Но я смело распахнул дверь и вошёл в помещение клуба. Зал оказался полон. Переждав жидкие приветственные хлопки и проглядев свои тезисы, я предался вслух воспоминаниям:
— Впервые я встретился с тигром ещё до первой мировой войны, в имении моего дяди, в Литве. Однажды ранним утром, захватив ружьё, я отправился поохотиться на зайцев или на диких уток. И вот тогда… И вот тогда-то я столкнулся лицом к лицу с тремя тиграми! Плывя среди камышей на своей лодке, я внезапно услышал в отдалении шелест огромных крыльев. Через минуту над озером появились три тигра… Я сразу узнал их по отвратительным когтям, искривлённым клювам и бурому оперению. Заметив меня, тигры снизились и начали описывать круги над моей головой… Молниеносно сорвав с плеча двустволку, я прицелится и выстрелил! Это был изумительный дуплет. Два смертельно раненных тигра качнулись в воздухе и рухнули вниз. В ту же минуту Апорт, мой верный пинчер, бросился в воду и приволок добычу на берег… Два тигровых чучела, великолепный охотничий трофей, до сих пор висят на стене моего кабинета!..
Зал наградил меня бурей аплодисментов. Тотчас же завязалась оживлённая дискуссия.
Выступавшие подтвердили мои наблюдения о том, что тигры являются сущим бедствием Подляся и Мазурских озёр, добавив, однако, что основную пищу тигров составляют гусеницы и виноградные улитки, а также, что некоторых тигров можно приручить и использовать в качестве домашней птицы, несущей крупные и красивые яйца. Эрудиция этих людей меня потрясла! Некоторым из них тоже довелось на своём веку столкнуться с тиграми. Один утверждал, что тигр в течение долгих лет был его непосредственным начальником, другому в юные годы пришлось вести смертельный поединок с тигром на верхушке церковной колокольни.
Когда все выговорились, ко мне подошёл высокий человек в белом халате и с благодарностью пожал руку.
— Я доктор М-ский, — представился он. — Сердечно благодарю вас за столь приятный вечер! До сих пор наши пациенты неохотно посещали лекции Общества по распространению научных знаний, я бы сказал даже, что больные относились к ним враждебно. Вам первому удалось сломать лёд. Поздравляю! Ваша лекция окажет нам большую помощь в опытах по лечению словом. Вы, несомненно, глубоко воздействовали на психику наших больных: как невротиков, так и психопатов… Ещё раз сердечно благодарю.
Ошеломлённый, я почти ощупью добрался до автобусной остановки. Вернувшись домой, я тщетно пытался уснуть: меня долго мучила головная боль.
Перевод В.Головского
Честь имею представиться: Маруля. Прошу запомнить эту фамилию. Это очень важно. Когда я был ещё малым ребёнком, моя мать отправилась к гадалке, чтобы навести справки относительно моего будущего.
— Ваш сын, — заверила её гадалка, — будет великим, знаменитым человеком!
Отец мой в то же самое время ходил советоваться с хиромантом.
— Ваш сын, — заявил ему ясновидец, — будет великим. выдающимся человеком!
— Кем же всё-таки? — полюбопытствовал мой отец, старый, заслуженный солдат.
— Великим полководцем! — уточнил прорицатель своё предсказание, сообразуясь с воинственной внешностью моего папаши.
Таким вот образом мои родители установили без моего ведома и согласия, что я когда-нибудь сделаюсь великим полководцем, диктатором!
— Ничего не жалей, чтобы помочь ребёнку сделать карьеру, — советовали моему отцу друзья-ветераны. — У других великих диктаторов, как учит нас история, долог был путь к власти, и порой они тратили впустую годы, занимаясь всяческой ерундой! Парнишку надо с малых лет готовить к диктаторству, вырабатывать в нём твёрдость, отвагу, способность быстро принимать решения. Пусть же он — сто тысяч картечин! — стремится прямо к цели, кратчайшим и вернейшим путём! Пусть он знает смолоду, что призван руководить другими, выигрывать битвы, править всем народом!
И меня начали готовить в диктаторы. Едва я малость подрос, меня научили искусству каллиграфии и велели писать на огромных листах картона различные призывы типа: «Голосуй за Марулю!», «Маруля — это мир и процветание!», «Твой голос нужен Маруле!», «Маруля — уверенность и доверие!», «Весь народ с Марулей!», «Маруля всегда с нами!»
