До окончания Школы молодого бойца рекрут не имеет права называть себя «я». О себе он говорит в третьем лице: «Рекрут Подкопски по вашему приказанию прибыл», «Рекрут Гонзалес имеет вопрос».
Сержант – это бог. Новобранцы не смеют называть его не то что по имени, но даже по званию. К нему положено обращаться только «сэр».
В американской армии никого не бьют. Но там орут. Орут так, что новобранец стоит весь оплеванный. За малейшую провинность заставляют отжиматься до рвоты. А за провинность чуть серьезней отвечает весь взвод. Круговая порука, как известно, лучший способ воспитания.
О чем думает американский солдат после отбоя? Нет, не о голых женщинах. Он думает о том, почему у него с утра не встает.
Всякие мысли приходили в голову Джошу: застудился, валяясь в грязи, сглазил сержант Моррисон, старость – не радость…
– Парни! – горячим шепотом из-под одеяла. – А у вас – как?!
Вся казарма загудела, как вертолетное нутро: да-да, у всех то же самое!
Уже решили письмо в штаб писать, парламентеров выделили: «Сержант Моррисон гоняет нас по ядерному полигону!»
На следующее утро паника распространилась на соседние казармы. По лагерю поползли темные слухи.
– Только у Гонзалеса все в порядке. Он, кстати, никогда желе в столовке не ест. Они небось подмешивают селитру в желе, ну вот мы все и того!
За завтраком никто не притронулся к желе. Расстроенные повара кричали друг на друга.
Солдаты ждали утренних результатов больше, чем писем из дома.
– Ну как?!
– Ничего…
– Ничего…
– Бли-и-ин! И это что, навсегда?
– А у Гонзалеса опять стоит!
Кто– то высказал догадку, что дело не в желе, а в картофельном пюре. Потому что Гонзалес не жрет и картошку.
После обеда поварам пришлось выкинуть три бака пюре. Завкухней сказал, что ему пора на пенсию.
– Гонзалес, ну будь человеком… Скажи честно, ты кетчуп ешь?
– Ем.
– А чай пьешь?
– Пью, отвяжитесь!
– А руки после туалета моешь? Ребят, может, они в мыло что-нибудь подмешивают?
Один раз в три месяца новобранцам разрешалось поговорить с офицером: зайти в кабинет и рассказать о наболевшем.
Джош долго не мог решиться задать вопрос. Стоял по стойке «смирно», не сводя глаз с капитана.
– Разрешите обратиться, сэр!
Капитан внимательно выслушал жалобу.
– Ну так ведь это и хорошо, что он не того…
– Как?! – возопил Джош.
– Ну, смотри: стоишь ты в карауле, все честь честью: форма, оружие, ботинки… Идет мимо генерал – а у тебя такое безобразие.
– Да мне хотя бы с утра… Нас тут травят, да?
Капитан не ответил прямо. Лишь улыбнулся по-отечески и сказал, что скоро все будет в норме.
Так оно и случилось.
…Легенда о селитре родилась еще во времена Первой мировой войны. Высшие чины клянутся, что ничего хуже яичного порошка в еду не подмешивается и что «dick be gone12» – всего лишь результат переутомления и смены обстановки.
– Ну и баб тут в округе мало, – добавляет сержант Моррисон.
Но бойцы не верят.
Адвокат
[7 апреля 2006 г.]
Когда-то баба Капа рассказала мне анекдот:
«Пришла женщина заказывать надгробие для мужа. Мастер спрашивает:
– Какую надпись хотите?
– «Здесь лежит адвокат и честный человек».
– Не получится. В нашем штате запрещено хоронить двух людей в одной могиле».
С тех пор у меня аллергия на адвокатов.
– Кевин, мне нужен адвокат: на меня подали в суд.
– Кто?
– Козел в пальто.
Я вкратце описала ситуацию с изгрызенным диваном и придурком-домовладельцем.
– Позвони «Картеру и партнерам», – отозвался Кевин. – Я с ними сотрудничаю уже пятнадцать лет – исключительно профессиональные ребята.
Мне вспомнился Капин анекдот.
– Им хоть можно доверять? Мне нужен действительно хороший юрист.
– Знаешь, чем отличается хороший юрист от блестящего?
– Ну?
– Хороший юрист знает закон, а блестящий – знает судью. «Картер и партнеры» – блестящие.
Разумеется, я купилась на рекламу.
