Ознакомительная версия.
– Ну, если как бы…
Иван и Серафима переглянулись: терять им было нечего. Осторожно, на цыпочках, они вынесли ковер во двор и дали команду на взлет.
Металлические листы наружного ската крыши поддались с первого взмаха меча, и Иван с мстительным молчаливым удовольствием грубо вскрыл ее, как консервную банку. С инфразвуковым скрежетом Макар отогнул вырезанный с трех сторон лепесток оцинкованного железа, и перед ними открылся квадратный проход, ведущий к перекрытиям потолка.
Серафима мастерски подвела тупой, но исполнительный армейский ковер к самой середине отверстия, чтобы десант не поранился об острые края, и Иванушка уже хотел было спрыгнуть в призывно чернеющий провал, но его остановил и заставил замереть тихий шепот Находки:
– Стой… не надо…
– Нет?.. – с замиранием сердца выдавил он. – Нет, этого не может быть… тебе просто кажется!
– Теперь – нет… Там тоже заклятье… такое же…
– Да нет же!.. – упрямо мотнул он головой и наперекор чужому совету и своему предчувствию высадился на чердак непокорной башни с мечом наготове.
Через десять минут, из которых, подозревала Серафима, большая часть ушла на поиск отверстия в крыше на обратном пути, а не на бесплодные попытки прорубить потолок, Иван вернулся – пыльный и угрюмый.
Настроение отряда упало еще на несколько делений.
Ковер медленно заскользил вдоль стены проклятой во всех отношениях башни во двор.
– Нам туда никогда не попасть… – прошептала октябришна, и лицо ее вытянулось и стало детским и жалким. – И я ничего поделать не могу…
– Не ты одна, – справедливо, но чересчур мрачно заметила царевна и подперла подбородок кулаком, что сделало ее вид еще более безрадостным.
– Какие будут теперь приказания? – шепотом спросил Макар.
– Не знаю, – невесело вздохнул Иванушка. – Пока никаких… Но пока время еще есть – часы недавно только двенадцать пробили… Давайте спустимся к нашим и подумаем еще.
– А чего тут думать-то? – пробурчала из-за кулака замогильным голосом Серафима. – Думать тут нечего. Стены прорубить мы не смогли, потолок не поддался, вариантов больше нет…
– Серафима… можно, я спрошу тебя?.. слово одно?.. – нерешительно, смущаясь заново при каждой фразе, прошептала ей на ухо Находка. – Можно?
– Слово?.. – отвлеклась от нехороших мыслей та, словно вынырнула на поверхность вонючего, затянутого ряской гнилого пруда. – Спрашивай, конечно.
– А что такое… «варианты»?
– Варианты?.. – удивленно переспросила царевна. – Ну как тебе объяснить…
Серафима украдкой покосилась на Ивана, но тот тоже был занят страданиями и сомнениями, и она поняла, что истолковывать иностранное слово робко опустившей глаза Находке и заинтересованно повернувшимся Макару и Кондрату ей придется без помощи извне.
– Ну, варианты… – неуверенно начала объяснять она, – это значит ходы…
Она хотела еще собраться с мыслями и привести для примера какую-нибудь игру вроде шахмат, но не успела.
– А почему ты тогда говоришь, что этих… вариантов… больше нет? – недоуменно прогудел ей в другое ухо Макар. – Есть ведь еще один… вариант.
– Какой? – молниеносно повернулась к нему царевна, чуть не столкнув с непривычно маленького ковра своего благоверного.
– Дверь, – пожал плечами умрун.
– И что? – тупо уставилась на него царевна. – Да ее все равно что нет! Башня затянута в заклятье как банан в кожуру – со всех сторон! Без приглашения Костея эта дверь никогда не откроется!
– Макар, понимаешь, – очнулся от своих душевных мук и присоединился к назревшему филологическому диспуту Иванушка. – Серафима имела в виду переносное значение слова «ход». Ну, например, в шахматах, или шашках, когда игрок обдумывает…
– Без приглашения не откроется, – как бы убеждая саму себя, настойчиво повторила Серафима, ненавязчиво сбивая мужа с умной мысли.
Он покосился на нее и продолжил:
– Ну так вот. Когда во время какой-нибудь игры вроде шахмат или шашек игрок обдумывает…
– Без приглашения не откроется, – снова проговорила царевна и начала делать в воздухе перед собой какие-то таинственные знаки, словно это не октябришна, а она отвечала у них в отряде за магию и заклинания.
– Я имею в виду, – упорно повторил Иван, стараясь не глядеть и не слушать жену, – что игрок в шахматы или шашки, или крестики-нолики…
– Это она без приглашения не откроется, – выразительно-задумчивым голосом проникновенно произнесла царевна, походя в очередной раз отправляя под откос поезд размышлений милого, и подняла к звездному небу указательный палец, словно внушая небосводу важность именно этой глубокой мысли.
