Время шло. Народ, не подозревающий о величии момента, разошелся. У рухнувшего дома осталась только комиссия и рабочие. Взвод милиционеров перестал обращать внимание на зевак. Надвинулись тучи, потянуло холодом, подкатил автобус. Из него с понятной только для Николая мрачной суровостью выпрыгнули одетые в униформу и кроссовки с красными ромбами частные охранники. Четверка стальных жуков фронтом, дробя гусеницами кирпичи, пошла в последнее наступление. Обнажились стены подвала.
Неожиданно кто-то крикнул:
— Осторожнее! Тут полно змей!
— Откуда змеи?
Прыгая как обезьяны, охранники стали расшвыривать и убивать стремительно убегающих аспидов.
Но то, что требовало окончательного разрушения здания, было сильнее удивления или страха. Косые ножи бульдозеров слой за слоем продолжали снимать каменную крошку. Комиссия заволновалась и подалась вперед. Вот- вот откроется тайник. Николай дрожащими руками вытащил из кармана чертеж. Да, эта та самая стена… Еще один заход, и машина пройдет по отмеченному крестиком месту. Вот она пошла. Стена качнулась, от нее отвалился кусок. Открылась ниша. В ней что-то чернело.
На бульдозериста закричали. Машина стала. Рабочие руками стали разбирать завал. Открылся почерневший от сырости и времени деревянный ящик.
В нем!.. Вот она, та ужасная минута, когда клад, за которым так упорно гонялся председатель, уплывет в чужие руки. Ящик вынимают и ставят на землю. Комиссия сбивается вокруг него. Электрическая коляска врезается в толпу. Сбивают замочек. Откидывается крышка. Вздох, восторженные возгласы. Не в силах больше стоять на месте, Николай отодвинул плечом милиционера и сделал шаг вперед. Милиционер, сам крайне заинтересованный, взял его за руку, но не потянул назад, а тоже шагнул вперед. Продолжая держаться за руки, они вклинились в кольцо, которое образовали вокруг ящика члены комиссии. На лицах собравшихся засверкали вспышки — набежавшие фотографы, поднимая над головами аппараты и стреляя ими, лезли вперед. Вот из ящика извлечена слегка потемневшая от времени бронзовая капсула, вот кто-то из комиссии протянул руку, намереваясь отвинтить крышку. Персиковый чиновник успел выкрикнуть:
— Мсье Парасоль, остановите их!
Директор «Атланта» запрещающе поднял ладонь, но было уже поздно. Крышку капсулы сорвали, все головы разом наклонились над кубком. Оттесненное толпой механическое кресло взмыло в воздух и повисло над толпой. Однако дальше ничего из того, что ожидал Николай, не произошло: воцарилась тоскливая тишина.
— Там что-то не так, — сказал Николаю милиционер и отпустил его руку. — Напрасно нас дергали.
Растерянные члены комиссии беспомощно переглядывались. Никто не мог произнести ни слова. Под ногами остолбеневших людей деловито ползали уцелевшие крандылевские змеи. Парившее в воздухе кресло, издав низкий собачий вой, рухнуло на землю.
Николай спрыгнул с камня, на котором стоял, и, оттеснив потерявший дар речи зеленый френч, заглянул в капсулу. Она была пуста.
И тогда он с ошеломляющей ясностью вспомнил раннее утро в Мадрасе, старуху, лежащую в кресле, белый широкий подоконник и смуглую мальчишескую руку, тянущую к себе точно такую же капсулу.
Комиссия о чем-то начала шептаться. На щеках чиновника из мэрии персики сменились злой синевой, директор «Атланта» громко и отчетливо выругался по-русски.
Николай вздрогнул, нахмурится и, наконец, рассмеялся. Он смеялся тихим смехом человека, познавшего истину. На него стали оглядываться. Кто-то взял его под руку. Это был Малоземельский.
— Как Индия? — спросил он. — Вы даже не загорели. Было много дел? Признаюсь, я не удивился, увидев вас здесь. Ведь я догадывался — есть причина, которая держит вас в доме… Вы носите маску. Осторожнее, когда будете ее снимать, на лице могут остаться шрамы.
— Где теперь прутковцы?
— Нас переселили. Распоряжение мэрии — в двадцать четыре часа. Прекрасные квартиры в центре города, дом после капитального ремонта, под окном река, закованная в гранит. Приходите, посмотрите. Это полезно — текучая вода не позволяет забыть, что все на свете преходяще.
— Так все и переехали? — машинально спросил Николай.
— Почти все. Паскин женился на третьей. Вторая за бугром — уехала в Мюнхен, забрала даже мойку. Из Заозерска сообщили — умерла Крандылевская, залечил муж. После ее смерти по всему городу пошли гигантские тараканы. Вяземский завязал с авангардом, подался в маньеристы, но двери обивает до сих пор. Видите, сколько новостей… У вас вид человека, который только что избежал большой беды. В чем дело?
