Ознакомительная версия.
Тогда царь решил побродить переодетым по дорогам своих владений – наверняка так он больше узнает. И вот однажды, проходя через небольшую деревушку, Яо услышал, как какой-то мальчик-пастушонок пел песенку:
Поставили нас, чтобы вскармливать народ,
И каждый предела достиг.
Ничего не ведая, ничего не помня,
Следуем правилам царственных предков.
Обрадовавшись, царь спросил мальчика:
– Кто научил тебя так петь?
– Я слышал эту песню от знатных мужей, – ответил пастушонок.
Яо спросил об этой песенке своих сановников, но те знали только, что она пришла из глубокой древности. Тогда царь вернулся во дворец и отрекся от престола.
Можно ли из черепицы сделать зеркало?
В молодости, поступив в монастырь, Чжуфэн подолгу сидел в медитации. Однажды к нему подошел мудрый монах по имени Жан-цзы и спросил:
– Чего вы, уважаемый, стараетесь достичь, сидя в медитации?
– Я старюсь достичь состояния Будды, – ответил Чжуфэн.
Тогда Жан-цзы взял с земли черепицу и стал тереть ее о стену.
– Что вы хотите сделать? – удивился Чжуфэн.
– Я хочу сделать из черепицы зеркало.
– Да разве можно сделать из черепицы зеркало?
– Почему бы и нет? – ответил Жан-цзы. – Если из черепицы трением нельзя сделать зеркало, то как можно, сидя в медитации, достичь состояния Будды?
– Что же тогда делать? – немного растерялся Чжуфэн.
– Если бык тянет повозку и повозка остановилась, то надо погонять быка или повозку? – сказал ему Жан-цзы.
Чжуфэн смущенно замолчал, и тогда монах Жан-цзы продолжил:
– Сидеть в медитации, желая уподобиться Будде, – значит убивать его. Нет нужды никому подражать. Сосредоточься лучше на себе – это будет подобно сеянию семен. А когда явится Учитель и даст тебе наставление – это будет подобно благодатному дождю, излившемуся с небес. И тотчас взойдут твои ростки.
Эти поучения подействовали на Чжуфэна, как целительное снадобье.
Чжао-чжоу пришел к некоему монаху, медитировавшему в затворничестве, и спросил его:
– Что есть то, что есть?
Монах вместо ответа поднял кулак.
Чжао-чжоу сказал разочаровавшись:
– На мелководье корабли не смогут причалить.
С этими словами он ушел. А позже вновь посетил затворника и задал тот же вопрос:
– Что есть то, что есть?
Монах опять показал кулак.
Тогда Чжаочжоу сказал образованно:
– Да, кто может дать, может и забрать. Кто может убить, тот может и спасти. Кто причиняет боль, дарует и радость.
С этими словами он поклонился монаху и ушел.
Нет такого, чего бы не было
Однажды наставник Шоушань выставил перед монахами свою палку-указку и дал им такое наставление:
– Если вы назовете это палкой, вы обнаружите свою привязанность к иллюзии. Если вы не назовете это палкой, вы отвернетесь от действительности. Как вы теперь назовете это?
Один монах выступил вперед и сказал:
– Это палка и в то же время – это не палка. Иллюзия и действительность сплетены воедино.
Бог один, да молельщики не одинаковы
Мало что изменилось в старом городе за последние столетия. Узкие улочки с глиняными домами все так же выходили на тесные площади, где католические церкви все так же соседствовали со старыми мечетями.
Однажды Бахтияр Баба, местный мулла, решил навестить своего соседа, приходского священника, и подшутить над ним.
– На улицах нашего города появился странный человек, – сказал он священнику. – Он возмущает народ чудесами, исцеляет больных и бесноватых, произносит дерзкие речи, кощунствуя над священными писаниями. И самое страшное – он призывает всех к бунту! Как с ним положено поступить согласно христианскому учению?
– Он заслуживает только казни, – не сомневаясь, ответил священник.
– Но ведь этот человек – Иисус Христос! – воскликнул Бахтияр Баба.
Истинное не бросается в глаза
Два благочестивых человека вместе вошли в мечеть. Однако один из них, Аба Хасан, перед входом снял свои туфли и взял их с собой, тогда как второй, Али Хисан, оставил свою обувь у дверей.
