Высокого безделья ремесло
меня от процветания спасло
Как пробка из шампанского — со свистом
я вылетел в иное бытие,
с упрямостью храня в пути тернистом
шампанское дыхание свое.
* * *
Я живой и пока не готов умирать.
Я свободу обрел. Надо путь избирать.
А повсюду стоят, как большие гробы,
типовые проекты удачной судьбы.
* * *
Я тем, что жив и пью вино,
свою победу торжествую:
я мыслил, следователь, но
я существую.
* * *
В час важнейшего в жизни открытия
мне открылось, гордыню гоня,
что текущие в мире события
превосходно текут без меня.
* * *
Время щиплет незримые струны,
и звучу я, покуда не сгину,
дни мелькают, как пятки фортуны,
а с утра она дышит мне в спину.
* * *
За то и люблю я напитки густые,
что, с гибельной вечностью в споре,
набитые словом бутылки пустые
кидаю в житейское море.
* * *
Я нужен был и близок людям разным,
поскольку даром дружбы одарен,
хотя своим устройством несуразным
к изгнанию в себя приговорен.
* * *
Всегда у мысли есть ценитель,
я всюду слышу много лет:
вы — выдающийся мыслитель,
но в нашей кассе денег нет.
* * *
Решать я даже в детстве не мечтал
задачи из житейского задачника,
я книги с упоением читал,
готовясь для карьеры неудачника.
* * *
Я в сортир когда иду среди ночи,
то плетется мой Пегас по пятам,
ибо дух, который веет, где хочет,
посещает меня именно там.
* * *
Моя малейшая затея
душе врага всегда была
свежа, как печень Прометея
глазам голодного орла.
* * *
Видно только с горних высей,
видно только с облаков:
даже в мире мудрых мыслей
бродит уйма мудаков.
* * *
В этой мутной с просветами темени,
непостижной душе и уму,
я герой, но не нашего времени,
а какого — уже не пойму.
* * *
Я живу, в суете мельтеша,
а за этими корчами спешки
изнутри наблюдает душа,
не скрывая обидной усмешки.
* * *
Я пристегнут цепью и замком
к речи, мне с рождения родной:
я владею русским языком
менее, чем он владеет мной.
* * *
С утра нужна щепотка слов,
пощекотавших ум и слух,
чтоб ожил чуткий кайфолов,
согрелся жить мой грустный дух.
* * *
Ум так же упростить себя бессилен,
как воля перед фатумом слаба,
чем больше в голове у нас извилин,
тем более извилиста судьба.
* * *
Очень много во мне плебейства,
я ругаюсь нехорошо,
и меня не зовут в семейства,
куда сам бы я хер пошел.
* * *
Что в жизни вреднее тоски и печали?
За многое множество прожитых дней
немало печальников мы повстречали —
они отравлялись печалью своей.
* * *
Мы бестрепетно выносим на свет
и выплескиваем в зрительный зал
то, что Бог нам сообщил как секрет,
но кому не говорить — не сказал.
* * *
Каждый, в ком играет Божья искра,
ясно различим издалека,
и когда игра не бескорыстна,
очень ей цена невелика.
* * *
Добру и злу внимая равнодушно,
и в жертвах побывал я, и в героях,
обоим поперек и непослушно
я жил и натерпелся от обоих.
* * *
Живу привольно и кудряво,
поскольку резво и упрямо
хожу налево и направо
везде, где умный ходит прямо.
* * *
Моей судьбы кривая линия
была крута, но и тогда
я не кидался в грех уныния
и блуд постылого труда.
* * *
Очень давит меня иногда
тяжкий груз повседневного долга,
но укрыться я знаю куда
и в себя ухожу ненадолго.
* * *
Я люблю, когда слов бахрома
золотится на мыслях тугих,
а молчание — признак ума,
если признаков нету других.
* * *
Именно поэты и шуты
в рубище цветастом и убогом —
те слоны, атланты и киты,
что планету держат перед Богом.
* * *
Я счастлив ночью окунуться
во все, что вижу я во сне,
и в тот же миг стремлюсь проснуться,
когда реальность снится мне.
* * *
На свободе мне жить непривычно
после долгих невольничьих лет,
а улыбка свободы цинична,
и в дыхании жалости нет.
* * *
Много всякого на белом видя свете
в жизни разных городов и деревень,
ничего на белом свете я не встретил
хитроумней и настойчивей, чем лень.
