зарплату? Они и так зажрались!
— Так ведь работы много, надо как-то стимулировать.
— А деньги у нас в бюджете есть?
— Да вот кое-что нашли, — и кладёт на стол законопроект об отмене индексации пенсии работающим пенсионерам.
«Через несколько лет и я могу оказаться среди них… Ну и как реагировать на это безобразие? Написать, что возражаю, или в клочья бумагу разорвать? Но тогда сразу вытурят отсюда, так и не узнаю, что будет на обед»:
— Ладно, потом посмотрю, что там накалякали.
Тот ни в какую:
— Государь, но так нельзя! Сроки поджимают, ведь Минфин сверстать бюджет не сможет.
«Вот ведь непонятливый!»
— Милейший, у нас что на первом месте? Интересы простых граждан! — и для наглядности мотнул головой в сторону окна. — А ты мне про бюджет всю плешь проел! Так что, пока не разберусь, ничего подписывать не стану.
Титулярного советника уже ноги не держат, бормочет, утирая слёзы:
— Он меня уволит…
— Это кто ж такой?
— Глава Администрации.
«Вот до чего дошло! Не президентского гнева боятся, а какого-то главу, который у меня на побегушках».
— Да уж, работы с вами непочатый край! Совсем тут оборзели! Если так пойдёт, если каждый будет самоуправством заниматься, что с вертикалью власти станет?
Иван Лукич уже вошёл в навязанный ему образ, да так увлёкся, что готов был превысить полномочия и разогнать и Думу, и правительство, но тут вдруг какой-то внутренний голос подсказал: «Не гони! Ещё успеешь покомандовать. Сначала надо разобраться, что к чему». Эх, кабы заранее знать, что дальше будет, ну а так… Потребовал вызвать «на ковёр» того самого главу:
— Ты что себе позволяешь за моей спиной? То пенсионеров обижаешь, то вместо достойного кандидата на пост министра культуры подсовываешь свою протеже.
— Да не свою, а вашу, государь?
— Как это?
— Давеча изволили танцевать с ней на балу, вот я и сделал выводы.
«Что-то не припомню… Однако, если так у них раздают министерские посты, тогда конюха надо назначать министром транспорта, да и моей кобыле должность подыскать», — такие кощунственные мысли возникли в голове Ивана Лукича, а вслух сказал:
— Завтра же премьер-министра и министра финансов вызвать к десяти утра! И чтоб были оба, трезвые и без всяких отговорок.
Ни графства, ни замка фамильного у него не было. Да и талантами особыми не был наделён. А пожить в неге и роскоши очень даже хотелось. Чего только он не предпринимал — и всё напрасно. От безысходности устроился в тюрьму надзирателем — злобу на зэках срывать. Уж он их поколотил нещадно, словно домушники и фармазонщики были виновны во всех его личных неудачах. Однако и тюрьма, как водится, утешения не принесла.
А тут как раз в моду вошло реформы проводить. Графства переименовывали в царства, баронов стали называть князьями, а общинные земли — поместьями. Смекнул граф, что здесь, ежели подсуетиться, и ему немалая толика может перепасть. Имущество — вещь тонкая. Оно, если резко дёрнуть, и порвётся, а отдать с умом да в надёжные руки — приличные бабки можно наварить. Тем и занимался до поры, до времени.
Однако рано или поздно всякое увлечение теряет свою привлекательность. Потому как передел имущества — это тебе не зэков беззащитных избивать, здесь братва авторитетная свой интерес имеет. Да и масштабы не те, о чём мечталось.
Тут как раз пришла пора очередного реформирования недоразвитого нашего королевства. В первую очередь — рынка, что на Базарной площади, да и всех остальных барахолок, угодий и мануфактур. А кто лучше графа с этим справится? Короче, граф с увлечением взялся за дело.
Одни начальники, как пересядут в новое кресло, принимаются за отстрел тараканов и мышей, кои из шкафов со служебными бумагами норки на волю прогрызли. Граф же ни с того ни с сего занялся отловом любителей мяса в собственном ведомстве. Вроде, в вегетарианстве не был уличён, но вот обжорства не выносил. Потому как сам всегда спортивную форму поддерживал — при молодой-то графине в самый раз.
Однако и это занятие удовлетворения не приносило. Ещё бы, ведь сколько средств ни выделяй — всё пропьют, проедят и спасибо не скажут. Тут у них с Главным Казначеем сложилось полное единство мыслей и способов их воплощения, вплоть до того, что обоим не терпелось в кресло первого министра перебраться. Кстати, ничего удивительного в этом нет — в нашем королевстве спокон веку на графьёв да на варягов равнялись. Тем более, что нынешний-то первый министр — ни рыба, ни мясо, ни амбиций, ни увлечений. Только деткам своим в карьере способствует — так без этого никак нельзя! Одна незадача — кресло-то всего одно, не пилить же его напополам. А король, по давней, ещё дореформенной, привычке, своих пристрастий никак не проявляет.
Так и живём. Казначеи да реформаторы в креслах сидят, чернь с хлеба на воду перебивается. А граф тут как бы при чём? Такая вот страна…
Иван Лукич проснулся среди ночи. Ну можно ли спать, когда в стране творится полный беспредел? Хотел тут же Совет безопасности созвать, но потом рассудил, что спросонья они такого насоветуют… «Да наверняка не всё так плохо, поэтому незачем паниковать!» Повернулся на другой бок, но сон никак не шёл — словно бы кто-то нарочно на ночь ему страшную сказку рассказал, вот и вертится она в голове, не позволяя упасть в объятия Морфея. А потом задумался: «Причём тут граф, если титулы давно уж отменили? Видимо, здесь намёк на министра экономики. Это ж он ратовал за распространение вегетарианства и утверждал, что корова — не самый эффективный преобразователь травы и воды в молоко и мясо, а коли так, нам не обойтись без инновационных технологий. Ну и где теперь все его новации? Денег немеряно вложили, а всё равно без коровы никуда! Надо бы разобраться и с реформатором, и с казначеем». Как только Иван Лукич принял это судьбоносное решение, тут же заснул и больше уже не просыпался до самого утра.
Ровно в десять часов в его кабинет вошли двое — премьер-министр Семён Иванович Пеструхин и глава Минфина Порфирий Алексеевич Мудриков. Кто есть кто, Иван Лукич без труда определил, поскольку заранее покопался в интернете: «Оба мордастые, отъелись на казённых харчах. Да если б я имел зарплату действительного статского советника, прибавил бы в весе килограммов двадцать, а то и больше этого». Однако внешность тут явно ни при чём — надо бы понять, какие мысли бродят в этих головах
