Ознакомительная версия.
— Надо думать о ребенке, — напомнила она. — Твоем ребенке. Видишь ли, дорогой, мы все что-то делаем не так. Но мы не вправе заставлять страдать за наши ошибки других… особенно если можем избавить их от этих страданий.
Тут он впервые встретился с ней взглядом.
— А ты?
— Я? Немного поплачу, но потом посмеюсь, как обычно. Жизнь не только любовь. У меня есть работа. Он знал ее уже достаточно хорошо. Он также подумал, что недостоин такой женщины.
Поэтому попрощался и ушел с другой. Томми порадовалась, что в этот вечер номер сдавался в типографию. В ближайшие часы времени на раздумья не было, а потом, возможно, она свалилась бы с ног от усталости. Работа могла ее спасти.
Будь это художественная история, здесь, естественно, автор мог бы написать: «Finis». Но в мире, где мы живем, никто не знает, как закончится та или иная история, пока она не заканчивается. В противном случае я едва ли набрался бы мужества рассказать историю Томми. В ней не все правда — по крайней мере я склонен так думать. Когда сидишь и вспоминаешь случившееся давным-давно, иной раз неосознанно уходишь в мир грез. Фантазия, лукаво подмигивая, шепчет Памяти: «Позволь мне рассказать этот эпизод, у меня получится более интересно, чем у тебя». Но Томми… Как мне объяснить, не сказав слишком много? Есть кто-нибудь, о ком я думаю, когда говорю о ней? Вспоминать только ее раны, но не их заживление, слишком уж болезненно. Поэтому я с радостью рассказываю об их следующей встрече.
Флипп, проходя мимо него, не узнал высокого, загорелого господина, который вел за руку милую маленькую девочку с серьезным лицом.
— Где-то я видел это лицо, — пробормотал Флипп, когда на углу Бедфорд-стрит садился в кеб, — только вроде бы тот мужчина был очень худым.
Дик Дэнверс не узнал Флиппа по более веской причине. За прошедшие годы Флипп сильно изменился. Теперь он больше не читал чьи-то рукописи. Он их писал.
Швейцар в ливрее с золотыми галунами выразил сомнение, что могущественный Клодд захочет увидеть перед собой такую мелочевку, как незнакомец, явившийся без предварительной договоренности, но соблаговолил переправить в приемную визитную карточку мистера Ричарда Дэнверса. И к полному своему изумлению, получил команду незамедлительно пропустить мистера Дэнверса наверх.
— Я подумал, что ты придешь ко мне первым. — Пузатый Клодд устремился ему навстречу, протягивая руку. — А это?..
— Моя маленькая девочка. Мы путешествовали последние несколько месяцев.
Клодд легонько сжал маленькое серьезное личико своими большими жесткими руками.
— Да. Она на тебя похожа. Но вроде бы здравого смысла у нее побольше. Прости меня, дорогая, я знал твоего отца, когда он был моложе, — рассмеялся Клодд.
Они раскурили сигары и поговорили.
— Если и умер, то не совсем, — подмигнул Клодд в ответ на вопрос Дэнверса. — Мы его объединили с другим журналом. Он был чуть более высокого уровня. А кроме того, наш старикан не становится моложе. Поначалу он немного обиделся. Но потом Томми добилась огромных успехов, и это примирило его со всем остальным. Они знают, что вы в Англии?
— Нет, мы прибыли только вчера вечером, — ответил Дэнверс.
Клодд отдал необходимые указания в переговорную трубку.
— Ты не найдешь в ней никаких изменений. По-прежнему необходимо следить за ее подбородком. И она не утратила привычки сверлить людей взглядом. Ты помнишь. — Клодд рассмеялся.
Они еще поговорили, потом раздался свисток, Клодд приложил ухо к переговорной трубке.
— Я должен повидаться с ней по делу. — Клодд поднялся. — Вы можете поехать со мной. Они живут все там же, на Гуф-сквер.
Томми дома не было, но Питер ожидал ее с минуты на минуту.
Питер не узнал Дика, но не пожелал этого признать. Забывчивость — признак старости, а Питер по-прежнему чувствовал себя молодым.
— Я прекрасно помню ваше лицо, — сказал Питер, — но не могу связать с именем, вот и все.
Клодд прошептал ему на ухо имя вместе с информацией, с ним связанной. Вот тут старое, изрезанное морщинами лицо озарил свет. Он подошел к Дику, с тем чтобы обнять его, но, вероятно, ослабел от старости и только порадовался, когда Дик обнял его и несколько мгновений прижимал к себе. У англичан, как известно, такое не принято, и потом оба, похоже, чуть устыдились своих эмоций.
— Чего мы хотим, — Клодд обращался к Питеру, — мы трое — ты, я и мисс Дэнверс, — так это чаю и пирожных с кремом. И я знаю кондитерскую, где их продают. Мы вернемся к твоему папе через полчаса, — объяснил Клодд мисс Дэнверс. — Ему надо поговорить о делах с мисс Хоуп.
— Я знаю, — ответила маленькая девочка с серьезным личиком. Потянула Дика к себе, а когда он наклонился, поцеловала его.
Потом они ушли втроем, оставив Дика у окна.
— Можем мы где-нибудь спрятаться до ее прихода? — спросила мисс Дэнверс. — Я хочу увидеть ее.
Они ждали в дверной арке соседней типографии, пока Томми не подъехала в кебе. Оба, Питер и Клодд, с тревогой наблюдали за лицом ребенка. Она трижды степенно кивнула себе, потом взяла Питера за руку.
Томми открыла дверь ключом и вошла.
О небеса (нем.). — Здесь и далее примеч. пер.
Мой Бог (фр.).
Mein — мой (нем.).
«Огородная школа» — литературное направление конца XIX — начала XX в., широко использовавшее местный шотландский диалект и колорит.
Comme il faut — благопристойно (фр.).
Талий — мифическая земля, лежащая к северу от Британии.
Detur digniori. — Да будет дано достойнейшему (лат.).
Ипатия Александрийская (370?—415) — женщина-ученый греческого происхождения, философ, математик, астроном. Преподавала в Александрии.
Гертон-колледж — известный женский колледж Кембриджского университета. Основан в 1869 г.
Я римский гражданин (лат.). Употребляется как форма, обозначающая привилегии.
«Аркада Лэутера» — знаменитый лондонский универсальный магазин первой половины XIX в.
Стоун — 14 фунтов (6,35 кг).
Автолик — сын Гермеса, отец Антиклеи, дед Одиссея.
Брикстон — один из районов Лондона.
Мальборо-Хаус — резиденция членов королевской семьи.
Мэншн-Хаус — официальная резиденция лорд-мэра лондонского Сити.
«Адельфи» — лондонский эстрадный театр.
Призрак Пеппера — в 1863 г. Джон Генри Пеппер, лондонский химик, предложил свой метод показа призраков. С помощью большого посеребренного стеклянного листа он заставлял призраки двигаться. На закрытой части сцены или под сценой завернутая в белое фигура как бы купалась в лучах света, затем этот образ отражался в зеркале и переносился на наклонную стеклянную плоскость, скрытую от глаз зрителей. С помощью такой техники создавалась наводящая ужас иллюзия: призраки вставали из могил и общались с живыми людьми.
«Дом, милый дом» — популярная в США и Англии песня американского поэта Джона Пейна (1791–1852) и английского композитора Генри Бишопа (1786–1855), впервые прозвучавшая в 1923 г.
Ознакомительная версия.