* * *
Не стоит и расписывать подробней,
что личная упрямая тропа
естественно скудней и неудобней
проспекта, где колышется толпа.
* * *
Как ни богато естество,
играющее в нас,
необходимо мастерство,
гранящее алмаз.
* * *
На вялом и снулом проснувшемся рынке,
где чисто, и пусто, и цвета игра,
душа моя бьется в немом поединке
с угрюмым желанием выпить с утра.
* * *
Живу, куря дурное зелье,
держа бутыль во тьме серванта,
сменив российское безделье
на лень беспечного Леванта.
* * *
Где надо капнуть — я плесну,
мне день любой — для пира дата,
я столько праздновал весну,
что лето кануло куда-то.
* * *
Нисколько сам не мысля в высшем смысле,
слежу я сквозь умильную слезу,
как сутками высиживают мысли
мыслители, широкие в тазу.
* * *
Неявная симпатия к подонкам,
которая всегда жила во мне,
свидетельствует, кажется, о тонком
созвучии в душевной глубине.
* * *
О том, что потеряли сгоряча,
впоследствии приходится грустить;
напрасно я ищу себе врача,
зуб мудрости надеясь отрастить.
* * *
Когда я спешу, суечусь и сную,
то словно живу на вокзале
и жизнь проживаю совсем не свою,
а чью-то, что мне навязали.
* * *
Я даже в течение дня
клонюсь то к добру, то ко злу,
и правы, кто хвалит меня,
и правы, кто брызжет хулу.
* * *
Рифмуя слова, что сказались другими, —
ничуть не стесняюсь, отнюдь не стыжусь:
они просто были исконно моими
и преданно ждали, пока я рожусь.
* * *
Эстетам ревностным и строгим
я дик и низок. Но по слухам —
любезен бедным и убогим,
полезен душам нищих духом.
* * *
Я проделал по жизни немало дорог,
на любой соглашался маршрут,
но всегда и повсюду, насколько я мог,
уклонялся от права на труд.
* * *
Я, Господи, умом и телом стар;
я, Господи, гуляка и бездельник;
я, Господи, прошу немного в дар —
еще одну субботу в понедельник.
* * *
Для всех распахнут и ничей,
судьба насквозь видна,
живу прозрачно, как ручей,
в котором нету дна.
* * *
Явились мысли — запиши,
но прежде — сплюнь слегка
слова, что первыми пришли
на кончик языка.
* * *
Я должен признаться, стыдясь и робея,
что с римским плебеем я мыслю похоже,
что я всей душой понимаю плебея,
что хлеба и зрелищ мне хочется тоже.
* * *
Доволен я и хлебом, и вином,
и тем, что не чрезмерно обветшал,
и если хлопочу, то об одном —
чтоб жизнь мою никто не улучшал.
* * *
Мне власть нужна, как рыбе — серьги,
в делах успех, как зайцу — речь,
я слишком беден, чтобы деньги
любить, лелеять и беречь.
* * *
Кругом кипит азарт, и дух его
меня ласкает жаром по плечу;
за то, что мне не надо ничего,
я дорого и с радостью плачу.
* * *
Своих печалей не миную,
сполна приемлю свой удел:
ведь, получив судьбу иную,
я б тут же третью захотел.
* * *
Изрядно век нам нервы потрепал,
но столького с трухой напополам
напел, наплел, навеял, нашептал,
что этого до смерти хватит нам.
* * *
Я живу ожиданьем волнения,
что является в душу мою,
а следы своего вдохновения
с наслажденьем потом продаю.
* * *
В толпе не теснюсь я вперед,
ютясь молчаливо и с краю:
я искренне верю в народ,
но слабо ему доверяю.
* * *
В сужденьях о поэте много значит,
как хочет он у Бога быть услышан;
кто более величественно плачет,
тот кажется нам более возвышен.
* * *
Мне все беспечное и птичье
милее прочего всего,
ведь и богатство — не наличие,
а ощущение его.
* * *
С утра теснятся мелкие заботы,
с утра хандра и лень одолевают,
а к вечеру готов я для работы,
но рядом уже рюмки наливают.
* * *
Свободой дни мои продля,
Господь не снял забот,
и я теперь свободен для,
но не свободен от.
* * *
Когда мы глухо спим и домочадцы
теряют с нами будничную связь,
из генов наших образы сочатся,
духовной нашей плотью становясь.
