- Старина, - смотря куда-то мимо приятеля, тихо проговорил Додд, - тебе это дельце может стоить кресла...
- Как бы не так! - раздраженно ответил старик и даже пристукнул тростью об пол. - Прежде всего надо взять в компанию Ургера!
- Обязательно! - не раздумывая, поддержал Додд и, пыхтя, выбрался из кресла. - Парень имеет влияние на Первого, умеет ловко трепаться, он нам здорово пригодится...
Через час три господина, пекущихся о судьбах страны, встретились в пыльном городском парке. Охрана отстала - таков был приказ сенатора.
Заметив прятавшиеся в траве полуразвалившиеся ступени каменной лестницы, уходившей к вершине холма, профессор Ургер предложил:
- Здесь можно присесть.
Первым тяжело опустился на камень Додд. На ступень выше его устроился сенатор.
- А ведь когда-то в парках стояли скамейки, - сказал он. - И можно было сидеть, не пачкая собственного зада...
- Зачем здесь скамейки? - ответил Ургер. - Еще три дня назад ни один смельчак не рискнул бы среди бела дня шататься по парку. Сенатор, вы назвали меня сумасшедшим, когда я предложил приехать сюда. А теперь сами смотрите. Смотрите внимательней, друзья...
В самом деле, в запущенном заросшем парке было на что посмотреть. На поляне, шагах в двухстах, играли мальчишки. Правда, на всякий случай они выставили "часового" - он забрался на дерево, присматривая за подступами к лужайке.
Вдалеке показалась женщина, катившая допотопную детскую коляску. К коляске была привязана сумка с молочными пакетами и карабин. Завидев сидевших мужчин, отважная мать на всякий случай свернула в сторону и скрылась за кустами...
- Ну как? - удовлетворенно поинтересовался советник. - Я не случайно просил вас приехать именно сюда. Вы видите своими глазами - традиция трещит по .швам. Из щелей вылезают людишки...
Сенатор и Додд переглянулись. Остроглазый профессор успел перехватить этот немой разговор.
- Я вижу, дорогой Дан, ваши данные совпадают с моими выводами?
- Вся шутка в том, что традиция уже рухнула! - Своей тростью сенатор начал выводить на траве большую восьмерку. - Восемьдесят пять процентов граждан устраивает новое положение...
- И это за три дня вместо трех месяцев! - скорбно улыбнулся Ургер. - Но сразу скажу: лучшего председателя комитета, чем вы, я не знаю.
- Так-то лучше! - облегченно пропыхтел Додд. Он вытащил из кармана свернутую в трубку газету, выдрал из нее несколько страниц и начал мастерить шляпу.
Охранники, воспользовавшись возможностью поваляться на траве, лениво посматривали по сторонам.
- Хорошо бы эти бездельники поболтали еще с часок, - мечтательно заметил один из парней...
Но участники совещания, обсуждавшие судьбы нации, спешили. Им было ясно, что информация, поступавшая в Центр гражданской войны, сведения Бюро расследования, сообщения губернаторов и прочие источники вот-вот вынесут Великой национальной традиции окончательный приговор.
- Дан, это наша общая ошибка, - убеждающе говорил профессор в мундире. Мы все перегнули палку. Стопроцентный гражданин подчинялся, потел от страха, а в душе мечтал. И синдикат правильно нащупал нашу ахиллесову пяту. Синдикат построил свои расчеты на чувствах.
- На чувствах? - Додд забыл о своей бумажной шляпе и изумленно уставился на знатока национальных вопросов.
- А что удивительного? Чувствует, ощущает все живое. В том числе и нормальный гражданин, если, разумеется, он еще жив. Вы обратили внимание на стереовидение?
- У меня нет времени смотреть этот бред, - откликнулся Додд.
- И напрасно! Национальный синдикат знает, за что платит деньги. Со вчерашнего дня по всем программам идут видовые фильмы, раздаются призывы ездить, путешествовать. Даже этот клоун Блим-Блям и тот объявил, что следующий Друг президента встретится с ним на лоне природы...
- Они разгоняют страх по углам, - подытожил сенатор. - Я думаю, есть одна-единственная возможность спасти традицию.
- Какая?
- Самим поджигать дрова...
Сенатор не успел договорить. В нескольких шагах вдруг шевельнулся куст. Чуткий Додд необъяснимо быстро при его полноте повернулся и сунул руку в карман.
- Не стреляйте! - раздался детский голос.
- Чего тебе? - крикнул толстяк.
- А вы стрелять не будете?
- Не будем, - пообещал сенатор. В листве показалась рыжая голова. Из веснушек выглядывали озорные синие глаза.
- Я хотел спросить, который час. Мама мне оборвет уши, если я не вернусь к двенадцати.
