Хенк, однако, завел. И не только завел, но и смог доехать до железнодорожного переезда на другом конце города, где застрял прямо на путях и был задержан нарядом ГИБДД. Механика после этого выгнали взашей, а Хенка, когда протрезвел, выпустили, даже не поставив на учет. У ментов каждая транспортная единица на счету, зачем же сажать такого ценного человека? Вдруг мотоцикл снова сломается?
Проснувшись в «аквариуме» и увидев Ритку, он попытался овладеть ею прямо на нарах, но помешал сержант с дубинкой. После чего Хенк успокоился и даже рассказал Ритке матерный стишок про плюшевого мишку.
Второй раз Ритка встретила его на городском пляже. Пользуясь мутностью воды, Хенк, словно аквалангист, подплывал к молодым дамочкам и под водой стягивал с них трусы. Без какой-либо похотливой цели, а так, для прикола. Смешно ведь! Стянул с Ритки, поначалу не узнав ее из-за резиновой шапочки. Другому бы Ритка дала в морду, но Хенку повезло – она вспомнила стишок про мишку и пощадила бывшего сокамерника. Они повалялись с ним на пляже, Хенк намекнул на отдых в уединенном месте, но Риткины принципы не позволяли ей отдыхать с малознакомыми парнями, да еще бесплатно. Поэтому она решительно отказала, но не прогнала.
Он был ровесником Боба, ну может, чуть постарше. Чем занимается, не рассказывал, но, судя по тому, что постоянно стрелял у нее сигареты, ничем. Для их городка это неудивительно. Безработица косила молодежные ряды, что твой пулеметчик. По умственным же способностям парнишка от соседа, похоже, отставал. На контрольный вопрос: «Не помнишь ли ты случайно, кто такой Ленин?» Хенк ответил простецким: «А хер его? Козел какой-то… А че, обидел? Не вопрос – разберусь». – «Он, вообще-то, нас всех обидел».
Но этот недостаток не помешал ему стырить косметичку у мирно загоравшей на циновке барышни. Ритка, заметившая криминал, поняла, что юноша не так-то прост и на пляж ходит не только ради женских трусов. И не вычеркнула его из памяти – такие знакомые всегда могут пригодиться.
На вопрос, почему он не в армии, Хенк приосанился и, стукнув себя в грудь, с гордостью ответил: «Плоскостопие!»
С момента последней встречи он похудел еще на пару кило и в проекции напоминал одноразовый бритвенный станок. Видимо, кремлевская диета.
Ритка протянула ему сигарету. Зажигалки у него тоже не нашлось. А газ, между прочим, денег стоит. «Газпром» жжет.
– Ты куда щас? – поинтересовался Хенк, жадно затянувшись.
– В театр. На премьеру, – нехотя буркнула Ритка.
– Клево… Я тоже театр люблю. Правда, был всего раз. На Новый год. Про медведя смотрел.
– Какого медведя?
– Ну, обычного… Там, вообще-то, много зверей было: волк, заяц, лиса. Просто мне медведь понравился. Толстый такой, прикольный, перегаром пах… На дядь Витю похож, соседа нашего. Он тоже так качается и рычит, когда пьяный.
Хенк засмеялся, демонстрируя кариесно-пульпитные зубы.
– А потом там подарки раздавали халявные. Конфеты, вафли, мандарины. Правда, зеленые…
«Придурок…»
– Слушай, ты деньгами не выручишь? – задал следующий вопрос театрал. – Рублей двести хотя бы. Я через неделю верну. Понимаешь, предки в отпуск, в деревню к бабке слиняли. Оставили мне бабла на жизнь, а оно через два дня кончилось.
И этому деньги подавай. Вернет, как же… Знакомый вариант. Что за мужики?! Гусары-рыцари-поэты…
Но посылать юношу сразу Маргарита не стала. Натренированный мозг вычленил из хенковского монолога перспективную фразу. «Предки в отпуске, в деревню слиняли». А ведь это мысль… Неплохая мысль.
– И когда вернутся?
– Да не скоро. Через три недели. А я, как хочешь, так и кантуйся…
– А братья, сестры?
– Нет никого. Один я у матушки с батюшкой такой уродился.
Ритка взяла Хенка под руку и, морщась от вони, отвела его в сторону, где не было посторонних ушей.
– Слушай, Хенк… Денег у меня нет, но могу подсказать тему…
Хенк сделал умное лицо и кивнул.
– Валяй.
– Дельце не хочешь провернуть? Ты парень реальный. Тема верная, а работа тьфу – дверь сковырнуть.
– Погоди… Хату, что ли, бомбануть?
– Тихо ты! – Ритка бегло огляделась по сторонам. – Да, хату. Дверь дохлая, школьник справится. Завтра в час там никого не будет. За пять минут уложишься. И даже плоскостопие не помешает.
– Я, вообще-то, хаты не бомбил никогда.
– Ну и что? Пора взрослым становиться. Ты мужик или сестрица Аленушка?
– Мужик, – выбрал Хенк.
– Ну так в чем дело?
– А хата упакована? Есть что брать?
– В любой хате есть что брать, – продолжала агитацию Ритка. – На рынке барахло толкнешь, мне три штуки за наводку.