Николай усмехнулся:
— Вы правы, беда могла быть огромной — я мог разбогатеть. Но все обошлось. Было действительно опасно. Меня ожидала участь Шпенглера… Да-с, управдом из меня не получился. Чужая мечта, но и с ней пришлось расстаться. Между прочим, знаете, какая профессия самая безопасная? Я выяснил — погонщик слонов. Один мой знакомый индиец уверяет, что главное — не оскорблять животное.
Позади собеседников скрипнули тормоза. Николай и критик обернулись. На помятых крыльях подъехавшего черного лимузина лежала аспидная пыль дальних дорог. Передняя дверца ее со скрипом отворилась, и проеме показалось освещенное несмелой улыбкой лицо Ковальского.
— Самоход подан, пан Николай, — крикнул водитель лимузина. — Пршепрашем. Поихали до дому. Але я не бачу его, вашего дому…
— Вот вы и вернулись, Казимир, — невесело ответил председатель товарищества. — Ничем хорошим не могу вас обрадовать. Дома нет. Видите груду кирпичей? Все преходяще. Но как замечательно, что вы здесь. Потянуло обратно? Тоска по родине и друзьям? Вы — молодец. А то моя вера в человечество совсем было рухнула. Сейчас поедем. Мы с господином критиком окинем еще раз взором руину, в которую злые люди превратили наш храм, и поедем. Дорога от храма… Забросить вас по пути? — вопрос адресовался Малоземельному.
— Буду благодарен, если подвезете. Заодно посмотрите, куда нас переселили. Увидите кого-нибудь из знакомых, Паскину не подавайте руки — это с ним мэрия и «Атлант» провернули разрешение на взрыв.
Глава тридцать пятая ПУСТЬ ЗАХВАТЯТ С СОБОЙ АКВАЛАНГИ
Когда прибывший своим ходом с берегов Вислы черный лимузин, обогнув зеленые деревья и стеклянные оранжереи Ботанического сада, выкатил на площадь, над которой навис бетонный носик причудливого здания, критик сказал:
— А ведь за то время, что мы с вами не виделись, Шмидт, вы сильно изменились. Вас словно подменили… Можете полюбоваться — Деловой центр, закат НЭПа и начало первых строек пятилетки. Прошу любить и жаловать.
— Знаю, — согласился Николай. — Казимир, будьте любезны, притормозите. Идемте, мой друг, я сейчас покажу вам шикарные апартаменты, логово тех людей, которые только что уничтожили дом, под крышей которого мы так уютно с вами жили. Казимир, подождите нас, мы быстро.
Отметив, что доска «Атланта» на месте, председатель правления провел Малоземельского к лифту.
Тонкий звоночек оповестил их, что лифт прибыл на четвертый этаж. Пройдя по коридору и памятуя рассказ Кочегарова, бывший председатель правления легко нашел нужную дверь, распахнул ее и, удивленный, замер. Зал был пуст. В углах на месте сорванных экранов и ламп стыли обрывки проводов. Обрубленные кабели крючковатыми пальцами торчали из стен. На том месте, где раньше стоял подиум, сиротливо голубело пыльное пятно. Двери в смежные комнаты были раскрыты, ветер, который врывался в распахнутые окна, шевелил клочки брошенных впопыхах входящих и исходящих. Их сгребала веником и складывала в мешок старуха уборщица.
— Майн готт, что случилось? — спросил председатель, приближаясь к ней. — Срочный переезд в новое помещение? Эти апартаменты разбогатевшим хозяевам уже показались нищими?
— Какое там, — уборщица прервала работу, поправила сбившуюся на глаза седую прядь и повела рукой, словно приглашая удивиться вместе с ней. — Лопнули. Как есть, милые, лопнули. Разбежались болезные. Акционеры их до сих пор ходют, деньги свои ищут. Да разве их найдешь! Говорят, у какого-то Китежа… У него деньги. А где он, этот Китеж? Лови его.
Председатель правления кивнул:
— Посылай, бабка, всех, кто ищет деньги, в Заволжье, на Керженец. Только пусть захватят с собой акваланги… Да-а, визит не удался. А я думал сделать вам сюрприз. Здесь ведь последнее время работал ваш брат. Ах, вы об этом знали! Ну нет так нет. Не будем отвлекать труженицу метлы от ее эпохального дела. Нанятый хозяином человек порой сам не знает, мусор какого грандиозного мошенничества он выгребает.
Когда сын лейтенанта и его спутник выходили из центра, работяга в синей спецовке, приставив стремянку, снимал со стены доску «Атланта». На асфальте около лестницы стояла наготове доска какого-то таинственного «Кекропа». Деловой центр продолжал плодить мифы.