- Тогда беги домой, - посоветовал Додд. - А то останешься без ушей. Без трех двенадцать...
Сенатор, отвечая мальчишке, лгал. Его план как раз и сводился к стрельбе. Он предложил создать небольшие мобильные армейские отряды: они должны все время подогревать Великую национальную традицию. В наиболее миролюбивых районах можно будет усиливать нажим на граждан, в других местах, где население будет само достаточно агрессивно, ослаблять...
- Управляемая реакция? - сразу ухватил суть советник президента. Неглупо, Дан! Очень даже неглупо! И таким образом синдикату все время будет хватать работы. В конце концов они выдохнутся и возьмутся за ум! Идеальное решение! Но, друзья, нельзя допустить, чтобы синдикат вступил с нами в прямую борьбу!
- О чем вы говорите, дорогой Ургер! - удивленно возразил сенатор. - При чем тут мы? Я имею в виду совершенно неофициальную деятельность. Представьте себе группы частных лиц, которые не намерены отказываться от своих привычек. Я бы даже руководство всей операцией сосредоточил в частных руках. Правительство не должно иметь никакого отношения к этим летучим отрядам.
Додд водрузил наконец на себя бумажную шляпу и лихо сдвинул ее набекрень.
- А что, господа! Идейка лучше не надо! - сказал специалист по тайному сыску. - В конце концов, не все ли равно гражданину, кто по нему палит гангстер, сосед или переодетый солдат? Никакой принципиальной разницы я не вижу...
Ургер бросался взглядом то к одному, то к другому собеседнику. Сенатор все-таки изловчился и успел ухватить искорку недоверия, блестевшую в быстрых профессорских глазах.
- Выкладывайте, профессор! Что вас смущает?
- Только моральная сторона! Как преподнести Первому? Понимаете, Дан, затруднение в том, что солдаты обращают оружие против мирных граждан.
- На их же благо! - вставил Додд.
- Еще неизвестно, оценит ли нация такие усилия! - усомнился профессор. Но, пожалуй, коллеги, можно найти и юридическое решение проблемы.
Обдумывая, советник Первого на секунду остановился, но сразу же продолжил, уже уверенный, без тени сомнений:
- Можно провести, например, частичную демобилизацию. Кстати, это даст дополнительный пропагандистский выигрыш. Первый будет доволен. Понимаете, господа, мы сокращаем армию! Ни одному президенту это еще не удавалось сделать!
- Профессор, это вздор! - заерзал Додд. - Вы что, не знаете, вас же сотрут в порошок при одном лишь слове "демобилизация"!
- Условно! Только условно! Парня демобилизуют при условии, что он вступает в ряды сторонников Великой национальной традиции. Новое гражданское движение! "Долой мягкотелых!", "Кто слабый, пусть умрет!", "Моя жизнь - в моем курке!"
- Ну и голова! - восхитился толстяк. - Ваша голова набита замечательными лозунгами! Этак я и сам выскочу на улицу поразмяться!
- Боюсь, что у нас с тобой на это не хватит времени, - произнес старик. Ведь любой намек, что новое движение - дело рук правительства...
- Это уже красный заговор! - подхватил приятель. - Этого мы не допустим!
- Бог вам в помощь, друзья, - вставая, заключил мудрый профессор Ургер...
Мальчишка, сидевший на дереве, пронзительно свистнул. Ребята, как стайка испуганных воробьев, рассыпались по лужайке. Полянка, только что плескавшаяся детскими криками, мрачно смолкла...
* * *
Уютный номер "Коломбины" покидать они боялись. По визору то показывали национальные парки и пляжи, то передавали сводки о боевых действиях. Несколько раз в рамке визора возникали физиономии видных политиков, но к чему они призывали, понять было трудно: аппарат был неисправен, и сколько Рэм ни нажимал кнопки, звук не появлялся.
- Так даже лучше, - заметила Джета. - Их слушать - потом хлопот не оберешься...
Вдруг раздался громкий писк. Он звучал на одной ноте - настойчиво и призывно. Рэм с надеждой поглядел на визор.
- Может, сам исправился?
- Это пневмопочта, - объяснила девушка, Алюминиевая панель, вмонтированная в стену у входной двери, плавно откинулась наподобие полки. На ней лежал конверт. Джета подошла и взяла послание.
- От господина Блим-Бляма, - сообщила она, просмотрев присланные листки. Два счета. Тебе - сто тысяч, мне - десять.
Рэм повертел в руках пластмассовые пластинки счетов.
- Игра кончилась. Но зато у нас теперь кое-что есть. - Бывший Друг президента порылся в своем бумажнике и достал еще одну карточку. - У меня еще есть шестнадцать...
- И я выиграла десять на скачках.