Лукоморец отвернулся и мужественно продолжил, хоть ковер уже коснулся булыжников двора:
– И вот этот игрок в шашматы… то есть, в шахки… то есть…
– Иван, – плоским, безэмоциональным голосом произнесла царевна прямо под ухо супругу, и тот окончательно забыл, о чем хотел рассказать. – У нас действительно есть еще один ход. То есть вариант.
– Какой? – недоверчиво склонил голову набок и прищурился Иванушка.
Слишком много планов и чаяний за этот вечер пошли уже клочками по закоулочкам. Стоит ли придумывать еще один только для того, чтобы похоронить через пять минут?
– Дверь.
– Дверь?..
– Да, дверь, – Серафима рывком поднялась на ноги и протянула руку Находке, помогая подняться: – Я тут подумала: почему бы в один день ко мне в голову не прийти двум одинаково гениальным идеям? Так вот. Слушай. Это. Опять. Дверь.
– Думаешь, ее можно прорубить? – загорелся царевич.
– Нет. Я не думаю, что ее можно прорубить, – мотнула головой Серафима и закончила: – Но через нее можно пройти. Где моя бумажка, Вань?
– Какая бумажка? Записка?
– Да. Ты ее там выбросил?
– Нет. Не совсем…
Иван быстро извлек из кармана потертый листок.
– Держи, конечно… Но какая от нее?..
– Прямая. Это – то самое приглашение от Костея, без которого невозможно попасть в эту Проклятую башню.
– Приглашение?.. – с сомнением нахмурился Иван. – Ты что, собираешься зачитать ее двери? Или показать в окошечко?
– И то и другое.
Иванушка подумал, что ему лучше сделать – восхититься изобретательностью супруги или покрутить пальцем у виска, но решил, что жесты такого рода неприличны, а восхищаться заранее – верный способ сглазить успех, которого и так, мягко говоря, не густо, и поэтому просто развел руками:
– Пробуй.
Умруны окружили Серафиму плотным полукольцом, отгородив ее и вход в башню от отвлекающих факторов внешнего мира, Находка поднесла поближе свой огонек, Иван сжал кулаки на удачу, и царевна, откашлявшись, хорошо поставленным театральным шепотом начала декламацию.
– «… если Вас не затруднит, пошлите за мной, а сами подождите меня там, где Вам будет удобно.» И поэтому я решила подождать его величество внутри этой башни, как он сам меня и просил, – торжественно завершила она и стала ждать.
Показалось ей, или действительно враждебная атмосфера вокруг башни неуловимо изменилась?.. Что-то сместилось… Смешалось… Что-то, что намекало теперь скорее на недоверие и растерянность, чем на неприязнь…
Она победно прижала бумажку к окошечку и уверенным шепотом сообщила двери:
– Вот, пожалуйста. Оригинал. Думаешь, я тебя обманываю? Очень надо!
Отношение башни – или заклятья на ней? – снова претерпело незаметное изменение.
Сомнение? Недоумение? Оторопь?..
Надо поднажать.
– И, между прочим, на улице не май месяц, а мы тут стоим, мерзнем, ждем, пока ты признаешь очевидное, – недовольно надув губки,[151] заявила царевна. – Недовольство Костика… в смысле, его величества царя Костея, когда узнает, не будет иметь пределов. Или ты так не думаешь?
Испуг. Раздражение. Отчаяние.
Нажать еще!..
– И я сообщу ему об этом прямо сейчас. Видишь, у меня стоит гонец с ковром? Я составлю такое письмо, в таких выражениях, что…
Дверь пристыжено скрипнула и приоткрылась.
– Полностью-полностью! – гневно притопнув, скомандовала Серафима. – Что я тебе, кошка, в щели пролезать?
Дверь нерешительно поскрипела, покачиваясь на петлях, словно ею поигрывала невидимая рука, и приоткрылась еще сантиметров на двадцать.
– Гонец, бумагу и перо! – капризно кинула царевна через плечо умруну с ковром, в воздухе повеяло ужасом, и упрямая дверь мгновенно распахнулась настежь, как от порыва урагана, грохнув ручкой о стену так, что искры полетели.
Умруны отшатнулись, Находка охнула, Иванушка дико завертелся, выглядывая в темных окнах тех, кого мог потревожить грохот…
Серафима окинула открывшийся проход оценивающим взглядом, посчитала его сносным для своего царского достоинства, удовлетворенно кивнула и сделала шаг вперед, приглашая широким жестом за собой всех остальных:
– Пр-раш-шу!
Ознакомительная версия.
