И это на голубом мраморе надо записать черными буквами с пятью восклицательными знаками.
51. Может быть, конечно, мы позабыли сказать еще о каких-нибудь удивительных событиях, — просьба отметить их в своей памяти.
А что касается удивительных и славных дел за границей, то это очень часто у них бывает. И там находятся такие исключительные герои и бывают такие великолепные поступки храбрости и мужества, что даже враги поражаются, и они этим напуганы, страшно сердятся, мстят и убивают.
И вы об этом по временам читаете. И имена этих героев у вас на устах. И эти прекрасные имена тоже будут высечены на мраморе золотыми буквами.
И вот на этом, друзья, мы позволим себе закончить описание удивительных исторических событий и краткий перечень удивительных событий нашего времени.
Так пожелаем же счастья и удачи новым людям и новой удивительной жизни, которая развертывается перед нашим взором.
52. Здравствуй, новая молодая жизнь!
Вот теперь все принадлежит самим трудящимся, и поэтому мы надеемся, что все будет хорошо и что все рабские чувства и мысли, созданные мрачной историей — суетливая услужливость, лакейская угодливость и чрезмерная готовность — уйдут и исчезнут и никогда не будут больше унижать человеческое достоинство.
Это было создано страхом и свирепой борьбой за существование и всем неприглядным ходом истории.
Так здравствуй же, новая молодая жизнь, — не такая, как записана в истории.
И на этом приятном восклицании, в котором много радости и надежды, мы и заканчиваем наш отдел с пожеланием всего хорошего.
Попросим вас только зачитать небольшое послесловие к пятому отделу.
Итак, друзья, наш славный пятый отдел закончен.
Так что же мы видим, прочитавши все это — исторические новеллы и краткий конспект современных удивительных событий из наших дней.
А мы видим, что сквозь все невозможные невзгоды, сквозь мрак, холод и туман всегда пробиваются светлая мысль, бодрость, надежда и мужество.
Мы видим, как наряду с жалкими и низкими поступками происходят удивительные поступки, достойные наивысшего названия и одобрения.
Мы, наконец, видим, как меняется наша жизнь и как из одной она делается другой — такой, как это будет нужно и полезно для населения.
И мы теперь рады случаю поговорить с поэтом, который в свое время так сказал, не видя пятой части жизни:
Как часто плачем — вы и я
Над жалкой жизнию своей!
О, если б знали вы, друзья,
Холод и мрак грядущих дней.
Но мы холода и мрака грядущих дней не видим.
А мы видим и представляем себе иные и великолепные картины. И очень хорошо, что поэт ошибся.
И на этом, друзья, мы заканчиваем пятую и последнюю часть нашей Голубой книги.
Впрочем, для развития мыслей мы еще предложим вашему вниманию такое, что ли, специальное приложение. И в этом приложении вам будет рассказано кое-что забавное и смешное.
И этот наш добавочный отдел отчасти будет приложением к пятой части, а отчасти он будет завершать всю нашу книгу в ее близком конце.
И это будет, так сказать, мост, по которому вы плавно перейдете на житейский берег после долгих литературных путешествий.
В общем, мы предлагаем вам зачитать пять современных новелл по числу наших отделов и с их значением.
Так, например, первая новелла будет о деньгах в их удивительном значении. Вторая — о любви тоже в удивительном преломлении.
И так далее. Вплоть до конца. Итак, начинаются наши развлекательные новеллы, написанные для развития мыслей и для того, чтоб посмеяться и получить бодрую зарядку.
ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЯТОМУ ОТДЕЛУ
Одна молодая особа, весьма недурненькая и развитая брюнетка, решила в этом году непременно разбогатеть.
То есть не то чтобы она хотела заполучить сказочное богатство, как это иной раз бывает в странах капитала среди миллионеров и спекулянтов.
Нет, она, конечно, этого не хотела. То есть, вообще-то говоря, она именно как раз этого и хотела. Но только она не понимала, как это теперь бывает. И потому она решила иметь то, что в пределах возможного.
Она хотела иметь какой-нибудь голубой «фордик» с постоянным, что ли, шофером. Стандартную дачку. Некоторый счет в Торгсине. И конечно, какое-нибудь знатное положение мужа, чтоб ей бывать повсюду и всех видеть.
А муж у нее был обыкновенный инженер. То есть он был гидролог. Это у них там что-то насчет воды. А если это так, то он, конечно, никаких там особых колонн не проектировал, за что бы ему шли деньги и премии, как творцу новых идей и положений.
