– А сегодня ночью Зяма и Сокс признались друг другу в любви!
И еще глубже запускаю когти в хвост Сокса, чтобы он и не вякнул. Тут до него наконец доходит, о чем можно говорить с молоденькими девушками, а о чем не следует, и сдавленным от боли голосом Сокс подтверждает:
– Да… Мартын говорит правду…
– Ладно, – сказала Челси. – В таком случае, Сокс, я тебя поздравляю! Привет Зяме… Но по-моему, ребята, вы оба что-то темните… До вечера!
– Погоди, Челси, – говорю я. – Ты знаешь, кто такой Аарон Маймонидес?
Я думал, что у Челси глаза выпадут на пол!
– О, боже!.. – еле вымолвила она. – Ты-то откуда про него знаешь?!..
– Он мне приснился, – честно сказал я.
– С ума сойти!.. – сказала Челси. – Моймонидес – это какой-то испанский врач и философ пятнадцатого века…
– Еврейско-испанский, – поправил ее я.
– Господи, Мартын! Ну какая разница – еврейский он или испанский?!.. Он же был ученый! Вот что главное… Чао! До вечера.
* * *
С тем и ушла.
А мы с Соксом сбегали в сад погадить, и я нечаянно наделал на какое-то сверхсекретное следящее устройство, спрятанное в траве под кустиком. Автоматически сработали еще какие-то защитные штуки, взвыла сирена… И получился жуткий шухер!
Эту мою промашку Сокс взял на себя, и нам даже не влетело! И мы пошли шататься на Белому Дому.
Не скрою, мне довольно быстро надоели все эти огромные залы, роскошная мебель, портреты какихто типов в старинных костюмах… Хотя в то же время я несколько прибалдел от фантастического великолепия "Красной гостиной" с белым камином и потрясающими золотыми настольными лампами и золотыми гардинами! А от "Овального зала" с гигантским голубым ковром я просто пришел в восторг!
Этот стол с живыми цветами!.. Эти высоченные окна с роскошными портьерами, камины, вазы, мебелишка – будь здоров!..
Ну и конечно – Большой приемный зал! Это, я вам скажу, – картинка маслом… Потрясное зрелище!
Народищу шляется по Белому Дому – тучи! Один мужичок в серой кофте бегает по всем комнатам и залам – заводит часы! Вот такая у него работа. Второй – в черном смокинге, лакированных туфлях, с черной "бабочкой" – ковры пылесосит в залах… Какие-то типы с протокольными мордами в пиджачках и галстуках: кто с уоки-токи, кто с телефоном"хенди", – шныряют по всем этажам, морды у всех серьезные, все такие деловые…
Кто-то кем-то распоряжается, кто-то кому-то подчиняется – кошмар! И все при деле.
Несмотря на довольно быструю потерю интереса к парадной части Белого Дома, я особенно не возникал. Я понимал, что Сокс показывает мне "свои" владения, и мне очень не хотелось его обижать.
Но, когда мы спустились в нижние этажи, в обслуживающий комплекс, тут у меня чуть "крыша не поехала"! Вот отсюда я бы никогда не вылезал! Здесь было так интересно – сдохнуть!..
Один склад посуды чего стоил!.. Сотни различнейших комплектов на хрен знает какое количество персон хранились в специальных огромных коробках. Каждый сервиз для определенного случая. И какая посуда – обалдеть! Невиданной красоты!
А прачечные с массой автоматических стиральных машин, с уймой различных химикатов на все случаи грязи и запачканности!.. И замечательная тетка-негритянка, которая всем тут 3ааведовала.
Я вообще заметил, что в Белом Доме работает очень много негров. Их теперь в Америке стыдливо называют "афро-американцами", хотя к "афро" они имеют такое же отношение, как наши русские евреи к испанскому Маймонидесу…
А кухня Белого Дома?!! Это же не кухня, это же черт знает что!.. Бывал я в больших кухнях разного общепита. И у наев Питере на проспекте Науки, в шашлычной у Сурена Гургеновича, я там даже недолго сотрудничал: делал вид, что отлавливаю Крыс… И в Германии, в Мюнхене, в Биргартене Английского парка, тоже кухонька была – я тебе дам!..
Но такой кухни, как в Белом Доме, я никогда и нигде не видел! Ни конца ни края этой кухне, полк поваров, поварят и поваришек – все в белом, запахи – умереть-уснуть, чистота феерическая, и при всем столпотворении народа, продуктов и кастрюль обстановка удивительно спокойная и доброжелательная. Каждый делает свое дело. Очень квалифицированно. Наверное, отсюда и спокойствие…
Было бы свинством не упомянуть, что в кухне нас сразу же покормили и свежей рыбкой, и вареными куриными потрошками, и чем-то неизвестным, но очень сладким…
Это у нас было вроде второго завтрака. Мы еле отвалились…
Кухня вообще вся на ушах стояла – готовилась к сегодняшнему приему русских Депутатов Государственной Думы.
