осмотрев это изобилие, переключаюсь на Лану. Вдруг всё же повезёт?
— Так что, вы обдумали моё предложение?
На этот раз она улыбается охотнее и, я уверен, более заинтересованно.
— Приходите к нам ещё, и я обещаю подумать.
— Непременно! Только ради вас.
Провожаю взглядом её удаляющуюся фигуру. Бёдра на мой вкус худоваты, но в целом очень даже…
Тем временем Эрик уже взял высокий бокал с чаем.
— Ты же сюда больше не придёшь.
— И что?
Воровато оглянувшись, подтягиваю ближе оранжевый стакан с красным зонтиком и, вытянув шею, дотягиваюсь губами до трубочки. Говорят, если пить через трубочку, то потом алкоголем меньше воняет. М-м, да это же как у Фрэнка «Вечер на пляже» — конечно, тот вариант, который по спецобслуживанию, с апельсиновым ликёром, — только ещё лучше. Более сладкий, более крепкий, более идеальный. И название какое, «Секс на пляже»! Всё, отныне это мой любимый коктейль.
— А если она поверила и будет ждать? А ты не придёшь «только ради неё». Как-то неприятно, тебе не кажется?
Я фыркаю легкомысленно.
— Да она поняла, что это шутка.
— А если нет?
— Ну, тогда это её проблемы, — я снова увлечённо присасываюсь к коктейлю. Вытащить этот бумажный зонтик или оставить?
Эрик хмурится, разглядывая меня так, словно изучает подопытного.
— Ты вообще не думаешь о других людях?
— Что значит «не думаю»?! Я вообще-то в армию ради этого пошёл. Если сейчас сюда вломится мужик с чулком на голове, я её спасу. А так-то что, с ней всё в порядке. — Всё же вытащив из стакана зонтик, тычу им в сторону Эрика, подчёркивая свои слова: — И я не отвечаю за то, что кто-то где-то подумал.
Помолчав, Эрик выдаёт странное:
— Не завидую я твоей девушке.
— А с чегой-то ты должен ей завидовать?
— То есть у вас хорошие отношения?
— Ну… да. Нет! То есть… Ладно, подловил. Нет у меня девушки. В смысле, у меня разные, всякие, а не то что одна и всё.
— В это верю, — он отпивает чай.
— Так, я не понял, — добавляю в тон быковатого наезда. — Ты на что-то намекаешь?
— Да я прямо говорю, что у тебя с эмпатией не очень. Но это нормально для такого возраста.
— Какого ещё «возраста»?! Ты сам такой же! Или всё-таки врёшь? — я щурюсь с подозрением. — А, вампирёныш?
Эрик пьёт чай долго, до конца. Отставив бокал — подтаявшие кубики льда звякают, — пододвигает к себе «Секс на пляже».
— Честно говоря, я подозревал, что ты можешь быть вампиром.
— Почему?
— Во-первых, зубы.
— М-м, есть такое.
Непроизвольно ощупываю челюсть. Да, клыки у меня острые и длиннее прочих зубов. Раньше, в детстве, это было забавно, но на фоне текущей ситуации в мире — уже не очень. Однокурсники поначалу шутили насчёт моих зубов, но я это дело быстренько пресёк.
— А ещё… — Эрик смешливо прищуривается, закусывает губы, чтобы остановить расползающуюся улыбку, но в итоге сдаётся и сквозь смех выдавливает: — Ты светишься.
— Чо?..
— Блестишь на свету. Как в том фильме.
— Чего?!
В шоке оглядываю руки. Ничего нет. Шутник хренов!
— Лицо.
— Да ты пиздишь!
На всякий случай всё же озираюсь в поисках зеркальной поверхности. Самое близкое к этому — застеклённая картинка рядом на стене, но там вместо лица отражается лишь расплывчатое светлое пятно.
Однако Эрик кивает убеждённо:
— Клянусь. Иди в зеркало глянь.
Сорвавшись из-за стола, несусь в интимно-тёмный закоулок с туалетными дверями. А зеркала-то и нет! Ну да, как положено в суровом мужском сортире. Выскользнув обратно в коридор и оглядевшись воровато, просовываю голову в женский. Отлично, никого.
Ну точно подловил меня, мудила! Обычное лицо. Нормальное. Как всегда. Хотя… Это что за искорка?! Догадавшись покрутить головой, обнаруживаю, что тут и там на лице и вправду сверкают мелкие блестяшки. Что за нахрен?!
Стоит поскрести ногтем, как искорка с виска перемещается на палец. Крем! Долбаный крем Берт. Я её убью!
За дверью приближаются женские голоса, и я выскакиваю из туалета с уверенным: «Извините, ошибся дверью». Компания девушек возмущённо шумит, но я уже прорвался обратно в зал. Возвращаюсь к столику, где Эрик невозмутимо тянет «Секс» через трубочку. При виде моего разъярённого вида усмехается углом рта.
Но мне не до шуточек! Меряя шагами пространство от нашего столика до витрины, набираю дом. После пятого гудка отвечает мама.
— Где Берт?!
«Привет, сынок, я тоже рада тебя слышать. Берт, конечно, в школе. Вопрос в том, почему ты не на занятиях».
— Эм… Приболел слегка.
«А кричишь на удивление бодро. Что случилось?»
Поразмыслив, всё же не могу придумать адекватную формулировку для моих претензий.
— Да так.
«Син, не тяни кота за причиндалы. Что?»
— Помнишь, когда в последний раз ты приезжала… И передала от неё крем.
«Тот, про который ты полдня ныл, что банка розовая? Конечно, помню, такое не забудешь. Но ты ж той зимой сам жаловался, что снег, ветер, лицо шелушится».
— Во-первых, я не жаловался! Ты спросила про погоду, я ответил. А во-вторых… Ты видела, что он с блёстками?
Молчание в трубке.
«Крем?»
— Именно! Я думал, подвох только в банке, но ладно, я послушал тебя и не стал «обижать сестрёнку, которая хотела меня порадовать». Но теперь у меня вся морда блестит! Это пиздец!
«Синхард!»
— Прости. Но!.. Но блин! Она это специально!
На этот раз трубка молчит дольше.
«Милый, я не думаю, что она специально. У них сейчас всё с этими пони. И у неё такой же крем, и у девочек из её класса. Ей десять, она просто не подумала, что тебе, такому взрослому и крутому мужчине, нужно выбрать что-то другое. Но теперь я ей скажу, что тебе нужен крем с запахом дёгтя и шампунь с соляркой. Подойдёт?»
Возмущённо помолчав, цежу:
— Ладно. Давай.
«Целую. Пока».
Нажав отбой, издаю возмущённый рык, призванный выразить всё моё негодование, и валюсь на диван.
Эрик отрывается от коктейля.
— Иногда я думаю, что сиротой быть замечательно.
— Иногда и я так думаю.
За один приём высасываю оставшийся «Секс» и дополнительно закидываю в рот подтаявшую ледышку. Когда я в бешенстве, то реально закипаю, нужно охладиться.
Тем временем из туалета возвращается та девичья компания, проходят мимо нас. Их столик на другом конце зала, но посетителей мало, тихо, так что щебетание и сюда доносится.
— Эти точно в тебе заинтересованы, — понизив голос, Эрик бросает взгляд в сторону девушек.
Я тоже кошусь в том направлении. И в самом деле, смотрят на нас. Вот только у меня уже настроения нет.
— Слишком просто. Неинтересно, — я подвигаю к себе низкий
