– Это вы про что?
– Вы же просили с самого начала, – охотно пояснил Александр Алексеевич. – Вот это оно самое и есть, по версии святого Иоанна, Евангелие, глава первая, стих первый.
– Э-э-э-э…
– А если по сути вопроса, то вкратце запишите вот что… – И доктор в двух предложениях, очень кратко, дал определение бреда и пояснение, почему в одном случае в показаниях подэкспертного он присутствовал, а в другом – нет.
Снова наш хроник Петя в обществе миловидной девушки. Эх, не знает она, за что он находился на принудительном лечении…
Если когда-нибудь Россия поголовно ударится в политкорректность, психическое здоровье народа окажется угрожающе подорванным. Дурака придется назвать альтернативно одаренным, мудака – выдающимся тестикулоносцем, и далее по списку. В итоге – сплошная фрустрация от невозможности высказаться, а там и до повального невроза рукой подать.
Эта история произошла еще в те времена, когда закона о психиатрической помощи не было даже в проекте, и буйных больных просто доставляли в психбольницу, тогда еще без критериев недобровольности, а просто по принципу – опасен для себя и окружающих или нет. Участники истории работают в спецбригаде до сих пор, они-то поведали о событиях тех лет. Работал в спецбригаде санитар Дима. Работал давно, занятие свое любил – просто, без фанатизма. Основной заработок приносило подсобное хозяйство, что позволяло ему относиться к должности санитара философски: официальное место работы есть, стаж до пенсии вырабатывается, а зарплата – ну, не за нее же, в самом деле, работает в таком месте настоящий мужик!
В тот день Дима приехал на работу чуть позже и пропустил ритуал поедания настоящей узбекской дыни, что досталась предыдущей смене в качестве то ли боевого трофея, то ли трудового поощрения и была честно поделена на всех уже присутствующих. Сетовать на опоздание ему пришлось недолго: к вечеру все, кто успел угоститься и заступил на дежурство, плотно оккупировали свободные туалеты – уж больно активными оказались незаконные простейшие мигранты из тогда еще союзной республики, которая в тот момент склонялась несчастными на все лады. А поскольку у мироздания есть свое, особенное и изощренное, чувство юмора, то вызов к буйному пациенту случился именно на пике коллективной диареи.
Не поехать было нельзя: больной совершенно искренне возомнил себя вервольфом и перекусал всех, кто не успел вовремя увернуться, после чего был общими усилиями покусанной родни заперт в квартире, откуда теперь на всю округу раздавался заунывный вой и треск гибнущей мебели, прерываемый звоном и дробью осколков – пациент отстреливался от галлюцинаций предметами сервиза, причем, по скорбным подсчетам семьи, уже не первого. В страхе притихли соседи, позатыкав пасти своим собакам, которые было охотно откликнулись на боевой клич новообретенного родича… А вот поехать было практически некому. Водитель, еще сохранявший приятную зелень лица, сказал, что машину-то он поведет, но, возможно, с остановками, и только. От доктора и фельдшера помощи ожидать не приходилось: в перерывах между посещениями туалета те лежали пластом и годились разве что в качестве артподдержки. Дима вздохнул, взял вязки и пошел с водителем к барбухайке.
Оценив ситуацию на месте, санитар попросил родню пациента открыть дверь и отойти на всякий случай подальше. Желательно вообще к соседям в гости. И ни в коем случае не подглядывать. Те с радостью согласились. Дима снова вздохнул и шагнул в квартиру. Спустя минут пять, в течение которых несколько раз раздавались вой, рык, грохот и команда «СИДЕТЬ, Я СКАЗАЛ!!!», Дима покинул квартиру. В компании больного. Прятавшаяся у соседей родня честно не подсматривала. Возможно, это и к лучшему.
Барбухайка въехала во двор-колодец и остановилась у крыльца. Хворая, но любопытствующая смена дружно повыглядывала в окна. Зря они это сделали. Приступ хохота отозвался у всех поголовно спазмами в животе, и места в туалете снова стали остродефицитными. Из салона барбухайки вышел Дима в рваном халате, потирая укушенную ногу. В руке он держал импровизированный поводок: вязки, этот трехметровый жгут из фланели, были обвиты вокруг шеи и запястий рычащего больного и пропущены между его ног, что лишало пациента всякой возможности подраться или убежать. На попытки повернуться и достать санитара зубами следовал рывок поводка, ощутимо отдававшийся в промежности.
