-- Савку моего, -- прошу, -- отдайте! Один он у меня! И дети малые!
Махно сидит у стола, а около него костыли... Мы с невесткой к земле припадаем и плачем, плачем... Вдруг входит какой-то адъютант. Головища у него, как вот бывает собачонка кудрявая.
-- Потесать, -- спрашивает, -- батько?!
И тут:
-- Собирайся! В поход собирайся!
Удирать, значит, нужно...
Махно к Савке:
-- Твое счастье. Иди!
А тот, кудрявый, и говорит:
-- Может, батько, хоть арапников всыпать?
-- Не нужно! Собирайся!
Выскочили мы с Савкой.
А восемь человек хороших хлопцев в щепки порубил.
* * *
Рассказывает дед Матвей о жизни своей... И люльку курит и сплевывает... И в голосе деда Матвея слышится сила какая-то земляная...
Пережили. Все пережили.
-- А скажи ты мне, что оно за "шехпалка" такая? Откуда оно пошло?
-- Это, дед, нам на село помощь, чтобы из темноты быстрее выбрались... Рабочие в городе сознательнее нас, вот и взялись за шефство, чтобы нам помочь...
-- Вон оно что! Значит, я тоже за "шехпалку" был. Над лазуретом... Взялось наше село лазурет содержать... Вот меня и назначили... Собирал я яйца и возил в Кременчуг, в лазурет... Там солдаты из Красной Армии поранятые лежали... А почему меня назначили? Потому, что у меня, брат, не попасешься. У меня, брат, черта с два к карману прилипнет... Все, брат, до крошечки, в лазурет! Было так, что не досчитались в комитете пятнадцати крашанок... Когда смотрю, а они под шкафом... Я туда, а они с дырочками... Хлопцы говорят:
-- То мыши, дед!
А я говорю:
-- Чтобы мне этих мышей больше не было! А то головы раз... И поотрываю. Для ранятых собрано, ранятым и должно быть.
У меня не попасешься!..
Нагрузил воз и в Кременчуг, в лазурет... Привезу.
-- Здоровы были!
-- Здравствуйте, дедушка!
-- Воспитания вам привез!
Встаю и иду в палату... А дохтур за мной. Подхожу к больному; лап за тухляк:
-- Перемените, потому негодящий!
Подхожу к другому: лап.
-- Переменить!
А я новые тухляки привез...
Вношу хлеб, вношу яйца.
-- Ешьте, товарищи ранятые!
А дохтур:
-- Так нельзя, дедушка. Им по назначению есть полагается.
-- Как, -- говорю, -- нельзя? Пусть едят и поправляются. Ешьте! Чтобы все при мне поели!
-- Нет, -- говорит дохтур, -- так нельзя... Мы выдадим им сколько нужно.
-- Ну, -- говорю, -- выдавайте. Только чтобы все до щепки им было выдано!
-- Да не беспокойтесь.
Хороший дохтур был...
-- А чего, -- говорю, -- дух у вас в лазурете тяжеловатый? Прибирать нужно!
Сразу же помыли, карбол-кислотой побрызгали...
-- Вот это, -- говорю, -- так. Так и должно быть!
Ходят они за мной, слушаются.
"Шехпалка" я -- ничего не попишешь.
* * *
Правду люблю. Разорву, если не по правде... Вот в Полтаву ходил, на суд, ходил за правду.
-- Как же так?
-- А так... Лесники обыск в селе делали... Все село трясли. Дерево, что ли, искали... Приходят ко мне:
-- Здравствуйте, дед!
-- Здравствуйте!
-- Можно ли у вас обыск сделать?
-- Почему же, можно, -- говорю, -- а из Манжелии, из района, у вас мандат на обыск есть?
-- Нет.
-- Так идите, -- говорю, -- откуда пришли!
Один ко мне... Замахивается.
А я его метлой.
Подали в Манжелию, в суд... Не берет ихняя.
Тогда они в Полтаву...
Приходит повестка... На суд в Полтаву. Я за палку, за торбу -- и в Полтаву... Приходю... Сидю в суде. Когда вот?
-- Матвей Деревянка!
-- Тут, -- говорю, -- здесь я.
-- Пожалуйте за решетку...
А там сбоку помост такой и решетка.
"Ну, -- думаю, -- заграбастали!.."
-- У меня, -- говорю, -- и хлеба нет, а вы за решетку...
-- Ничего, -- говорят, -- пожалуйте...
Стал я, на решетку оперся. Ничего. Стоит хорошо...
Сидят они: вот так -- трое, так -- один, а этак -- один... Напротив них -- я...
-- Ну, -- спрашивают, -- отец, расскажите, как дело было.
-- Да как было дело. Вот так и вот так дело было... Пришли, а я их послал.
-- Как же вы их, отец, послали?
-- А разве, -- спрашиваю, -- здесь можно сказать так, как я им сказал! Ничего мне за это не будет?
-- Говорите чистую правду, как было.
-- Идите вы, говорю, к... Так я их послал!
Они так и попадали.
-- Ничего, -- говорят, -- отец. Посылать умеешь!
-- Кто знает, -- говорю, -- умеет ли еще кто-нибудь так, как я умею.
-- Ну, а вилами-тройчатками бил?
-- Разве там написано "вилами"?
-- Вилами!
