Итак, Артем сбегает от нас в карцер, Делавер сообщает обо всех наших планах Шахраз, и происходит это почти одновременно. Либо Артем заранее знал о предательстве Делавера, либо у Делавера была своя причина тянуть лямку, чтобы не сдавать нас начальству. «Ты не вылезаешь из одиночки, тебе постоянно прописывают двойные порции. На долго тебя хватит? Мой метод лучше», - ответил Делавер Артему после того, как тот очередной раз вернулся из карцера. Что же, методом Делавера было сдать всех нас и выйти на свободу за примерное поведение? Они с Артемом когда-то были друзьями, может, ими и остались и только разыгрывали семейные сцены на публику?
Тогда вполне логично, если Делавер предупредил меня для отвода глаз и Артема по дружбе, тот не дурак и спрятался в карцере, чтобы не вызвать подозрений и переждать бурю. Управление побегом берет в свои руки Паша, который в первые же часы под напором головореза Валеры теряет лидерство. И если у Делавера, и у Артема было по личному, разработанному плану, в который ни один из них не хотел никого посвящать, у двух заговорщиков, оставшихся на этаже, от изначального плана остались только ошметки. Я сбилась со счета, сколько интересов пересекалось в этом коридоре с взбудораженной ковровой дорожкой.
Серый усик дыма с резким запахом гари скользнул из комнаты в коридор.
- Больше тряпок кидай, не жалей, - сказал Валера.
- Плохо горит, - виновато ответил Паша.
- Окно открой.
В коридор вместе со сквозняком хлынули клубы окрепшего и потемневшего, как тучи перед грозой, дыма. Я поползла гусеницей вдоль стены к холлу. Вряд ли в их планы входило искать меня. Связали и ладно.
- Слышь, я тут решил, - донеслось до меня, но треск горящей мебели поглотил тишину и остаток разговора.
Я спряталась за ближайшим креслом и попыталась высвободить руки. Почему клиника ничего не предпринимает? Ведь они уже наверняка знают о захвате этажа. Где оперативное реагирование? Милиция, в конце концов?
Едкого дыма горящей ткани становилось все больше, пожарище завывало на сквозняке, жадно глотая свежий кислород из раскрытого окна. Нужно было бежать и быстрее, но на окнах были решетки, а единственные двери заперты. Если я открою окно в холле, сквозняк только усилится. Конечно, огонь не сразу доберется до меня, сначала ему придется миновать весь коридор. Быстрее до меня доберется Валера или Паша. Где же Симка и Том?
Словно отвечая мне, в одну из дверей изнутри палаты стали колотить чем-то тяжелым. Ведь таким и был Пашин план – связать и запереть в комнатах. Чья же была гениальная идея напоследок еще и поджарить всех?
Кто-то один, кашляя и прихрамывая, бежал по коридору.
- Света, ты где? Не бойся! Светочка, - жалобно добавил Паша. – Том, сейчас я открою дверь! – заорал Паша. – Только отойди… Ну, отползи от двери, она же во внутрь открывается. Погоди, сейчас.
Он звенел ключами, которые выпрыгивали из его дрожащих рук, а глаза резал ставший абсолютно черным дым. Если Паша одумался и нейтрализовал Валеру, то можно пойти ему на встречу. Если это не очередная подстава.
Паша открыл дверь, с бормотанием развязал Тома, который тут же налетел на него с кулаками.
- Какого черта? Что это такое?!
- Настя! Настя! Надо найти Настю! – кричал Паша в ответ.
Они кинулись открывать, видимо, нашу с Симкой комнату. Я уже доползла до окна в холле, распахнула его и сделала несколько глубоких вздохов чистого воздуха.
- Настя! Настя! Очнись!
Похоже, угарный газ добрался до Симки раньше горе-спасателей. Том вышел в холл, держа Симку на руках, Паша плелся следом.
- Открывай! – закричал Том, указывая на дверь.
- Меня развяжите, - подала я голос.
Том уложил бледную Симку в кресло и развязал мои путы. На Паше лица не было, он по-прежнему стоял у дежурного поста, рядом с ненужным завтраком, понурив плечи.
- Чего стоишь? – кричал Том. – Открывай, а то изжаримся сейчас все!
- Ключей нет! Валера! Выбросил в окно! – казалось, Паша сейчас заплачет. – Сказал, никто не выйдет!
- А сам Валера где? – спросила я.
- Я его по голове полкой ударил.
- Подойдите окну, тут хотя бы воздух чище.
- Мы можем потушить огонь? – спросил Том. – Там туалет рядом.
- Носить воду не в чем, - ответила я. – Паша, где медсестра и санитар? Все еще в туалете?
- Что за медсестра и санитар? – не понял Том.
- В туалете, - хмуро ответил Паша.