Ведя пациента на поводке, Дима поднялся с ним на крыльцо, и тут ему навстречу вышел мужик с большими сумками в руках. Судя по всему, он только что привез кого-то из родни на госпитализацию и теперь собирался с вещами больного ехать домой. От зрелища санитара с голым чудом на поводке мужик застыл. Аккурат в дверном проеме. Пациент на поводке зарычал и принюхался. Дима меланхолично (азарт битвы прошел, наступило умиротворение) заметил:
– Мужик, ты бы это… ушел бы нафиг с дороги. Это чупа-кабра, если ты не в курсе. ОН У МЕНЯ КУСАЕТСЯ. – И пациент клацнул зубами.
Как мужик оказался в мгновение ока в двух метрах от крыльца, сжимая в руках сумки, – непонятно. Дима пожал плечами и скомандовал:
– Рядом. Пошли.
Процесс оформления больного в стационар протекал с подвыванием и рыком, прерывавшимся командами «Фу!» и «Нормально с доктором разговаривай!», а также краткими инструкциями, как вести себя в отделении: «Иначе я приду и буду сердиться, ты меня знаешь!»
Пациентов на приеме стало ощутимо меньше. Лето все же наступило…
Круги на полях Англии, загадочные фигуры на просторах пустыни Наска и прочие следы крупномасштабного ландшафтного хулиганства издавна будоражат воображение ученых, обывателей и просто желающих улететь отсюда к едрене фене в качестве посла доброй воли. В целом, ажиотаж общественности вполне понятен. Возможно, это и есть одна из многих причин, по которым контакт цивилизаций до сих пор не состоялся: как объяснишь этим землянам, что вон там один чолдон из провинциальной галактики (совершенно случайно числящейся во всегалактических каталогах как Едреня Феня) написал «здесь был Ёпрст», а вот это – да-да, то, на что вы сейчас показываете, – и вовсе нельзя произносить вслух при детях младше первой сотни лет.
Но кто бы мог подумать, что легенды поджидают ничего не подозревающего доктора прямо на территории родного дурдома! И ведь не надо было далеко ходить – стоило всего-то прогуляться вокруг зданий больницы в конце работы, благо погода была просто отменная, а поток пациентов вдруг иссяк: не иначе как рванули на дачи. И вот, прямо посреди густо поросшей клевером, одуванчиками и прочими условно культурными и трудноубиваемыми травами полянки – тропинка.
Причем тропинка непростая. Все нормальные тропинки ведут откуда-то и куда-то. Эта же была вещью в себе и могла повергнуть в полный восторг Платона или Канта, если бы их отпустили сюда на прогулку. Дело в том, что она не имела ни начала, ни конца. Она была замкнута сама на себя, вытянута этакой гантелей метров на тридцать, и будь у местных ворон толика абстрактного мышления и словарный запас чуть богаче того, что им приходится выслушивать в свой адрес, они бы наверняка обозвали ее как-нибудь вроде «Уроборос, прикусивший свой хвост и попавший под КамАЗ». При этом трава на тропинке отсутствовала полностью, настолько плотно она была утоптана. Создавалось впечатление, что по ней кругами ходит во время прогулки одно отделение за другим, но в том-то и дело, что все прогулки больных проистекают в других местах, и, насколько я успел заметить, привычки ходить строем в колонну по одному ни за каким из отделений не числится.
Порасспрашивав персонал, сторожей и не найдя ни одного внятного объяснения (версии с брачным хороводом ежиков и пьяным косильщиком лужаек были решительно отметены), я уже почти решил пожать плечами, плюнуть и забыть, как вдруг однажды утром загадка разрешилась сама собой. В тот день я приехал на работу очень рано. Выйдя из машины, я направился было ко входу в поликлинику, как вдруг мое внимание привлек очень узнаваемый силуэт, нарезающий на полусогнутых… э-э-э… гантелеобразные фигуры по той самой загадочной тропинке. Ну конечно, это же Федя!
Федя поселился в больнице очень давно. Фактически, к моменту, когда ее корпуса были отстроены, он уже был постоянным обитателем того, старого психдиспансера и активно помогал при переезде. Для отделения Федя незаменим в хозяйстве: он драит полы, наводит порядок, выносит мусор, а свободное время проводит в компании то одной, то другой девчонки из числа наших постоянных пациенток – он умеет быть обходительным. Как только что оказалось, это были не все его тайны, и я решил получить информацию из первых уст.
– Доброе утро, Максим Иванович. – Федя приостановился и кивнул мне.
– Доброе утро, Федя. Тропинка – это твое творение?