-- Брехня, -- говорю, -- метлой!
-- Ну, -- говорят, -- садись, отец.
Ушли они в совещательную. Вышли.
-- Идите, дедушка, домой! Напрасно они вас по судам таскают...
А я им:
-- Как же я, -- говорю, -- пойду домой, если у меня и хлеба нет?
Тогда они:
-- Нате вам эту, дедушка, бумажку, и идите в комфуз [3]. Там все вам дадут.
Дали они мне бумажку не больше этого пальца... Пошел я в тот комфуз и прямо к окошку... Вдруг один дядько из Ганновки:
-- Чего это вы здесь, дед Матвей?
-- Так и так, -- говорю.
-- Поедем, -- говорит, -- а то вы здесь три дня проходите. Видите, сколько здесь народа у окошка...
Забрал он меня.
Сплел я ему за это две корзины.
* * *
-- За правдой не только в Полтаву пойду. Далековато Харьков... Вот бы мне рублей семь, я бы к Петровскому! К самому Петровскому!
-- А чего, дед?
-- Дела есть. Такие есть дела, что только к Петровскому. Ни к кому иному!.. Мне сказано, что Петровский -- этот разберется...
-- А что такое, дед?
-- Дохтура нет, фершала нет... Разве это порядки? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И стоит дед Матвей на стерне у пшеничных копен и вдаль куда-то смотрит...
* * *
Если приедет дед Матвей в Харьков и "загнет" где-нибудь, не составляйте на него протокол.
Шестьдесят пять лет над дедом Матвеем издевались, а теперь, когда правда показалась, хочет дед Матвей, чтобы была правда во всех узеньких щелях, чтобы на месте трудового пота крестьянского, что землю озерами покрыл, всюду чтобы правда цвела...
Везде и всюду!..
1925 ------
[1] _Крашанка_ -- яйцо.
[2] _Сборня_ -- сельская управа.
[3] _Комфуз_ -- комхоз. ______________________________________________________________________
Вот такая мать...
Жила да была себе в селе вдова старенькая, а у той вдовы старенькой да был себе сын удалец, молодой молодец...
Вдова себе жила да жила, до старости лет дожила, а неграмотность так и не ликвидировала.
-- Куда уж нам? Пусть помоложе!..
И хотя была та вдова неграмотная, а любила, как муж ей вычитывал, бывало, о пришествии, или про Серафима Саровского, или про мироточивую голову чудотворную.
Подопрет, бывало, она подбородок ладонью, склонится и слушает.
Любила вдовушка написанное послушать...
Помер старик.
Подрос сын-удалец, молодой молодец и стал в сельсовете делопроизводителем.
Придет, бывало, сын-удалец, молодой молодец домой с делами, сядет за стол, на палец поплюет и бумажки разные переворачивает...
А старая вдова на краю стола сидит, пряжу прядет конопляную.
-- Почитал бы ты, сыночек, мне о чем-нибудь интересном! Как старый помер, никто уже мне не читает, а сама я не врежу...
-- Что же я вам, мамо, почитаю? Нет же у нас ни про пришествие, ни про Серафима Саровского, ни про мироточивую голову чудотворную...
-- Нет, сыночек, нет!.. Еще старый, царство ему небесное, покурил, когда той бумаги не было... Ты почитай хоть что-нибудь... Пишете же вы там, в сельсовете, вот бы ты мне и почитал, что вы там понаписывали...
-- Так мы, мамо, протоколы пишем.
-- Вот ты мне и почитал бы тех протоколов, а я бы послушала...
-- Ох, какие вы, мамо!.. Ну, слушайте, коли вам так захотелось. Вот вам один протокол.
_Слушали_:
О том, что в школе окна повыбиты.
_Постановили_:
Принять решительные меры.
-- Стекол, значит, сыночек, в школе черт-ма?
-- Ну да, мамо!
-- Что же вы там решили?
-- Принять решительные меры.
-- Ишь, как теперь!.. А по-моему, вот так было бы лучше: "Вставить стекла в школьные окна".
-- Так это по-вашему... Ну, слушайте дальше:
_Слушали:_
О культурно-просветительной работе.
_Постановили:_
Принято решительные меры к углублению культурно-просветительной работы на селе.
-- Ишь как!.. "Принять решительные меры к углублению"!.. Ох уж мне эти "решительные меры"!.. Разве нельзя написать толком, что нужно сделать, чтобы эту самую, как там ее... работу наладить?
-- Да, что вы, мамо, понимаете?
-- Вот я говорю, что не возьму в толк, что вы там понаписывали.
-- А как бы вы хотели?
-- А так... Что нужно сделать, то и напишите, а не отписывайтесь, лишь бы отписаться...
-- Конкретная вы, мамо, женщина.
-- Не знаю, какая я уж там, но пишите толком, а то и слушать не буду...
И отвернулась...
1926 ______________________________________________________________________
Радио
Самым длинным радио у наших родителей было, когда один стоял на одном берегу Ворсклы, а другой на другом и:
-- Подай перевоз!
А теперь видите, что получается? Мы тут, в Харькове, газету читаем, а вы где-то в Шенгереевке или в Бирках стоите или сидите себе и слушаете. До того уж с этими газетами дошло, что и глазом водить по бумаге не надо! Сама в уши лезет!