– Три?.. Может, за две договоримся?
– Ты хочешь торг устроить? Хенк, я тебе по дружбе тему предлагаю. Учитывая твое бедственное материальное положение. Поверь, желающих много. В очередь встанут. За пять.
Хенк, раздумывая, почесал грудь в районе надписи «Женщины. Счастье. Семья». Тема, конечно, заманчивая, хотя и стремная. Одно дело на пляже шмотки тырить – там всегда можно сказать, что сумку перепутал, другое – дверь сковырнуть. Правда, и навар реальный. Повезет, даже на мотик хватит. А то и на квадроцикл тюнинговый.
– Лады, договорились.
– Деньги принесешь завтра в семь вечера в «Белочку». И не вздумай скрысить. За мной вышибала ихний ухлестывает, пожалуюсь – не выживешь.
– Че я, не понимаю? – обиделся Хенк, считавший себя эталоном порядочности. – В семь так в семь.
Ритка с подозрением посмотрела на собеседника.
– Знаешь что… Ты мне адресок свой оставь. На всякий случай.
– Да принесу я! Честное слово!
– Это так… для подстраховочки. Вдруг забудешь. А я тебе памятку пришлю.
Хенк, догадавшийся, что халява не проскочит, грустно вздохнул и назвал адрес.
– Может, прогуляемся к тебе? – предложила Ритка. – А то потом окажется, что это адрес городского прокурора.
– Да ради бога! Ты уж меня совсем за поца держишь. Пошли!
– Да ладно, верю, – отмахнулась Ритка, хотя сомнения остались. – Перчатки есть?
– Зачем? Лето ведь…
– При чем здесь лето? Чтоб отпечатков не оставить!
– Ах в этом смысле?.. Матушкины возьму. У нее рука широкая, она всю жизнь на стройке кирпичи клала. И сейчас кладет.
– Хорошо. Запоминай. Записывать нельзя.
Ритка назвала адрес, который Хенк запомнил с четвертого раза. Не компьютер же…
Вернувшись домой, она позвонила в дверь соседу. Боб открыл только после второго звонка – он тренировался на балконе, готовясь поставить очередной мировой рекорд по плеванию на скорость.
– О, привет! – улыбнулся рекордсмен, словно увидел Ритку сегодня впервые. – Как дела?
– В стране кризис… Можно?
– Заходи.
Ритка зашла, прикрыв за собой дверь.
– Я тебе наколку нашла.
– Ну?! Класс! Спасибо, Ритка.
– Спасибо много, а три штуки в самый раз.
– Ого… А поменьше никак?
У дураков мысли схожи, еще раз убедилась Маргарита.
– За «поменьше» сам ищи. Я, между прочим, тоже рискую.
– Хорошо, договорились… Нормальная хата?
– Не пожалеешь. Хозяйка богатая, всю жизнь в строительном бизнесе. А он сейчас самый прибыльный после нефти и газа.
– Супер! – восхищенно потер пухлые ладони Боб.
– Завтра в час дня там никого не будет. Двери ты ломать умеешь, сам сказал. Вечером я зайду, отдашь долю. И не проболтайся никому.
– Что я, больной?
«Неизлечимый», – подумала про себя Ритка, но вслух произнесла:
– Запоминай адрес…
На дело Боб отправился пешком, хотя дом бизнесменши-строительницы находился на противоположном конце города. Но денег на автобус все равно не было, приходилось терпеть временные неудобства. В детстве он катался зайцем, но сейчас в автобусы посадили злых кондукторов, вооруженных травматическими пистолетами и электрошокерами. Ничего, их Великобельск не Москва, за час дойдет. За спиной, словно парашют, висел старый брезентовый рюкзак, в котором мирно соседствовали топор, бабкины вязаные варежки и матушкины колготки, которые Боб решил использовать в качестве маски.
Пригревало солнышко, щебетали птички, летали воздушные шарики, пестрела реклама, пела душа. И даже вереница въехавших друг в друга машин и несколько прикрытых простынями тел, лежащих на газоне, не испортили Бобу настроения. Чуть в стороне от машин под охраной мента понуро сидел на поребрике боец в тельняшке и голубом берете. Кажется, он спал. Вчера отмечался день десантника, не выспался ветеран.
Дом оказался такой же пятиэтажной «хрущевкой», что и у Боба. Это добавило уверенности – не заблудишься в комнатах. Да и вообще, Боб не особо мандражировал, словно это было не первое дело в его жизни, а, скажем, восемьдесят восьмое. Да и чего мандражировать? Наколка есть, топор тоже. Песня!
В подъезде он сразу разбил потолочную лампочку – так учили в сериалах. Хотя она и не горела, а свет проникал через лестничные окна. Но правила есть правила, сериалы не дураки сочиняют.
Поднялся на третий этаж – именно здесь находилась заветная дверца. О, как и обещала Ритка, – так себе, говно. Дерево и дерматин. Положив на пол рюкзак, он извлек из него варежки и топор. Натянул колготки, сделавшись похожим на толстого зайчика, и затем позвонил в дверь. Вдруг кто-то все-таки есть дома. Глазок прикрывать не стал, чтобы люди не заподозрили нехорошего. А так скажет, что ошибся дверью.
