между пальцами ног. Она сосредоточенно красила ногти на ногах огненно-красным лаком. Работал телевизор. Покончив с ногтями, Элен полистала журналы и добавила несколько важных записей в список дел, которые ей предстояло сделать завтра. Затем она перевернулась на живот, чтобы почитать один из пяти начатых ее романов. Что угодно, чтобы заснуть. Что угодно, лишь бы только не этот сон.
Но сон всегда возвращался.
Тихоокеанским Северо-Западом в этих местах называли район между «Ангелами Чарли» и Бетти Буп.
Элен преследовал один и тот же кошмар. Она была привязана к столбу в фешенебельном, но слишком открытом индейском костюме из кожи и перьев. Ее окружали бывшие приятели и мужья. Они кружились вокруг нее в косматых шубах и клыкастых страшных масках. Точно ли это были они? Элен не могла сказать уверенно. Она помнила зловонное дыхание. Они корчились и изгибались, гладя ее обнаженные бедра холодными, толстыми, извивающимися змеями, и когда она молила — о, нет, они говорили — о, да, и не надо было быть Фрейдом, чтобы понять, что это значило.
Какой-то человек, старше других (ее отец?), являлся высшим жрецом. У него была седая борода и густые брови. Он возглавлял следствие и рвал коробки со свадебными подарками, в которых было много хрусталя и бытовых электроприборов, подаренных во время ее трех неудачных свадеб. Потом появлялся человек-животное, который кромсал ковры и вдребезги разбивал приборы. Элен отпускала одно из своих знаменитых саркастических замечаний, и монстры замирали. Теперь все их внимание было сосредоточено на Элен. То, что следовало дальше, затрагивало самые чувствительные струны, запрятанные в глубине ее души. Это было что-то сексуальное, чего Элен Митикицкая избегала даже в лучшие времена.
