"Ну, начнем! — сказал Лужков, достав билеты и раскладывая ровно как пасьянс. — А пойдет у нас к доске… Пойдет к доске-то… И пойдет у нас к доске… Пойдет у нас…" Все затихли, понимая степень риска. Понимая, как опасно первым лезть. И скользил лужковский палец вниз по списку. И в итоге раздалось: "Собянин! Здесь? Без вещей идем к доске, билеты тянем. Незнакомое лицо и без примет. Я не видел вас на лекциях, Собянин! Вы надеетесь халявно сдать предмет? Вы, надеюсь, почитали хоть в конспекте? Так. Билетик номер два из старых тем: пробки в городе на Ленинском проспекте, что предпримем для решения проблем?" И услышал: "Это где? Не знаю. Надо… Если все ряды забиты — прямо все? А, придумал! Дам водителю команду, чтобы двигался по встречной полосе!"
"Детский сад! — вздохнул Лужков. — Рисуйте схему! Что построим, где попилим, чем возьмем? Вы, Собянин, хоть разок учили тему? Или думаете только о своем? Что молчите? Так теперь молчать и будем? Вы хоть знаете какие-то слова? Ни себе, ни, так сказать, простейшим людям! Хорошо, вопрос билета номер два: нет парковок на Тверской, но мощный трафик, как мы справимся с проблемой городской?" И услышал: "Запретить парковки нафиг. Пусть не ездят на машинах по Тверской!" "И еще, — сказал Собянин с оживленьем, — посносить бы все палатки и ларьки! Зря стоят они, мешаются движенью, покупают в них продукты дураки. Место заняли, а платят лишь немножко! Потрясти ларьки бы надо по уму! Эта крошка, ну, которая картошка, горожанам абсолютно ни к чему! А еще бы потрясти все рынки крепко! И дотации обрезать у спецшкол!"
"Что за бред! — вскочил Лужков, теряя кепку. — Тут не тянет и на двойку, прямо кол! Мелко! Грубо! Примитив! Смотреть противно! Что за методы? Ведь двадцать лет прошло! На экзамен вы пришли в штанах спортивных, предлагая по ларькам трясти бабло! Надо ж с пользою украсть себе чего-то, но улучшить чем-то город, хошь не хошь! Нет, Собянин, никакого вам зачета! Прямо стыдно мне за нашу молодежь!"
15. Презерватив — не грех
Папа Бенедикт XVI заявил, что использование презервативов для защиты от ВИЧ является шагом в сторону более ответственного сексуального поведения. Для Леонида Каганова в таком заявлении папы нет ничего удивительного.
Несмотря на шум и визги патриархов и мадонн, пресвятейший папа римский людям разрешил гондон. Разрешил в своем декрете в три пергаментных листа — то, что числились в запрете от рождения Христа. То, что силы не жалея, корчевали как могли — словно ересь Галилея про вращение Земли. "Смело пользоваться будем, я решил закрыть вопрос!" — как-то так примерно людям Прометей огонь принес.
"Он, гондон, маячил где-то, смуту делая в умах. Им пугали малых деток в католических домах. Был он с самого начала — много тысяч лет ему. Ох, не яблоко вручала Ева парню своему! В красоте иносказаний мы забыли суть греха: нет за фрукты наказаний, фрукты кушать — чепуха. Мы молчим, сказать не смея, а ответ при этом прост: Ева встретила не змея — шкурку змея в полный рост. И тогда, весь род карая, заявив, что это грех, выгнал нас Господь из рая. И берет туда не всех.
Кто в пристрастии к гондонам перед богом виноват, с тех времен с посмертным стоном направлялся прямо в Ад. Там гондононосцев грешных всех ждала сковорода: и без следствия, конечно, и без Страшного суда. Люди, что его надели, были прокляты, пардон. Был до нынешней недели адской ересью гондон.
Нынче люди все с приветом, ничего святого нет. И гондон на фоне этом — безобиднейший предмет. Нынче хоть горбушку хлеба у детей не отбирай — и уже пойдешь на небо, и уже годишься в Рай. Совести у граждан мало — только гадости в душе. Снизил проходные баллы в рай Господь давно уже. Вон чего творится в мире: все давно огнем горит, всем бы лишь бабла натырить, да свалить на Бейкер-стрит. Я, — понизил голос папа, — сам не против, только за. Но, наверное, пора бы правде посмотреть в глаза. Со времен начальной школы среди вас любой, пардон, независимо от пола откровеннейший гондон. Мы погрязли среди пьянок, затерялись среди тьмы. Мы венчаем лесбиянок, голубых венчаем мы. Мы, не делая секрета, в папском бизнесе своем алкоголь и сигареты без налогов продаем. Мы качаем сплошь и рядом — и программы, и кино. Тут, конечно, муки ада за гондон давать смешно. Нам гондон — родной и милый. Средь католиков-отцов половина педофилов, например, в конце концов! И чего теперь? И что нам? Я бы так сказал за всех: слава богу, что с гондоном! С ним уж точно меньше грех! За гондон теперь от силы — плюс ступень у входа в рай. Хоть гусей иди насилуй — только СПИДом не хворай! Нам ли, благородным донам, чувствовать себя в грехе? Я вот сам хожу с гондоном, мало ли чего, хе-хе…"
Объяснял понтифик строго, был суров как никогда: "Нет, — сказал, — в гондоне бога. Но и нету в нем вреда! Пусть гондон противный с виду, но в карманчике плаща он и бог тебя от СПИДа сберегают сообща.