Это событие вызвало некоторое удивление у тех, кто в это время находился у входа. Люди решили выяснить, кто из двух приятелей поступил лучше.
– Аба Хасан вошел в мечеть босой, – рассуждали одни, – так не лучше ли было оставить свою обувь за дверью?
– Но мы не учитываем одного обстоятельства, – возражали другие, – он мог взять с собой туфли для того, чтобы они напоминали ему о должном смирении в священном месте.
Когда же, совершив молитву, приятели вышли из мечети, люди спросили у них, почему, мол, вы так поступили.
Аба Хасан ответил:
– Я взял туфли с собой потому, что, оставь я их на улице, они могли бы возбудить соблазн в душе какого-нибудь человека. И если бы он поддался искушению и украл их, то сделал бы и меня причастным к этому греху.
Мудрость Аба Хасана привела людей в восторг.
Тогда Али Хисан сказал:
– Я же оставил свои туфли за дверью по той причине, что если бы кто-нибудь захотел их украсть, то имел бы возможность побороть свое искушение и таким образом обрести к себе уважение.
И опять слушатели были восхищены. Благородство Али Хисана, который к тому же так мало заботился о своей собственности, покорило даже тех, кто поначалу его не одобрял.
И тут вдруг из толпы собравшихся выступил один человек и воскликнул:
– Какие же вы глупцы! Пока вы здесь предавались возвышенным чувствам, развлекая друг друга примерами благородства, произошло действительно нечто уникальное.
– Что, что произошло? – засуетились все разом.
– На самом деле, – продолжал человек, – никто не был искушен туфлями, никто не был и свободен от искушения. И никакой предполагаемый грешник не прошел мимо них. Но зато в мечеть вошел другой человек. У него вообще не было туфель, так что он не мог ни оставить их снаружи, ни внести их внутрь. И никто не заметил его поведения. Да и сам он меньше всего думал о том, какое впечатление производит на тех, кто на него смотрит или не смотрит. Но благодаря его искренности, его сегодняшние молитвы в этой мечети самым непосредственным образом помогли всем потенциальным ворам, которые могли или не могли украсть туфли или которые могли бы исправиться, устояв перед искушением.
Однажды некий дервиш преградил дорогу самому королю.
– Как ты посмел, ничтожный человек, прервать движение твоего господина?! – возмутился последний.
– Разве ты можешь быть господином, если даже не в состоянии наполнить мой кашкуль (чашу для подаяний)? – спокойно заметил дервиш.
Тогда король приказал наполнить чашу нищего золотом.
Но сколько ни наполняли чашу, она все оказывалась пустой. Слуги тем временем приносили золото мешок за мешком, а чаша все пожирала его и пожирала.
– Стойте! – закричал, наконец, король. – Этот фокусник опустошит мою казну!
– Для тебя я опустошаю твою казну, – сказал дервиш, – а для других просто иллюстрирую истину.
– Какую такую истину? – опешил король.
– А истина в следующем: чаша – это желания человека, по сути, это и есть сам человек; а золото – то, что может быть ему дано. И нет предела способности человека пожирать, не подвергаясь при этом ни малейшему изменению. Смотри, чаша съела почти все твое богатство, но сама осталась все тем же обточенным морем кокосовым орехом, который ничего не воспринял от золота, никак не изменился! Даже если бросить в чашу все твои королевские регалии – она и их сожрет. Как же может в таком случае король держать себя так, как если бы он имел какое-либо значение?
Пришел как-то Дзесю к одному отшельнику и спросил:
– Есть тут что-нибудь?
В ответ отшельник погрозил кулаком.
– Здесь слишком мелко, чтобы бросить якорь, – сказал Дзесю и ушел.
Спустя некоторое время он пришел к другому отшельнику и опять спросил;
– Есть тут что-нибудь?
И этот отшельник погрозил кулаком. Тогда Дзесю воскликнул:
– Свободно ты даешь, свободно отнимаешь; свободно даришь жизнь, свободно убиваешь.
Низко поклонился и ушел.
Дядюшка Дэнба – любимец тибетского народа.
Балансэнгэ – герой монгольского фольклора.
Куинь – герой вьетнамского эпоса.
Дахо – герой иранских народных рассказов.
Си Джеха, Жха, Джоха – фольклорные герои стран арабского мира.
Насреддин – любимый герой народов Малой Азии и Ближнего Востока.
Ознакомительная версия.
