Как-то у наших российских соседей вылетела из телепередачи шуточная новость о том, что генерала Коржакова собирались назначить замсекретаря Совета безопасности, но не назначили, потому что он не гражданин Израиля. Цензуры нет, а фразу не пропустили, заявив, что не смешно. Почему привожу российский пример, а не рассуждаю, скажем, как напечатать в родной Одессе статью об истории введения в ее школах в фашистскую оккупацию румынского языка, на котором никто в Одессе не говорит? Смотри выше. Цензуры нет, а мы все те же. Но упомянутый мной факт, не попав в телепередачу, стал всем известен из газеты. Так что хорошо, когда цензуры нет. Даже когда при этом она есть.
Самая главная мудрость, пришедшая в голову знаменитым семи греческим мудрецам, состояла всего из двух слов: «Метрон – аристон», «Мера – наиглавнейшее». Это и понятно – в их время уже кое-какая цивилизация на Земле была, и не одна, а без торговлишки жить тускло. Первобытным людям и мерить особо нечего было – мамонт огромный, олень большой, носить нечего, раз, два, три, много… А когда из города в город начали возить ткани, вина и зерно, купцам было просто некуда деваться – надо было знать, сколько чего везешь и на сколько и чего именно выменять собираешься. Словом, если знаешь, что двести пятьдесят, скажем, женьминьжибао китайского шелка – это столько же, сколько пятьдесят четыре персидских, например, хомейни, а на платье женщине среднего роста этих хомейни нужно примерно пять, а римских меритриксов – всего два, и этот самый меритрикс ровно в три раза меньше, чем тевтонский хендехох, то уже можно кормить пол-Европы египетским хлебом, лить в Сицилии бронзу из кипрской меди и британского олова, и даже воскурять в египетских храмах благовония из Сомали и Индокитая. Так что система мер никакая не ученая чудаковатость, а вещь, в хозяйстве полезная. Только вот как же о такой системе мер договориться и единый эталон, скажем, длины, завести – чтоб был простой, удобный, с основными человеческими нуждами соизмеримый, легко воспроизводимый и всюду одинаковый?
Поскольку интуитивно ясно, что удобнее всего завести такую универсальную мерку размерами примерно с человека, но чуть поменьше, сразу возникает простая идея – сделать эталоном длины какую-нибудь часть человеческого тела. Может быть, решили, что нужна именно такая часть, которую трудно намеренно испортить, и выбрали такую, что и не укусишь – практически все первые известные меры длины носят название «локоть». Первые эталоны локтя даже высечены на стенах древнеегипетских гробниц – одна только беда, все разные! Кроме локтя, были у египтян и единицы поменьше – ладонь и палец. Приближенно отмерить, что надо, мог каждый египтянин, да и у прочих народов особых проблем не было, свои локти у каждого, так сказать, под рукой. Но люди все разные и локти у каждого свои, у кого подлинней, у кого покороче. Да и средний рост у каждого народа свой – значит, и средняя длина руки своя. Вот и скачет локоть от 44 с хвостиком римских сантиметров до почти что 52 марокканских, а для солидного купца это сплошные убытки.
Впрочем, локоть – это вершина стабильности и постоянства рядом, например, со стадием. Тот определялся, как расстояние, которое человек может пройти за время выхода солнца из-за горизонта. Не говоря уже о том, что и люди разные, и солнце по-разному движется, на это солнце вообще смотреть вредно – как же засечь? Вот и находишь в Интернете такое разнообразие длин стадия, от 150 до почти что 200 метров, что о выдающемся достижении греческого ученого Эратосфена, который якобы очень уж точно определил размеры Земли в этих самых стадиях, без улыбки просто читать не можешь – ну так взяли из уважения к Эратосфену такой размер стадия, чтоб подогнать решение под готовый ответ, вот и все дела.
Кстати, стадий тоже связан с размерами человеческого тела, иногда даже пишут, что 1 стадий равен 600 шагам. Чьим, человека какого роста – не пишут. И правильно делают, все равно сейчас все пришлось бы перемеривать, потому что акселерация. Видел в музее на Кипре богатырские доспехи, так они моему тринадцатилетнему сыну и то маловаты были. Какой тогда мог быть локоть? Так себе, локоток. И это еще полбеды – вот когда читаешь, что путь Ясона и компании до Колхиды измеряется десятками тысяч оргий, тут уж действительно диву даешься. Где для этих оргий на кораблях гетер держать? Не местных же девушек ловить – на обратном пути за это не помилуют, да и грести-то как после столь изнурительных и обильных развлечений? Пока выяснишь, что оргия – это просто такая мера длины, чуть меньше двух метров, многое успеваешь вообразить и даже решить, что знаменитый тринадцатый подвиг Геракла – пятьдесят девственниц за ночь – просто подготовка к трудному путешествию и не более того…
Кстати, локоть в Египте был не простой, а царский – если уж выбирать чей-то локоть, как образцовый, как тут обойдешь горячо любимого фараона? В Средневековье ничего принципиально нового не придумали, только ввели в измерительный обиход другие части тела. Решили, например, что длина ступни Карла Великого – ровно один фут. «Фут» и значит «стопа», никто не спутает. Если по-французски – «туаз», и такую меру мы знаем. Конечно, неудобно каждый раз, когда хочешь купить себе ткани на платье, бежать во дворец, хватать короля за ногу, тащить его на базар и просить разуться. Можно изготовить эталон – скажем, металлический прут длиной ровно с королевскую ступню, а с его помощью массу эталончиков, так и до обыкновенной линейки додуматься можно.
