Под конец кассир изложил некоторые финансовые обстоятельства, выразительно дополнявшие портрет Барнабаша Коса. Выводы из этих обстоятельств должны были быть сделаны уже в другой плоскости.
Затем Барнабаша Коса сняли, и разошлись с чувством глубокого удовлетворения, считая, что покончили со всеми трудностями, накопившимися в нашем музыкальном мире за последнее десятилетие.
Директор Мелих и главный редактор Янкович встретили однажды Барнабаша Коса.
— Честь праце, товарищ Кос, — сказали они дружески.
— Честь праце, — ответил Кос. — Как поживаете, братцы?
— Помаленьку, — ответил Мелих.
Янкович перебил его:
— Мелих недавно получил государственную премию за новый способ офсетной печати. Его применяют уже в четырёх типографиях!
— Да брось ты, товарищ депутат, — сказал Мелих с укоризненной улыбкой.
Потом друзья рассказали об общих знакомых, по случайному совпадению, главным образом молодых людях, которые отличились на той или иной работе, и вдруг заметили, что Барнабаш Кос сконфуженно молчит.
— А как ты? — обратились они к нему.
— Я? — ответил Кос. — Теперь уже лучше… Я играю в одном небольшом оркестре… Но надеюсь получить место в театре.
Он смущённо пробормотал, что некоторое время был без работы, что у него были неприятности из-за финансовых операций, в которых он ничего не понимал, но которые были узаконены его подписью в то время, когда он был, как он сам выразился, заклятым врагом нашего искусства. Потом задумчиво добавил, вне всякой видимой связи с тем, что говорил раньше:
— Ведь я… я играю на треугольнике…
Они расстались, и Мелих с Янковичем пошли своей дорогой.
— В нём никогда не было искры, — сказал Мелих. — Он казался мне хорошим парнем, но без огня.
— Да, — ответил Янкович, — и я всегда так думал. Достаточно было на него взглянуть…
— Да. Достаточно было на него взглянуть… А ведь если бы он работал над собой, он мог бы стать неплохим музыкантом.
Потом они стали говорить о другом. Янкович вспомнил, что нашёл прекрасного заведующего иностранным отделом. Мелих рассказал о каких-то двух ребятах, которые не сегодня-завтра смогут руководить целым предприятием.
— Наш Добровец? — воодушевился он. — О, это крепкий парень, за него я ручаюсь! Можешь мне поверить, я изучил Франтишека до мозга костей…
И они пошли дальше, искренне восхищённые своими людьми; они действительно изучили их до мозга костей, верили им и не могли в них ошибиться.
Перевод В.Савицкого
13. V.19… Наконец-то! Моё стихотворение напечатали! Я, как говорится, вошёл в литературу; по алфавиту я — сразу за Гвездославом[24].
14. V.19… Удивительно, какая кругом безграмотность! Из ста людей, с которыми я разговаривал, добрая сотня и понятия не имеет, что меня напечатали.
27. V.19… Вышла статья «О надеждах нашей поэзии». Там упоминают и меня — среди «подающих надежды и заслуживающих внимания и заботы талантов». Правда, моё имя приводят в самом конце, но ведь горьким и тернистым был путь и Янка Краля[25].
Интересно, что на первое место там ставят «талантливого молодого поэта» Штефана Черника! Я знаю Черника по факультету: заурядный, серый, ничем не примечательный ум… На дискуссиях я всегда выступал с заключительным словом, а он ни разу рта не раскрыл и никогда не выдерживал более шести-семи часов. Серенькая личность…
11. VI.19… Мне вернули мои новые стихи. Ну, конечно! В редакционном совете сплошь поэты… Ах, до чего они боятся молодых, более способных, более талантливых… Смертельно, панически боятся.
Поразительно, что печатают этого Черника!.. Целый столбец отвели, а вещь-то заведомо заурядная!.. И ещё говорят об объективности, о том, что надо растить творческие кадры… Только расхолаживают.
Ну, ничего — ведь и Сладковича…[26]
21. VI.19… Мне вернули рассказ. Будто бы «слишком чувствуется влияние Кукучина»[27]. (Тупицы! Я-то знаю, что это Есенский [27], а не Кукучин. И такие люди хотят руководить нашей литературой!..)
Вышел рассказ какого-то Яна Подбела. Кто такой Ян Подбел? Кто о нём когда слышал?
Затирают даровитых, губят молодые, подающие надежды таланты..