Секретарша переключила меня на дежурного адвоката.
– Уничтожьте, пожалуйста, моего врага, – сказала я. – Причем, желательно, за его счет.
Адвокат, не перебивая, выслушал мою историю.
– Я к этому мудаку по-хорошему: обещала и за диван, и за ковер заплатить… А ему моральный ущерб подавай! Представляете, какая жаба?
Адвокат помолчал.
– Сложный случай. Вы не могли бы встретиться со мной и обсудить детали?
– Да, конечно. Мне подъехать в ваш офис?
– Давайте пересечемся во время ланча. «Старбакс» вас устроит?
Это было странно – обсуждать дела в дешевой кофейне. Хотя кто их разберет, блестящих юристов?
В дороге я осознала, что не запомнила имени адвоката и не спросила, как он выглядит. «Буду вычислять по „Ролексу“ и по наглой роже», – решила я.
В «Старбаксе» было почти пусто: только студентка сидела с ноутбуком, да мужик в костюме заказывал кофе. Он обернулся на хлопок двери… Это был Пол Вардлоу – мой истец.
Теперь я вспомнила, где мы пересекались: он вел дела Кевина, когда тот судил фирму по изготовлению водяных кроватей. Я была свидетелем и рассказывала, как чуть не утонула, когда эту кровать прорвало.
Пол поставил на стол два кофе.
– Угощаю. Я не жадный, я просто хотел с вами встретиться. А другого повода, кроме суда, не было.
Мы сели за столик. Очочки. Тонкие губы. Черный костюм. Пара прядей, несмотря на гель, торчали дыбом. Черт с рогами да и только.
– Так вы что, не в претензии? – спросила я.
Пол размешал сахар.
– Не-а.
– А я бы с вами побилась. Чтобы наказать, как следует.
– У вас не было бы шансов. Для того чтобы победить в суде, нужно знать рецепт.
– И какой же?
– Для начала следует разогреть публику – она должна кипеть от любопытства. Добавьте иронии и тщательно смешайте оппонента с дерьмом. Пусть он начнет шипеть и выпускать пар: чем громче, тем лучше. Завалите его фактами, в которых он не разбирается, и словами, которых он не знает (можно выдуманными). Когда оппонент будет выглядеть как законченный дурак, блюдо можно считать готовым.
Я хмыкнула:
– А что идет на гарнир?
– Подавайте вместе с непробиваемыми шаблонами. Отлично подойдут: «Не стоит вставать в позу» и «Не сравнивайте божий дар с яичницей». В качестве украшения можно использовать «Вы говорите как законченный фашист» – это придаст блюду особую пикантность.
Я устроила Полу овацию.
– Знаете, я все-таки найму вас на работу, – сказала я. – У моей подруги сейчас проблемы с законом, и нам нужен человек с хорошо подвешенным языком.
Пол сказал, что согласен.
Ярмарка злословия
[9 апреля 2006 г.]
Каждый год в Санта-Фе проводится ярмарка Ренессанса. На огромном поле разбиваются сотни торговых палаток. Лавка оружейника – все для вас, вашей лошади и славы… Кузня – делаем подковы и рвем зубы. Портной – лучшие рубища для паломников и банкротов. Ткачи, пивовары, гончары… Все продавцы одеты по моде XV века. Посетители тоже. Шум, гам, пыль столбом.
– Благородный сэр, не желаете пострелять из лука? А метнуть боевой топор? А метнуть боевой помидор? У нас на центральной площади сидит чудесный преступник в колодках. Хотите выразить ему презрение? А сами посидеть в колодках не желаете? Они очень удобные – я пробовал.
– Миледи, чума унесла моего мужа-кормильца! Подайте Христа ради!
Мелиска всегда пользуется мраком средневековья и разбивает палатку в самом центре ярмарки. Наряжается в бухарский халат, наматывает на голову шаль и начинает подвывать:
– Вижу… Ви-и-и-ижу!
Представление идет с неизменным успехом.
В ту субботу за ковровый полог палатки вошел мавр. Мелисса отыграла спектакль и заодно выведала про печаль мавританского сердца. Оказалось, что у мавра есть внучка, чуть ли не с самого рождения страдающая лейкемией.
У Мелиски у самой дети – она расчувствовалась и стала говорить, что положено: что ребенок выздоровеет, если убрать родовое проклятье, наложенное хитрой и мстительной женщиной.
