Андрей Загорцев - Матрос Специального Назначения

— Зелень, шухер — менты! — толкнул я его ногой в бок.

— А мне пофиг, я контуженный, — пробормотал Зелёный и нехотя встал, — чо там накалякал, дай позырить.

Пока Зеленов рассматривал мои художества, я справил малую нужду под кустик и пришёл к решению, что, пока еще немножко светло, можно пройтись ниже и посмотреть подступы к полевому пункту береговой дивизии. Напарник мои действия одобрил, но от греха подальше побежал спросить добро от командира группы и отдать рисунок. Добро получили. Вместе с командирским одобрением к нам пришёл еще и Киев с пулемётом, радиостанцией и моей сумкой подрывника:

— Кэп сказал — времени у нас три часа. Там что-то с сеансом не ладится, и можем оставить закладку где-нибудь для пущей убедительности.

Это сверху полевой лагерь казался так близко, а идти пришлось километра три не меньше. Вернулись бы к себе на дневку — нет, поперла нас нелегкая на доразведку. От греха подальше я взял обратный азимут на дневку: будем возвращаться в темноте, немудрено будет заблудиться. Уже полностью в темноте добрались до оврага возле юго-западной части лагеря. Овраг был естественным препятствием перед входом в расположенный в этой части поляны полевой автопарк. Мы тихонько перебрались через овраг и подползли к одной из машин. В кабине никого не было. В рядом стоящей машине тоже было пусто. Я осторожно привстал и подергал дверцу закрыто и даже опечатано пластилиновым слепком. Точно такая же печать на топливном баке. Ничего интересного. Вон возле самодельного шлагбаума стоит палатка, в которой горит свет и слышны обрывки разговоров. Наверняка дежурный по полевому автопарку инструктирует патруль. Точно, вскоре из палатки выкарабкалась пара матросов с автоматами и в касках. Нарушая все требования маскировки, закурили и вальяжно отправились к машинам, обсуждая что-то свое. Окончательно охамев и потеряв страх, мы с Зеленым под прикрытием Киева, где ползком, а где короткими перебежками, подобрались к палатке, из которой уже раздавался мощный храп. Под пологом пролезть внутрь было нельзя, мешала деревянная опалубка, и Зеленый, набравшись наглости, просунул ствол автомата внутрь и сладким-сладким голосом протянул:

— Разришити вааайтиии…

Ему ответили мощной порцией храпа и Зеленый, решившись, нырнул внутрь. Выскочил он оттуда через несколько секунд, держа в руках какую-то амбарную книгу.

— Зырьте, журнал учета выхода машин спер! — похвастался он.

Действительно, добыча стоящая — можно узнать все номера, и количество машин, и куда они направлялись.

— Я тоже так хочу, — возмутился Киев и вылез из-за палатки. Бегло осмотревшись, он нырнул вовнутрь и выскочил через несколько секунд.

— Журнал инструктажа! — похвастался он, потрясая добычей.

Я решил не отставать от остальных и тоже нырнул в палатку. Внутри тускло горела «керосинка», на железной походной койке, укрывшись с головой бушлатом, громко храпел дежурный. Я лихорадочно начал обшаривать палатку глазами. Уже ничего интересного. Все нужное украли. Пришлось запихать в вещмешок, стоявший рядом с походным столиком, макет тротиловой шашки и потихоньку убраться восвояси. При отходе мы заминировали два БТРа и один непонятного назначения огромнейший крытый прицеп. Через час уже были на месте дневки группы. Поповских осмотрел нашу добычу, что-то посчитал в журналах, сверил с нарисованной мной схемой.

— Задача «номер раз» отработана. Осталось только на Центр скинуть.

Сеанс связи состоялся только в три часа утра. Задержка была не по нашей вине. Что-то там у центровых связистов нашего пункта не заладилось и нам пришлось ожидать столь длительное время. Зато мы все успели выспаться и перекусить. В пять утра, уже по легкому морозцу, я вышагивал по хребту сопки, держа курс в знакомый мне район поиска.

Временной норматив по поиску и обнаружению подвижного пункта управления противника мы выполнили на «отлично». Даже провели специальное мероприятие по минированию техники противника и похитили документы, из которых можно было извлечь данные о численности противника и его передвижениях. Вот взгреют-то дежурного по парку, когда обнаружат пропажу. Останавливались только на проведение сеансов дневки и для уточнения маршрутов. В район безымянного ручья, который в прошлый раз с минерами перебегали, я вывел группу к вечеру. Поповских приказал уйти чуть повыше и выбрать место для обустройства базы. Небольшая полянка неподалеку от ручья подходила идеально. Место на возвышенности, рядышком сбегает с сопки источник воды, закрыто стволами лиственных деревьев от наблюдения. Развернув двухскатный навес и сняв рюкзак, я упал без сил. Всё тело ломило, а в горле першило. Неужели начал заболевать. Этого мне еще не хватало. Говорят, разведчик, заболевший на задаче, для группы — это большой минус. Надо подойти к Федосову и взять каких-нибудь таблеток из медицинской сумки. Может полегчает. Саня подошёл сам, посмотрел на меня, пощупал лоб и ушёл докладывать командиру группы. Незаметно для себя я отключился. Проснулся от толчка в бок. Федос протягивал мне два подкотельника:

— На! хлебай сперва этот, потом запей этим.