Но встает проблема воспроизводимости эталона. Если вдруг его испортят или одна металлическая ступня вышла чуть короче, а другая чуть длиннее и надо проверить, какой из них пользоваться, что же это тогда выходит – опять короля щекотать? Пятки, они орган чувствительный… Не говоря уже о том, что короли, страшно сказать, не бессмертны, и что же делать после того, как нового владыку в Реймсе миром помажут? Все контракты перезаключать, что ли? Французские короли в данном вопросе весьма друг от друга отличались – Филипп Длинный явно был чуток повыше Пипина Короткого, которого превосходил ростом даже его собственный меч. Нехорошо как-то выходит… Потому английские короли, несмотря на почтение к собственным пяткам, в итоге пришли к определению фута, высочайшую особу непосредственно не затрагивающему, – приходи, метролог, к церкви в воскресенье после заутрени, налови ровно 16 прихожан, первыми из церкви выходящих, разуй, ноги им помой, длину их стоп сложи, а потом на 16 раздели, вот тебе и фут. Забавно, но этот фут воспроизводился даже с меньшей погрешностью, чем королевско-пяточный – статистика наука великая. Но все равно фут на фут был не похож.
Английский король Генрих I, судя по всему, был мужчина баскетбольного роста, по тем временам вообще коломенская верста какая-то. Подумайте сами, от кончика собственного носа до большого пальца его вытянутой руки он намерил ровно один ярд, а по современным данным, это 91,44 сантиметра – померяйте у себя и почувствуйте разницу! Проблема та же – где гарантия, что у следующего короля будут точно такие руки и нос? Это явно почувствовал король Эдуард II, поскольку его папенька носил прозвище Лонгшанк, Длинноногий, а сын вообще воспроизводимого на бумаге прозвища не удостоился, несмотря на такую нестандартную свою характеристику, как сексуальная ориентация (прозвища-то явно были, да стоит ли даже в наше нецензурное, точнее, бесцензурное время печатать их черными буквами на белой бумаге – вон сколько заборов вокруг!). Он пошел уже знакомым нам статистическим путем, постановив, что один дюйм равен длине трех выложенных в ряд зерен именно из средней части ячменного колоса. Знать, что ячмень даже в те времена бывает разных сортов и даже средняя длина зерен у них обязательно разная, явно не королевское дело, а про Мичурина или Бербанка король Эдуард чисто по техническим причинам знать не мог, да и не поверил бы, если бы кто и рассказал. Так что дюйм воспроизводился таким образом едва ли более точно, чем у давших ему принятое у нас имя голландцев (по голландски «дюйм» – большой палец, опять-таки у кого именно?). Некоторая степень неустойчивости эталона торговле, конечно, полезна, в советские времена это все усвоили, но серьезному бизнесу это только мешает.
С другими эталонами было еще диковиннее. Принятая в кавалерии Атиллы и Батыя мерка пути – дневной конский переход – даже не от человека зависела, а от лошади, а у нее пород вон сколько! Диковинный персидский фарсанг, определяемый одно время как расстояние, на которое слышен петушиный крик, был завязан даже на два существа – и на человека, и на петуха, ибо и голос у петуха, и слух у человека разные бывают. Все настойчивее возникала мысль, что хорошо бы найти в природе какой-то объект, у которого всегда одна и та же длина – вот тогда все измерится, как надо. Чтоб все были совершенно одного размера, тютелька в тютельку. Кстати, а что же такое эта тютелька? Может быть, она и сгодилась бы на роль всеобщего эталона? К сожалению, никак, «тютелька» – это просто уменьшительное от «тютя», в некоторых русских областных говорах так называют удар, оттуда и слово «тюкнуть». Когда опытный плотник наносил топором второй удар в то же место, что и первый, окружающие восторженно восклицали: «Тютелька в тютельку!» Но это значит, что у тютельки вообще нет никакой длины или, на крайний случай, она равна нулю и эталоном служить никак не может!
