Автор неизвестен
Девятнадцатый тик весны
Девятнадцатый тик весны
П Р Е Д И С Л О В И Е
В ВЦ шел Штирлиц и процесс форматирования винчестера.
Иосиф Виссарионович отвернулся от монитора и спросил:
- Товарищ Жюков, вас еще не заразили?
- Нет, товарищ Сталин.
- Тогда дайте последний AIDSTEST.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку дискет и протянул ее Сталину. Покрошив несколько дискет в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой КЦ.
Через десять минут он спросил:
- А как там дела на западном рынке?
- Торгуют, - просто ответил Жуков.
- А как чувствует себя товарищ Исаев?
- Ему трудно, - печально сказал Жуков.
- Это хорошо, - сказал Сталин. - У меня для него есть новое задание...
А в ВЦ шел Штирлиц и процесс форматирования винчестера.
ГЛАВА 1.
Низкий закопченный потолок ВЦ "Три программиста" был почти черным от дискет, стены были изрисованы сценами из знаменитой сказки, в честь которой был назван ВЦ. Играли в ВЦ не очень хорошо, программировали еще хуже, но это не отпугивало его завсегдатаев. Отпугивало их другое. С недавних пор в ВЦ повадился заглядывать штандартенфюрер СС фон Штирлиц.
Вот и сейчас он сидел у дальнего терминала, который был заставлен компьютерами на семерых, а принтерами на восьмерых. Штирлиц был один и никого не ждал. Иногда ему становилось скучно, он вытаскивал из кармана дисковод с дарственной надписью "Программисту Исаеву за освобождение Дальнего Востока от Феликса Эдмундовича Дзержинского" и с меткостью истинного системного программиста форматировал затаившихся по углам тараканов.
- Развели тут! - орал он. - Бардак!
И действительно, в ВЦ был бардак.
Пол был залит дешевым тонером, заплеван и завален дискетами. Создавалось впечатление, что каждый считал своим долгом если не одарить пол BAD BLOCK'ами, то хотя бы плюнуть или что-нибудь пролить. То и дело, ступая по лужам и матерясь, проходили программисты. За соседним столиком четверо эсэсовцев грязно приставали к смазливой лаборантке. Ей это нравилось, и она глупо хихикала. В углу, уткнувшись лицом в VGA-монитор, валялся обыгравшийся унтерофицер без дискет, но с картриджем. Иногда он начинал недовольно ворочаться и издавал громкие неприличные звуки. Два фронтовика, поигрывая в TETRIS у стойки, тихо разговаривали о событиях на Курской бирже. Молоденький программистик в компании двух девушек подозрительной наружности громко распинался о том, какой он молодец, и как хорошо он играет в Crystal Caves.
Штирлиц набрал большой кусок программы, поковырялся пальцем в рулоне бумаги и пристальным взором оглядел окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях снующих между столиками лаборанток.
- Какие сволочи эти SysOp'ы, - неожиданно для всех сказал молоденький программистик. - Я бы их всех ставил через одного и удалял по очереди.
В помещении воцарилась тишина. Все посмотрели на Штирлица. Штирлиц выплюнул кусок бумаги, встал, и, опрокинув три столика, строевым шагом подошел к зарвавшемуся программисту.
- Свинья пользовательская, - процедил он и влепил ему пощечину.
- Простите, я не совсем понимаю... - пролепетал оторопевший программист.
Штирлиц вышел из себя, и, схватив принтер, обрушил его на голову незадачливому пользователю. Тот упал, и Штирлиц начал злобно пинать его ногами.
- Я, русский программист Исаев, не позволю грязному юзеровскому псу оскорблять русского SysOp'а!
Четверо эсэсовцев бросились разнимать дерущихся. Развеселившегося Штирлица оттащили от стонущего программиста, и, чтобы успокоить, предложили выпить за Паскаль, за Ассемблер.
- Да, - сказал Штирлиц, немного успокоившись. Он выпил кружку тонера, рыжий эсэсовец с готовностью налил вторую, Штирлиц выпил еще, программист стал ему неинтересен.
- Ну как же можно, - шепнул один из системщиков рыдающему программисту, - при самом Штирлице говорить такое о SysOp'ах, да еще и в таких выражениях! Я бы вас на его месте убил.