Но самым забавным мне показалось, что все подвальные службы – склады, прачечные, кухонные отсеки, судомойки, ремонтные мастерские, подсобные помещения, душевые для обслуги – были разгорожены корабельными металлическими дверями с противоводными и противопожарными устройствами и запорами! Ну точь-в-точь как на нашем судне "Академик Абрам Ф. Иоффе".
Я сказал об этом Соксу, а тот добавил, что это не только против воды и огня, но и против возможного терроризма. И рассказал, что служба безопасности Президента иногда дает прессе описание, например, Президентского лимузина – дескать, его и пуля не берет, и взрывчатка! И про то, как во время движения лимузина с Президентом этот лимузин связан с сопровождающей вертолетной группой, а все агенты, охраняющие Президента, находятся в прямом контакте с летчиками!
Не делается тайны и из того, что перед ИНАГУРАЦИЕЙ (засранец Сокс даже не удосужился объяснить мне, что это такое!..) перед трибуной, с которой выступает вновь избранный Президент, ставится пуленепробиваемое стекло, а сам Президент стоит на огромной и тяжеленной металлической плите, под которую невозможно подложить бомбу!..
– Если-палки! – говорю я Соксу. – Ты же сам мне втолковывал, что это секретные сведения! На кой ляд их журналистам выбалтывать?!
– А специально! – отвечает Сокс. – Чтобы отбить охоту к покушениям. Чтобы кому-нибудь не показалось, что Президента так уж легко и шлепнуть…
– И однако! – сказал я. – Мне еще в Нью-Йорке мой друг Тим Истлейк говорил, что недавно один мудак обстрелял-таки ваш Белый Дом!..
– А-а-а… Так это Франциско Дюран! – говорит Сокс. – Так ему же и дали за это тридцать лет тюрьмы!..
Затем он поднимает голову и – чтоб мне с места не сойти! – СМОТРИТ НА ЧАСЫ, ВИСЯЩИЕ НАД ДВЕРЬЮ, и говорит:
– Кыся! Уже пять минут третьего, а у нас же в два свиданка с Зямой и Жужей!!!
Я чуть в осадок не выпал… Вот где он меня сделал, как Котенка!..
– Сокс, е-мое! Ты чего, можешь время на часах узнавать?
– Запросто, – отвечает Сокс и мчится обратно.
– Ты куда? – кричу я ему вослед.
– Подожди меня здесь! – отвечает Сокс и убегает.
Сижу, жду. Возвращается Сокс – волочет здоровенный кусок вареного мяса с косточкой.
– Ты не лопнешь? – спрашиваю. – Только что пожрали…
– Это я Зяме с Жужей. Не с цветами же к ним идти! – отвечает Сокс, еще раз смотрит на часы и бежит к выходу в сад.
И вот эти часы не дают мне покоя! Обзавидовался я с головы до ног…
– Может, ты и читать умеешь? – спрашиваю я на бегу.
– Нет, с этим у меня плохо… Челси в детстве учила меня, учила, но… Видно, Бог не дал. Ты быстрее бежать можешь?
– Не видишь, хромаю?! – а самому так обидно, что я в часах ни хрена не петрю, хоть плачь!
– О, черт! Опаздываем же… Прибавь шагу! – ворчит Сокс и волочет это дарственное мясо.
Прибегаем в южную часть сада, к тому самому толстому дереву, которое говорит по ночам разными голосами, – сидят наши Киски! Зяма и еще одна тощенькая бежевенькая Кошечка.
Сокс так галантно кладет к их ногам мясной кус и пытается церемонно поклониться, как и положено интеллигентному Коту.
Но Зяма говорит ему:
– Да погоди ты! Всему свое время…
И они вдвоем с Бежевенькой начинают жрать мясо с быстротой электрической мясорубки "Мулинекс". У Тани Кох в Мюнхене такая была.
Мы и глазом моргнуть не успели, как от мяса осталась только тщательно отполированная косточка. Кошки облизнулись, наспех привели себя в порядок, и Зяма говорит нам:
– Привет, ребятишки! Это Жужа, моя приятельница. Мы только что от телевизора. Там передавали, что сегодня у вас в Белом Доме будет прием депутатов из России. Полагаю, вам тоже придется там присутствовать, а следовательно, времени у нас в обрез. Ну-с… Начнем, пожалуй!
И без дальнейших проволочек становится в классическую позу Кошки, предоставляющей себя Коту в полное его распоряжение!
Жужа смотрит на Зяму, уже готовую к употреблению, секунды три стеснительно переминается с лапы на лапу, а потом принимает позу Зямы и вопросительно смотрит на меня.
От такой деловитости я слегка ошалел и желание трахаться у меня резко поубавилось.
Честно говоря, мне и сначала ЭТОГО не так уж хотелось, – голова была занята этим приснившимся мне Маймонидесом, и вообще каким-то предчувствием, что сегодня вечером должно что-то произойти такое, чего я пока объяснить не могу…