29. VI.19… Без конца только Подбел и Черник! Словно нет других молодых авторов, более достойных! Что в них нашли? Ах, уж эти обходные дорожки, интриги, семейственность…
17. VII.19… Невероятно! Черник напечатал отрывок из поэмы! Черник! Этот олух!
В театре мне показали Подбела. Заносчивый, противный мальчишка. Молоко на губах не обсохло, штаны сам застёгивать не научился, а туда же — воображает себя молодым Пушкиным!
Ну и перспективы!.. Благодарю покорно.
21. VI 1.19… Опять появилась статья о нашей молодой литературе. Меня даже не упоминают (я давно не пишу; я преодолеваю внутренние противоречия: конечно, угля — вагон, алмаза — зёрнышко), но зато Черника и Подбела смешали с грязью. Уделили им полтора столбца! Эх, и высекли же их! Это, по-моему, литературная смерть! Похороны по первому разряду!
29. VII.19… Какая наглость! Вышел второй отрывок из поэмы Черника. И новелла Яна Подбела — целых тридцать страниц! Что они, не поняли? Разве в статье не достаточно ясно сказано, что им нечего делать в литературе?
Неужели не найдётся человека, который объяснит им это как следует!
29. VII.19… Вечер. А не могу ли я быть этим человеком?
17. VIII.19… Вышла моя статья «О некоторых вопросах литературного творчества наших молодых». Это — конец всяким Черникам и Подбелам. Не хочу быть нескромным, но статья получилась замечательная. Острая, без мелочных придирок, бьёт не в бровь, а прямо в глаз.
15. IX.19… Черник и Подбел давно уже ничего не печатают. Я потрудился на славу: хватит с нас таких экскурсов в литературу… Наверно, пойдут на административную работу или ещё куда-нибудь, люди нам нужны, не каждому же быть писателем…
Но что самое важное: говорят, главный редактор Клобушицкий назвал мою статью смелой.
Талантов, подающих надежды, слава богу, хватает, ими хоть пруд пруди. А много ли смелых?
18. IX.19… Меня представили главному редактору Клобушицкому. «А, — сказал он, — это тот самый… Ну, ничего, мальчишеский задор пройдёт, голова остынет… Возможно, он ещё будет писать приличные статьи… У него есть наблюдательность, смелость, размах. и молодость!.. Продолжайте в том же духе, друг мой!»
Наблюдательность! Смелость! Размах! Что только уважаемый главный редактор подразумевал под горячей головой?..
29. IX.19… Вышла статья «О нашей молодой критике» — меня упомянули, как «начинающего молодого критика». Упрекают во всех грехах — ещё бы: завидуют. Но обо мне пишут.
Иисусе Христе! Как я сам не догадался! Ведь я прирождённый критик.
И Вотруба[28] начинал в моём возрасте.
13. Х.19. Решено: я пишу критические статьи. Они отличаются принципиальностью. Я написал о народных художниках Иване Краско и Фране Крале[29] статьи, проникнутые глубокой любовью и преданностью классическому наследству, преклонением перед великими современниками.
Трёх начинающих я стёр с лица земли убийственными ироническими замечаниями в духе Шоу.
Теперь я посвятил себя исключительно современной литературе. Ещё две статьи — и с правлением Союза писателей будет покончено.
Я создаю себе имя. Некоторые при встрече со мной посмеиваются. Ну, что ж, — каждый скрывает зависть, как может.
Зависть — и страх!
19. XI.19… За мной прислал главный редактор Клобушицкий. Я сразу понял, в чём дело. При нынешней нехватке способных работников…
Свершилось: я заведую отделом культуры. А теперь в бой! Решительно! Неумолимо и безжалостно — за высокое искусство гения, за взлёт!
12. XII.19… Я уже не пишу так много, как раньше. Прежде всего — нет смысла размениваться на мелочи. И потом — пусть люди привыкнут: каждая моя статья — событие.
Работаю над большой монографией о нашем послевоенном романе. Это будет труд принципиального значения.
21. XI 1.19… Ах, чего только не пишут! Сколько серых, заурядных, пустых вещей!.. Просто кризис. Мне бы надо занять принципиальную позицию, но где же тут успеть? В конце концов это не моя забота, на это есть другие.
Ведь я готовлю монографию о романе.
1.1.19… Новый год я встретил в компании писателей. Надо общаться с ними; глядишь, что-нибудь да узнаешь… Необходимо ориентироваться в обстановке. Знать, кто в милости, кто в опале… В решающую минуту выступить в решающем месте.
Ведь и Плеханов говорит: «Личность, которая в критический момент правильно определит направление развития…»
Надо правильно определить направление развития.
Очень ругали поэта Крижовского. Посмотрю при случае его новый сборник. И решительно, неумолимо… то есть принципиально.
Но в основном я занимаюсь монографией о романе.