Закашляла Симка. Том аккуратно поднял ее и тоже подвел к окну. Я рассказала Тому об увиденном и сказала, что их обязательно нужно вытащить оттуда. Если, конечно, они были до сих пор живы.
- Там уже очень много дыма. Не прорваться, - покачал головой Паша.
Том тем временем отошел от нас к любимому фикусу. Вряд ли он мог найти еще более неподходящее время для заботы о растении.
- Нужно выбить дверь, тут нельзя больше оставаться, - с этими словами Том взялся за глиняную кадку и вытряхнул из нее фикус.
С треском ломающихся веточек деревце неуклюже вывалилось на пол. Черные комья земли посыпались на ковер, когда Том, не глядя на фикус, еще раз отряхнул пустой горшок. Замахнувшись, Том швырнул кадку в дверное стекло, тоже выкрашенное в белый цвет и покрытое тонким плетением железных прутиков. Стекло глухо треснуло, а горшок черепками разлетелся во все стороны. Казалось, фикус из последних сил сказал: «Удачи, вам ребятки!» и затих.
Том плечом высадил треснувшее стекло, переступил одной ногой через образовавшийся проем и кивнул, чтобы мы проходили следом. Я подтолкнула первой Симку, которая еле держалась на ногах. Том поддерживал ее за руки, помогая вылезти на лестничную клетку.
В этот момент из беспросветного дыма, наполнившего коридор, вынырнул перепачканный сажей Валера. В кулаке он сжимал связку горящих простыней, которые огненным шлейфом волочились за ним по шипящему ковролину. Валера замахнулся чадящими простынями так, будто в его руках была ракетка, а сам он - игрок в бадминтон. Горячие искры и сгоревшие кусочки разлетелись из-за сквозняка по всему холлу – часть принялась за мягкую обивку кресел, другие легли на яркую зелень многострадального фикуса. Мы с Пашей успели только отскочить друг от друга в разные стороны. Валера отрезал нас от выхода. С ухмылочкой он надвигался на Пашу, я приставным шагом кралась в противоположную сторону.
Чем ближе Валера был к Паше, тем сильнее он раскручивал горящую ткань. На бритом затылке отлично просматривалась шишка от удара полкой. Искорки уже касались Пашиной одежды, когда я швырнула бедное дерево в Валеру. Фикус не был настолько тяжел, чтобы сбить его с ног, но горящие простыни запутались в многочисленных веточках, которые немедленно стали разгораться. Дыма стало еще больше - едко чадил поролон в обивке кресел, шипели, тихо взрываясь, зеленые листики фикуса.
За эти секунды Валериного замешательства мы с Пашей почти одновременно нырнули в дверной проем, и вместе с Томом и Симкой скатились по лестнице вниз, на первый этаж.
Том закричал первым:
- Нет! Только не это!
Паша повис на железных прутьях решетки, преграждавшей наш путь к спасению. Неожиданно Симка оттолкнула его в сторону, сложила руки рупором и закричала изо всех оставшихся сил. Ее крик эхом отскакивал от стен коридора первого этажа.
- Настя, молчи! Настя! – вскричала я. – Валера – он же сейчас спустится. Остановите ее, ну что вы стоите?
Паша с Томом, разинув рты, пялились на орущую Симку.
- Что...
Только и смог выдавить Том.
- Что ты кричишь? – пришел в себя Паша. – Зачем?...
Я готова была разразиться проклятиями, когда Симка глубоко вздохнула и снова затянула свой ор. И тогда я различила одно-единственное слово:
- Папа-а-а-а-а!!
* * *
Мне хотелось верить, что в действиях Симки не было злого умысла. И я до сих пор в это верю, хотя остальные вряд ли когда-нибудь простят ее. Симка откровенно делилась со мной переживаниями, и прояви я хоть немного интереса к ее рассказам, включи я логику, многого можно было бы избежать.
Симку нельзя было винить в произошедшем хотя бы потому, что в награду за все попытки вырядиться настолько ярко, чтобы неизвестный Он обратил на нее внимание, ей, наконец, выпал шанс добиться желаемого. Если б в моих руках оказался выигрышный лотерейный билет, я бы показала язык любому, кто заикнулся бы о том, что нужно разорвать его. Вот и Симка, показав нам язык, поступила так, как посчитала нужным.
В Черный Храм она попала не только по вине компьютерных игр. Хотя, конечно, чрезмерная увлеченность играми не прошла даром для неокрепшей детской психики и упала на благодатную почву легкого помешательства.
Для отца Симки в судьбе дочери было слишком много иронии. Ведущий психотерапевт, кандидат медицинских наук, Илья Валерьевич Сухой, лечил многих безнадежных детей и вселял надежду в десятки родительских сердец. Узнав, что у его собственной дочери первая стадия шизофрении, единственное, что он мог сделать – это основать клинику по лечению психических расстройств, вызванных чрезмерным увлечением играми, пристроить туда дочь, лечить других пациентов и надеяться.