Короче говоря, он жил помаленьку на свои семьсот монет. И, будучи энтузиастом своего дела, был до некоторой степени вполне доволен.
Супругу же его не устраивала эта сумма. И, будучи женщиной праздной и пустенькой, со слабым мировоззрением, она мечтала о сказочной роскоши и так далее.
А ей кто-то сказал, что вообще как будто писатели живут довольно недурно. Что некоторые из них имеют пишущие машины, отдельные квартиры, дачи, а иной раз даже и автомобиль. И пусть она среди этой прослойки что-нибудь себе поищет.
Но Лиза не знала, где ей этого искать. И потому она не без поспешности сошлась с одним первым попавшимся автором.
Но, между нами говоря, этот инженер человеческих душ, как нарочно, оказался на редкость несостоятельным и ограниченным субъектом. И вдобавок он был любитель алкоголя. Благодаря чему через месяц он выразил желание, чтоб она непременно где-нибудь служила. Поскольку он сам на себя не надеялся, создавая слабые, маловысокохудожественные книги, не отражающие в полной мере величие эпохи.
В общем, он не оправдал ее надежд, и тогда она покинула этого своего выродка, потеряв при этом веру в литературу и в ее могущество.
В общем, она вернулась к своему супругу. Но, вернувшись, она не оставила своих пылких надежд и только ждала, чтоб что-нибудь у нее поскорей случилось.
И вот как раз тогда ее познакомили с одним иностранцем.
Ей представили его в ресторане. И сказали, что он интурист. И что он живет в отеле, но этим недоволен и мечтает найти комнату в частном доме месяца на два. Нет ли у нее такой?
И хотя у нее этого не было, но она, тем не менее, крайне обрадовалась и решила на два месяца переселить куда-нибудь свою преподобную мамашу, чтоб только ей не упустить избалованного иностранца, не могущего проживать в неуютных, шумных отелях среди звонков и приходящих девиц.
В общем, этому интуристу и изнеженному аристократу она устроила у себя в квартире комнату. И хотя супруг ее не допускал до этого, но она на своем настояла. И тот к ним переехал со своим ослепительным гардеробом, одеколоном, фотоаппаратом и так далее.
И вот Лиза, думая, что наступил главный момент в ее жизни, сошлась с этим иностранцем.
И тот ее исключительно полюбил. И сделал ей формальное предложение. На что она согласилась и даже сверх того — очень тому обрадовалась, прямо до того, что и описать нельзя.
И тогда она сразу бросила мужа. И стала с ним жить в мамашиной комнате.
И хотя ее иностранец по-русски почти не говорил, а она, наоборот, говорила только по-русски, тем не менее это отнюдь не послужило преградой для их взаимного международного счастья.
В общем, она была счастлива и мечтала о Париже, Лондоне, Средиземном море и так далее.
Но через месяц интурист, научившись более сносно выражать по-русски свои мысли, как-то особенно разговорился о том о сем на этом языке, и из разговора она отчасти выяснила, что тот вовсе не собирается уезжать в Европу. А напротив, он даже хочет тут обосноваться. И что по случаю затруднительных дел там у них за границей закрылось какое-то предприятие, и он по этому случаю остался как бы даже без работы. Вот почему он и прибыл в Союз, надеясь тут найти что-нибудь по своей специальности.
Она, побледнев, попросила его повторить эти грубые русские фразы о том о сем. И он снова сказал ей то же самое, добавив, что у него есть большие надежды здесь у нас устроиться, поскольку он специалист по шипучим водам и тут в Союзе это как раз, наверное, очень надо. И если он устроится, тогда через год они смело смогут съездить в Париж, если уж она так этого хочет.
Тогда она, вспыхнув, не без яду спросила, зачем же он при своем положении, будучи простым безработным, называется интуристом и при этом не оставляет своих изнеженных привычек и не живет в дешевом номере. А своим видом и поведением возмущает окружающих, допуская их делать невесть какие выводы.
Тогда он заметил ей, что вот именно он как раз и переехал из отеля к ним ради, так сказать, экономии.
Тогда она заплакала, сказав, что если это так, то в ее слабой голове спутались все понятия об устройстве мира. И что об интуристах она была совершенно другого мнения. Она думала, что они все без исключения ездят ради прихоти и любопытства, а не ради того, зачем он прибыл. Не хватало, дескать, ей еще за безработных выходить. Ведь этого даже у нас нету. А тут вот она нашла такого. Так уж лучше она выйдет замуж за нашего конторщика и будет получать свои сто целковых, чем что-либо другое.