Эти плакаты я развесил по квартире, а некоторыми даже украсил лестничную клетку. Поэтому мои сверстники быстро узнали, что родители воспитывают из меня диктатора. «Диктатор! — дразнили они меня. — Победитель дохлых крыс!» — и начисто отказывались играть со мной.
Родители то и дело с гордостью поглядывали на мои лозунги, и каждый день я получал от отца новое задание. Когда я вёл себя хорошо, он говаривал: «К завтрашнему дню сделаешь в награду только один плакат: «Маруля — наш вождь!»
А когда я безобразничал, он клал меня на колено и, шлёпая, приговаривал: «К завтрашнему дню напишешь сто раз «Маруля всегда прав!» и «Маруля умнее всех!», болван ты эдакий!»
Когда же, наконец, я достиг школьного возраста, меня ни с того ни с сего отдали в музыкальное училище.
— Военную службу всё равно придётся отбывать, — втолковывали отцу друзья-ветераны. — А пока что пусть ребёнок сам научится сочинять песни в свою честь! Это вопрос принципиальный! На профессиональных поэтов и композиторов рассчитывать нечего. Только и норовят, как бы начальство высмеять, очернить! Диктатор должен самолично приглядывать за хорами и оркестрами!
И я ежедневно барабанил на фортепиано «Гимн Маруле»:
Наш вождь Маруля — не какой-нибудь урод…
Маруля, добродетельный правитель,
От Индии богов ведёт свой древний род…
Или:
О маршал Маруля, любимый наш вождь!
Не тронет нас пуля, коль с нами Маруля…
А по воскресеньям мы всем семейством отправлялись в лес и с упоением разучивали на полянке:
Над полем, над лесом несётся пусть песнь,
Знамёнам твоим и тебе, маршал, честь!
Коль с нами Маруля — не страшен нам бой.
Веди же, Маруля, и мир будет твой!
Особенно торжественно отмечались мои именины.
Однажды я получил в подарок старую саблю, в другой раз — орден от дядюшки-унтера, в третий — старую, траченную молью треуголку.
В треуголке на голове и с орденом на груди, выпрямившись и заложив рук, у за борт жилета, я внимал песне, которую распевало моё семейство:
Ты — воплощенье мудрости и силы,
Кто ж не изведал милостей вождя?
Велик Маруля, властелин наш милый,
В веках прославим мы тебя!
Независимо от школьных занятий я учился ещё на дому. Ко мне приходили два наставника: старший сержант, некогда служивший в штабе, и отставной полицейский унтер. Первый учил меня искусству стратегии второй — искусству правления.
Совместно со «стратегом» мы расстилали на столе большую карту Европы и разноцветными флажками обозначали линии фронтов. Потом, бубня себе под нос изображали бомбовые удары с воздуха или, урча и фыркая, имитировали артогонь.
Солдат я наносил на карту в виде мелких чёрточек, которые по мере необходимости вымарывал, генералов же и сановников рисовал в виде нулей, прибавляя им сбоку сабли, булавы либо зонтики. Частенько целыми днями передвигали мы взад-вперёд линии фронтов, стирали резинкой уничтоженные города, а по вечерам, утомлённые учениями, составляли сводки штаб-квартиры Верховного Главнокомандующего.
Когда однажды, разгорячённый боем, я запустил в карту чернильницей, превратив Европу в сплошное фиолетовое пятно, мой учитель заключил меня в объятия и вскричал: «Браво! Применяем, значит, тактическое ядерное оружие!» — и поспешно развернул следующую карту — Америки.
Занятия по искусству правления были делом весьма несложным. Совместно с учителем мы вырезали из бумаги маленькие силуэты людей, и, когда, например, проходили тему «Парламент», я привязывал к их бумажным ручкам нитки и одним рывком подымал, если требовалось голосовать. В другой раз, прорабатывая тему «Полиция и правосудие», мы арестовали около ста таких фигурок, а затем — чик-чик! — поотрезали им головки ножницами. Это был серьёзный предмет и вместе с тем отменное развлечение!
Однако самой забавной темой была «Формирование правительства». Папашу я назначил премьером, родного дядюшку — министром иностранных дел, двоюродного дядюшку, у которого позаимствовал радиоприёмник, — министром пропаганды, маму — министром финансов, а кузенов — замминистрами.
В подобных трудах протекли мои школьные годы, потом я отбыл воинскую повинность… Но диктатором, увы, не сделался!
Ни у нас, ни в какой-либо захудалой банановой республике. То ли я пропустил какую-либо важную ступень диктаторской карьеры, то ли сказались пробелы в образовании?.. А может, попросту не повезло?