Вот на юношеской фотке я иду в военкомат: мой гондон, зубная щетка, аусвайс и автомат. Я от Рейна и до Дона поучаствовал в войне. И ношение гондона сильно грело душу мне. Наполняла душу вера, словно ряженка бидон. Хоть и был не по размеру папин старенький гондон. Был на севере, на юге — среди пороха, огня. Сделал, сделал Гитлерюгенд человека из меня! Мы с зенитным батальоном прошагали полземли. Каждый немец был с гондоном — мы иначе не могли. Девки собирались в стайки и глядели из окон. Я кричал им: "Млеко, яйки!" — и показывал гондон. Я надеялся, молился, ожидал благую весть, но гондон не пригодился — девки прятались, как есть.
А когда американцы привели свои войска, я задумал с личным ранцем дезертировать слегка. Много дней я полз на брюхе и петлял под градом пуль. И почти вернулся в Мюнхен, но нарвался на патруль. Дали по лицу перчаткой, обыскав со всех сторон. Видят: в Библии закладкой — запечатанный гондон. И сказали по-английски: "Этот парень без греха! Он, наверно, папа римский! Брысь отсюда! Ха-ха-ха!" Так что верьте и не верьте — пропустили за кордон. Так спасли меня от смерти сам Господь и сам гондон. С этой фотки на картоне как бы говорят глаза: люди, нет греха в гондоне! Лично я — всецело за!"
16. Недипломатическая переписка
Весь мир обсуждает слив дипломатической переписки в Сеть и те эпитеты, которыми наградили политиков американские дипломаты. Но только Леонид Каганов знает, как все на самом деле было. О чем и пишет в своей очередной оде.
В прессе неделю вопли да визги, бьется планета в истерике: полный комплект трудовой переписки кто-то украл у Америки! Гребаный стыд! Вековая утрата! Неизлечимая рана! Архивы Госдепартамента Штатов — свистнула Чапман Анна! Вот вам, зазнайки, публичная порка, просрали коробку с дисками! А нефиг было гнать из Нью-Йорка девчонку с такими сиськами! У "Кока-Колы" рухнули акции, боже, какое горе-то! Великие письма великой нации нынче валяются в торрентах!
Стучали послы, как дятлы на ветке, трудились политиканы. Но грянула месть российской разведки от высланной Чапман Анны! Секретных архивов четыре вагона как ей попали в руки? Да просто купила у Пентагона списанные ноутбуки. Нашла в них секретные материалы, почти терабайт говна-то: что накряхтели послы, генералы и прочие клоуны НАТО. Все, что творилось под мощными лбами, все, что текло по извилинам, все, что на ухо шептали Обаме, — взяли случайно и слили нам! Читай, кто хочешь, свободно, без гребли! При этом обидно, что даже… даже они застрахованы не были от вероятности кражи!
Все, что секретно писали друг другу послы, не стесняясь в оценках! Придурком назвали Чавеса Уго! Лошариком — Лукашенко! Посмели назвать Януковича хамом! И стыдно при дамах цитировать слова, что писали в своих телеграммах, про танец Рамзана Кадырова! Всех обругали подло и лживо, прошлись, как слоны по тропикам: Меркель назвали кошелкой вшивой, Саркози Николя — голожопиком. Писали в депешах, что в поисках мяса, без перца, без соли, без паприки пытается съесть пидарас пидараса всюду в парламентах Африки. Слова нецензурные изобретая, писали с эмоцией бурною херню о партийной верхушке Китая, ну просто совсем нецензурную. Европу назвали вместилищем срама. Индусов держали за пидоров. И крыли по матушке страны ислама и ихних общественных лидеров. Весь мир обваляли в помоях и саже, в дерьмо обмакнули по горло. А уж про Медведева с Путиным даже… но лишнее Чапман потерла.
Выплыло все! Журналисты в истерике! Кошмар! Апокалипсис! Драма! Как теперь поступить Америке? Как прикрыться от срама? У кресла Обамы министры столпилися, там назревает драка. Срочно вызвали Брюса Уиллиса. Вызвали Норриса Чака. Без устали прыгая по кабинету, Норрис хвастливо и гордо кричал, чтоб его привели к интернету, кричал, что набьет ему морду. Кто же остался у нас эталон-то? Кто отомстит за боль-то? Естественно, вызвали Джеймса Бонда. Конечно, позвали Арнольда. Сверкая глазами, суровый и скорый, с Гавайев в байдарке на веслах примчался Ван Дамм (Жан-Клод который), сел на шпагат и был послан.