* * *
В людской активности кипящей
мне часто видится печально
упрямство курицы, сидящей
на яйцах, тухлых изначально.
* * *
Что я преступно много сплю,
с годами стало очевидно,
и мне за то, что спать люблю,
порой во сне бывает стыдно.
* * *
Блажен, кого тешит затея
и манит огнями дорога;
талант — сочиняет, потея,
а гений — ворует у Бога.
* * *
Мой разум, тусклый и дремучий,
с утра трепещет, как струна:
вокруг витают мыслей тучи,
но не садится ни одна.
* * *
За все благодарю тебя, судьба,
особенно — за счастье глаз и слуха,
которое мне дарит голытьба
ремесленного творческого духа.
* * *
Вся жизнь моя прошла в плену
у переменчивого нрава:
коня я влево поверну,
а сам легко скачу направо.
* * *
Внезапное точное слово
случайно прочтешь у поэта —
и мир озаряется снова
потоками теплого света.
* * *
Я раздражал собой не всякого,
но многих — я не соответствовал
им тем, что жил не одинаково
с людьми, с которыми соседствовал.
* * *
Вокруг меня все так умны,
так образованны научно,
и так сидят на них штаны,
что мне то тягостно, то скучно.
* * *
Я жил почти достойно, видит Бог:
я в меру был пуглив и в меру смел;
а то, что я сказал не все, что мог,
то, видит Блок, я больше не сумел.
* * *
На крыльях летал, колесил на колесах,
изведал и книжный, и каторжный труд,
но старой мечте — опереться на посох —
по-прежнему верен и знаю маршрут.
* * *
За много лет познав себя до точки,
сегодня я уверен лишь в одном:
когда я капля дегтя в некой бочке —
не с медом эта бочка, а с гавном.
* * *
Я думаю, нежась в постели,
что глупо спешить за верстак:
заботиться надо о теле,
а души бессмертны и так.
* * *
Люблю людей и по наивности
открыто с ними говорю
и жду распахнутой взаимности,
а после горестно курю.
* * *
Благое и правое дело
я делал в часы, когда пил,
смеялся над тем, что болело,
и даже над тем, что любил.
* * *
Я смущен не шумихой и давкой,
а лишь тем, что повсюду окрест
пахнет рынком, базаром и лавкой
атмосфера общественных мест.
* * *
В сей жизни краткой не однажды
бывал я счастлив оттого,
что мне важнее чувство жажды,
чем утоление его.
* * *
Души моей ваянию и зодчеству
полезны и тоска, и неуют:
большой специалист по одиночеству,
я знаю, с чем едят его и пьют.
* * *
Гуляка, прощелыга и балбес,
к возвышенному был я слеп и глух,
друзья мои — глумливый русский бес
и ереси еврейской шалый дух.
* * *
Среди уже несчетных дней
при людях и наедине
запомнил я всего сильней
слова, не сказанные мне.
* * *
Никого научить не хочу
я сухой правоте безразличной,
ибо собственный разум точу
на хронической глупости личной.
* * *
Судьба моя стоит на перекрестке
и смотрит, как нахохленная птица;
отпетой и заядлой вертихвостке
в покое не сидится и не спится.
* * *
Что угодно с неподдельным огнем
я отстаиваю в споре крутом,
ибо только настояв на своем,
понимаю, что стоял не на том.
* * *
Живя в душевном равновесии
и непреклонном своеволии,
меж эйфорией и депрессией
держусь высокой меланхолии.
* * *
Не рос я ни Сократом, ни Спинозой,
а рос я — огорчением родителей
и сделался докучливой занозой
в заду у моралистов и блюстителей.
* * *
Мне с самим собой любую встречу
стало тяжело переносить:
в зеркале себя едва замечу —
хочется автограф попросить.
* * *
Стал я слишком поздно понимать,
как бы пригодилось мне умение
жаловаться, плакать и стонать,
радуя общественное мнение.
* * *
От метаний, блужданий, сумбурности
дарит возраст покой постоянства,
и на черепе холм авантюрности
ужимается в шишку мещанства.
* * *
Ни мыслей нет, ни сил, ни денег.
И ночь, и с куревом беда.
А после смерти душу денет
Господь неведомо куда.
* * *
Успех мой в этой жизни так умерен,
что вряд ли она слишком удалась,
но будущий мой жребий — я уверен —
прекрасен, как мечта, что не сбылась.
В любви прекрасны и томление,