— Эт чё такое? — взял я первый подкотельник в руки и, не раздумывая, одним глотком выпил содержимое. Тут же горло перехватило, из глаз брызнули слёзы и я судорожно начал глотать воздух.

— Спииртт!! Саня, да ты гребанулся! меня щас командир грохнет!! ууу мляя…

— Не ссать! была команда, спирт разбавленный, командир сам дал добро! запивай давай.

Я начал пить из второго подкотелькника. На этот раз чай с какими-то травками — очень сладкий и очень горячий. Сразу же бросило в пот.

— Всё, теперь всю форму на себя, укутывайся плащ-палатками и спать.

— Саня, а фишка?

— Каплейт сказал спать, значит спать!

И, действительно, меня начало клонить в сон с невероятной быстротой. Я натянул поверх маскхалата комбез, упал на туго надутый бок «дождя», укрылся пологом, сверху меня с головой укрыли еще двумя плащ-палатками, и я отключился, напрочь забыв обо всем.

Утром я очумелый вылез из-под палаток и огляделся вокруг. Туманно. Возле двухскатного навеса за защитным экраном тлеет костерок-нодья из двух здоровенных выдолбленных изнутри чурбаков, кипятится несколько котелков. Тихо. Возле костерка на самодельном кресле тихо посапывает Федосов, нацепивший на одно ухо наушник от радиостанции и выводящий носом замысловатые рулады храпа.

Осторожно выползая из лёжки на свежий воздух, я начал прислушиваться к своим ощущениям. Дышится легко, в горле не першит, ломоты в теле никакой. Неужто выздоровел. Только вот есть хочется со страшной силой. Встал, покрутился на месте, попрыгал, размялся. Достал из рюкзака туго свернутое полотенце с умывальными принадлежностями.

— О, нарисовался! Как сам — живой, здоровый? — пробормотал проснувшийся Федос и начал опасливо оглядываться по сторонам, видно опасался бдительного ока командира.

— Ну, вроде нормально, переболел. У нас тут как?

— Тройка с Зеленым чешет район, через часик должны вернуться. Если ты здоров, пойдёшь командиром следующей тройки. Каплейт сказал, что его по возвращению Зелени или по поступлению докладов будить немедленно.

— Да пойду, конечно. Кэп сам задачу и район нарисует?

— Угу, — Федосов так смачно зевнул, что чуть не порвал рот, — а ты чего это купаться что ли идешь? Холодно, капец! и вообще — вышел в поле, живи как свинья!

— Неа, можешь свинствовать, а мне неохота. Пойду рыло почищу да бивни полирну — мне минеры советовали, говорят тонус повышается.

— Иди-иди, заодно еще воды принеси! надо будет завтрак уже готовить. У меня макарон полно, думаю с тушняком наварить.

Весь в мечтах о макаронах с тушенкой я побежал к ручейку, трясясь от холода. Ух, ну и дубак! а на лежке под палатками было очень даже тепло. Кое-как согревшись от бега, но все равно трясясь и выстукивая зубами, я отстегнул верх комбеза, снял верх маскхалата, олимпийку, тельняшку с длинным рукавом, потом тельняшку с коротким и остался с голым торсом. Блин, как кочан капусты — сто одежек! Стараясь не кричать, я начал плескаться ледяной водой, намыливаться и чистить зубы. Раздухарившись, снял кеды и, размотав портянки, принялся намывать ноги. Правы минеры, самочувствие улучшается, только еще больше жрать охота.

Сзади кто-то подошёл и начал возиться у меня за спиной.

— Эээ, матрос, место занято! — гаркнул я, оборачиваясь. Ишь ты — разведчика из себя корчит, пытается сзади подкрасться незаметно. Я тоже не лыком шит. Нехрен меня на бдительность проверять.

Вместо нашего разведчика я узрел большого серо-бурого медвежонка, пытавшегося умыкнуть мою пахучую портянку. Мишка в ужасе вылупился на меня, взмахнул в воздухе лапами и проревел что-то типа: «Мяяя ээээааа».

Совершенно не соображая, что передо мной дикое животное и где-то рядом могут бродить его родители, я заорал со страшной силой: