Как всегда, когда прибывал хозяин, юная Ита подняла в доме невообразимую суету. На кухне немедленно что-то затарахтело, загудело, застучало.
Глава фирмы потащил писателя под открытое небо. Расположившись на скамье возле акации, они некоторое время молчали.
- Селвин, ты веришь в то, о чем пишешь? - наконец спросил Корт. - Мне важно знать, насколько ты убежден в неизбежности тех перемен в нашем обществе, о которых говорится в твоих книгах.
- О каких переменах ты говоришь, шеф?
- Мир, покой, братство, любовь, - уточнил Корт. Сочинитель - неважно выбритый, с клочковатыми бакенбардами на худых щеках, с глазами, устремленными на груду кирпичей, громоздившуюся в углу двора, сцепив пальцы рук, закинув ногу на ногу, - долго сидел не отвечая. Босс терпеливо ждал.
- Ген, когда я пишу, - вижу, верю. Поэтому и пишу, - наконец сообщил Селвин. - Так должно быть.
- Когда?
Писатель снова надолго замолчал. Где-то далеко за оградой, за постройками слышался невнятный вопль бывших вояк. Наверное, они наступали. А по забору медленно и уверенно шел рыжий толстый кот. Равнодушно глянув на молчавших людей, он двинулся дальше.
- Цезарь! - позвала Ита в открытое окно кухни. Кот спрыгнул на землю и нехотя направился к дому.
- Когда все это отомрет, - ответил после долгой-долгой паузы Селвин и повел рукой, показывая на забор, на крыши, видневшиеся за ним, на лесок, робко и редко подымавший свои зеленые макушки в сотне метров от поселка.
Босс не потребовал более подробного ответа. Он хорошо понимал, что его собственный писатель имел в виду - нравы, законы, общество.
- Ты говоришь - отомрет? - в раздумье повторил Корт. - А возможен ли взрыв? Сразу? Одним мощным ударом? Представь, скажем, завтра будет объявлена вне закона Великая национальная традиция?
Писатель перестал разглядывать кирпичи и уставился на своего хозяина.
- Ген, я тебя хорошо знаю. Ты сказал о традиции не случайно. Ты не романтик. Если ты задумался, вечна ли традиция, значит, ей грозит удар. Но помни: кто нанесет удар, тот получит сдачи. И не устоит.
- Почему?
- Традиция - дитя нашей системы собственности. И пока цела система... Вот подумай, я и не помышлял ни о каких насильственных переменах, а вынужден отсиживаться за этой стеной да еще со справкой о том, что у меня мозги набекрень. И если бы не ты, меня, без сомнения, уже тряс Особый комитет. Теперь возьмем тебя. Ты взялся за традицию, но тебе не надо сидеть за забором. Тебе наплевать на Особый комитет. Почему? Да потому что ты богат. Я для них враг, а ты при любых обстоятельствах - друг. Все дело в бумажнике...
Рыжий кот снова вернулся. На этот раз он даже не повернул головы к говорившим. Задрав хвост, он медленно и лениво прошествовал мимо скамейки. Остановился, прислушался, шевельнув ушами: в лесу вдалеке смолкли крики. Видно, очередная атака больных завершилась блистательной победой. Из кухни во двор ползли аппетитные запахи. Ита, наверное, всерьез решила узнать, что делается на дне ее кастрюлек...
- Неужели рухнет этот покой, эта тихая жизнь? Я ведь на тебя молился, печально проговорил фантаст.
- Молись дальше, - разрешил босс.
- Я тебя вижу насквозь! Ты прилетел сюда за одним. Ты думал - раз я пишу, значит, верю в это. Значит, смогу подсказать тысячу доводов. Это бы развеяло твои сомнения. А я не назвал ни одного довода! Ген, я тебя заклинаю! Пусть все будет по-старому! Тогда Ген Корт-Второй останется Геном Кортом-Вторым!
- Мужчины, к столу! - крикнула Ита из дома. Босс поднялся.
- Ты, Селвин, болтал ерунду, - недовольно сказал он. Ему было неприятно, что этот писака разглядел его почище рентгена.
- Твои руки не для революции, - мрачно и упрямо повторил писатель.
- Революции не будет, - твердо обещал бизнесмен. - Успокойся. Я все обдумаю.
- Серьезно? - с просыпавшимся облегчением спросил писатель. - Ты говоришь правду?
- Все будет в порядке, - обычным, не допускавшим никаких возражений, тоном заверил глава фирмы...
Он уже понял, что летел сюда не напрасно. В этом дворике с горсткой чахлых кустов, над которым тяжело нависло знойное серо-синее небо, в этой лесной тишине, где шелест стрекоз и стрекотание кузнечиков только помогали думать, он нашел выход. В повозку надо было запрячь двух ослов сразу, даже если бы они потянули в разные стороны. Но какой должна была быть для этого упряжь, глава фирмы "SOS" еще не знал...
* * *
Всю вторую половину дня босс озабоченно мерял шагами просторы своих комнат в "Коломбине". Элия, закутавшись в мохнатый плед, полулежала в кресле и от нечего делать крутила по визору старые мюзиклы. Когда очередная кассета подходила к концу, миловидная горничная проворно вставляла в аппарат следующую и снова выученно замирала за креслом своей госпожи.
- А какой сегодня день? - вдруг спросил босс.
- Четверг, мой господин, - быстро ответила служанка.
- Бог мой, совсем вылетело из головы! - спохватился Корт. - Элия, собирайся, едем в клуб...
Деловой клуб находился в центре, в относительно тихом квартале, в окружении полицейских участков, армейских казарм и банков. Он занимал старый трехэтажный особняк с колоннами по фасаду, которому удалось устоять под натиском современных зданий лишь благодаря влиянию и связям именитых членов клуба. Политики, бизнесмены, финансисты, военные, коммерсанты охотно приезжали в этот дом, отгороженный от остального мира надежной бетонной стеной, зная, что здесь их ждут полезные встречи, превосходный обед или просто несколько приятных беспечных часов. В клубе было совершенно безопасно. Оружие непременно сдавалось при входе, а в залах неутомимо прогуливались одинокие молодые мужчины в дорогих костюмах, бдительно следившие за поведением гостей. Едва кто-либо намеревался затеять драку, скандал или даже начинал говорить чересчур громко, эти парни мгновенно оказывались рядом и немедленно водворяли нарушителя в рамки приличного тона.
Посещение дома с колоннами входило в круг непременных привычек главы фирмы "SOS". По четвергам Корт здесь обедал. Он никогда не появлялся в клубе в обществе женщин. Но для Элии, сам не зная почему, сделал исключение и вскоре об этом пожалел. "Все-таки самая лучшая жена та, которая сидит под замком", огорченно подумал босс, заметив, как его новая половина с интересом оглядывала мужчин. Разбираясь в собственных переживаниях, Ген Корт не без удивления обнаружил, что успел привязаться к ней.
- Ты ищешь кого-нибудь? - не скрывая недовольства, буркнул муж. - Не забывай, меня здесь хорошо знают, а ты ведешь себя так, будто собираешься вот-вот сбежать.
- Не сердись. Я ищу отца, - объяснила Элия. - Он бывает в клубе каждый раз, когда приезжает из столицы.
- Я как-то не думал о твоей семье; раз ты была женой Виса - это уже хорошая рекомендация.
- Где уж тебе думать о моей семье! Тебе некогда даже со мной перекинуться словом.
- Слушай, девочка, а с тобой хорошо, - вдруг неожиданно сообщил босс, стараясь не наступить на длинный серебристый шлейф, волочившийся за женой.
Элия остановилась и внимательно посмотрела на супруга.
- Не смейся. Ген, но ты мне тоже очень нравишься.
- Почему я должен смеяться? Я очень рад слышать это.
Элия, отводя глаза, объяснила:
- Сам знаешь, о любви теперь не говорят. Я тоже не хочу казаться старомодной. Случайно получилось...
- Вот что, мы с тобой будем жить, как хотим! - веско проговорил Ген. - В конце концов, я достаточно богат, чтобы иметь такую жену, какая мне по душе.
Они стояли в Мраморном зале клуба. Мимо проходили знакомые. Ген Корт-Младший машинально здоровался, а сам разглядывал жену, будто увидел ее впервые...
- Прошла, кажется, неделя, как мы женились. А я все удивляюсь, какая ты красивая...
- Прошло девять дней, милый! Послушай, зачем мы сюда пришли?
- Ты как будто хотела меня познакомить со своим отцом?
Женщина огляделась. Вдоль полированных серых стен были расставлены мягкие удобные диваны. Но они пустовали. Только у большого камина виднелось несколько человек.
- Отца там нет, - сказала госпожа Корт.
- Ты не меня ищешь, дочка? - весело поинтересовался старый джентльмен. Опираясь на трость, он стоял буквально в двух шагах и внимательно рассматривал молодоженов. Под седыми короткими усами старика оживала улыбка.
- Так вот же папа! - обрадовалась Элия и подвела мужа к старику с тростью.
- Корт, компания "SOS", - чуть склонив голову, представился босс. У старика было на редкость знакомое лицо!
- Знаю, - ответил старый джентльмен и протянул руку. - Надеюсь, моя наследница вас не обижает? Берегитесь, у нее несносный характер.
- Папа, мы любим друг друга, - краснея, произнесла Элия.
- Любите? - не без иронии переспросил ее отец. - Это что-то новое в наше время. Я рад. Впрочем, если дело дойдет до того, что любовь будет признана категорией подрывной идеологии, я вас заранее поставлю в известность.
Ген настороженно скосил глаза: не слышал ли кто еще этой легкомысленной фразы - могли быть недоразумения.