- Штирлиц - добрая душа, - вздохнул второй фронтовик, - я помню, три дня назад тут били японского вирусолога, так все били ногами, а Штирлиц - нет.
- Добрейший человек, - подтвердил первый системщик, и они вывели программиста на свежий воздух.
Штирлиц, обнявшись с эсэсовцами, громко пел "Бейсик зольдатен".
Обыгравшийся унтерофицер поднял голову из салата, обвел зал мутным взглядом и восторженно заорал:
- Да здравствует ПЛ/I!
Весь зал вскочил, вскинув руки, стены задрожали от ответного рева:
- Ура!!!
А Штирлиц уже спал, снились ему мониторы, русские 486-е и 586-е, снились ему голые девки из GIF-овских картинок, а он подглядывал за ними из под стола.
Сейчас он спит, но ровно через полчаса он проснется, чтобы продолжать свою нелегкую, нужную для Родины работу.
ГЛАВА 2.
В кабинете Мюллера стоял сейф, в котором Мюллер хранил файлы всех сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в свой сейф за очередным файлом, чтобы пополнить его, восстановить Lost Cluster'ы, просто почитать или распечатать. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекционер, не любил расставаться с файлами своих подопечных. Сейфы с файлами были почти у всех сотрудников Рейха, кроме Штирлица, но такого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у самого Кальтенбрунера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его коллекции были Вирт, Керниган и Ритчи, Клоксин и Меллиш, Кнут, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбрунер.
Обергруппенфюрер сидел у монитора и нажимал на кнопку PgDn. По экрану листался файл Бормана, это был один из самых объемных файлов в его сейфе. Мюллер насвистывал арию Мефистофиля из Фауста и, нажимая F7, искал любимые строки.
Партайгеноссе Борман был мелкий вирусолог. Если Борману не удавалось написать какой-нибудь вирус, он считал прожитый день пропавшим. Если же получалось кому-нибудь нагадить, Борман засыпал спокойно, с доброй, счастливой улыбкой на лице. Любимая дискета Бормана, которая валялась в его кабинете, была заражена всеми типами вирусов, и поэтому всем приходилось ходить к Борману только с заклеенными дисками. Мюллер, у которого заклеек не было, от этого очень страдал. Однажды он имел неосторожность принести Борману Space Quest и был злостно заражен Dir'ом. Дискету пришлось отформатировать. С тех пор они с Борманом стали злейшими врагами.
Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах офицеров мелом слово "Basic", натягивать в темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о которые несчастная жертва в лучшем случае падала или обливалась тонером, в худшем - получала по голове лазерным принтером. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие только программы он не писал на дверях и стенах, а иногда перерисовывал из GIF непристойные картинки. Под одной из таких картинок он подписал "это Ева Браун". Фюрер оскорбился и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделал. Два месяца все в Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы оградить себя от подозрений, что это сделал китайский вирусолог. В конце концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл у Бормана в преферанс его новую лаборантку. Лаборантки были второй страстью Бормана. Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся лаборантками с Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить лаборантку Мюллера, но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же приятно видеть свое имя на стене сортира?
Борман был толст, лыс и злопамятен. А сам Борман в это время был занят делами. Испачканным тонером пальцем он намалевал на двери туалета надпись: "ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ SYSOP". Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за веревочку и вышел. Он тщательно отформатировал диски и с чувством выполненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть удачным.
В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском языке:"Руским SysOp'ам смареть заприщено!" Кто-то красным тонером исправил ошибки и подписал: "Борман дурак". Борман достал русско-немецкий словарь, перевел и логически помыслил: "Кто-то исправил ошибки... значит кто-то залез в сейф... это не я... значит это русский SysOp... и плюс ко всему он лично знает Бормана. Следовательно, я его тоже знаю". Борман надолго задумался. Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Видимо, русский разведчик ел бумагу. Катушка от рулона стояла тут же, в сейфе. "Здесь чувствуется работа Штирлица. Интересно, что сказал бы Кальтенбрунер?" Борман вздохнул. Со Штирлицем связываться не стоило, все равно что-нибудь придумает, еще и сам виноват окажешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал из сейфа файл пастора Шлага. За пастором он следил давно и с интересом. Этот человек имел обширную женскую клиентуру. Пастор бегал за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми и не очень, системщицами и программистками и наоборот, и женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень удивляло и даже сердило.
