Но тут пропели рога, и на поляну вступила торжественная процессия. Впереди шли рука об руку прекрасная Королева эльфов и Король. Сразу видно было, что Король - из Темных эльфов, но во взгляде его, обращенном на Королеву, была любовь. Это были шекспировские Оберон и Титания, но куда более прекрасные и грозные, в мощи, славе и величии Фэери. И все поклонились им, даже князь Асмодей склонил свою серебряную голову.
- Слушайте, жители Фэери! - выступил вперед Ллейн, Королевский Бард. - Ныне настал конец нашим бедам, и отвага и доблесть пришедших из-за Предела положили конец нашему Врагу. Радуйтесь и славьте их, ибо они достойны славы!
- Это про нас? - спросила Инка.
- А про болгарских слонов, что ли? - съязвила Ари.
- ...и каждому будет дарована награда по желанию сердца его!
- Вот эльф чертов, - прокомментировала Инка. - Вечно они выворачиваются, как намыленные, со своими словесными выкрутасами.
И тут вперед выступила Эллен.
- Празднуйте победу! - сказала она. - Восхваляйте победителей! Что вам до боли побежденных!
Продела руку и голову в гитарный ремень, встала поудобнее и запела:
Как гончий пес, ты чуешь кровь,
И снова в битвах гибнут люди:
"Да сгинет Тьма - да будет Свет!"
О благородстве речи нет.
И что тебе рыданья вдов?
Во славу Света войны вновь,
А победителей не судят.
И корчиться, как червь, у ног
Во прахе побежденный будет.
Король, избранник Света, здесь,
Чтобы вершить святую месть,
Чтоб низшим преподать урок,
А если ты и был жесток
Что ж, победителей не судят.
Огонь и сталь - вот твой закон,
Что мир вовеки не забудет,
И ты, король и властелин,
Стоишь средь выжженной земли,
И древний Запад отомщен:
Пускай из горла кровью стон,
Но победителей не судят.
Пусть восхвалений пьяный мед
Наградой победившим будет
Так славь героев, менестрель!
За песни - золота кошель,
А коли он не то поет,
Землей ему забейте рот,
Ведь победителей не судят!
Кто прав - решает сталь клинка,
Вершит сильнейший правосудье,
Костром взовьется еретик,
Горят в огне страницы книг.
Пускай в крови твоя рука,
Закон один на все века
Что победителей не судят.
И тут гитара стала периодически издавать страшные диссонансы, струны задребезжали, хоть плачь.
- Не пугайся, - сказала ей Королева. - Твои песни хороши, и я дарую тебе волшебные струны. Всегда, на любой твоей гитаре струны под твоей рукой станут серебряными, и на каждое слово лжи они будут отзываться диссонансом. Так посоветовал мне мой менестрель, Том из Эрсилдуна. Ибо у тебя есть дар волновать сердца, и ты веришь в то, что поешь.
Эллен осталось только смириться с этим.
Затем вперед выступил Арондель под руку с Хиллелиль.
- Слушайте, жители Фэери! Ныне Эйнар, прозванный Белым Волком, сын короля Эйрика из рода Инглингов, просит руки сестры моей Хиллелиль. Да будет известно, что ради нее он пустился в дальний и опасный путь, который привел его к Замку-над-Бездной, и освобождение моей сестры едва не стоило ему жизни. Вы знаете дела и славу Эйнара Скальда, так скажите - достоин ли он руки Хиллелиль?
Поднялся одобрительный гул. Эйнар, бледный как смерть, но державшийся гордо и прямо, шагнул вперед. Арондель соединил их руки тонкая нежная рука Хиллелиль утонула в крепкой жесткой ладони воина.
- Славьте же их, ибо этот союз благословлен Светом и Тьмою, и всеми Фэери!
Рыцарь в белоснежном одеянии поднес им священную чашу, и они испили из нее, а потом чашу наполнили снова, и она пошла по кругу, ибо настал час радости и песен. Много было поднесено даров, и много спето песен, но рассказать обо всем этом не хватит сил. Наши герои, подозревавшие возможность такого поворота событий, но абсолютно к нему не готовые, не знали, что бы такое подарить. И тут Майку в голову пришла идея. Он сопоставил известные ему факты и сообразил.
- Эйнар! - сказал он. - Мы были товарищами по оружию, и ты поменялся со мной оберегами. Прими же из моих рук меч Айренара, священный Магический Меч королей!
Настала тишина. Эйнар взял меч, повернул его в руках, блеснули в лунном свете руны на светлом клинке.
- Благодарю тебя, побратим, - сказал он. - Клянусь - этот меч не будет пущен в ход ради неправого дела!
И тут было самое время для свадебных-венчальных-застольных песен. Тайка блеснула иронической песней:
Да славится мастер, искусный кузнец,
Творец ожерелий, клинков и колец.
Но трижды меж нами прославится тот,
Кто кубок для сладкого меда скует.
Тебе, земледелец, Деметры слуга,
Подвластны сады, и поля, и луга.
Ты славен - но ныне возносим хвалу
Тому, кто вино доставляет к столу.
Надежных друзей проверяет война.
Друг рядом - и сеча тебе не страшна.
Да здравствует доблесть! Но сердцу милей
Тот друг, с кем пирушка пойдет веселей.
Сидит с королем молодая жена.
Он так благороден, прекрасна она.
Им слава! Но трижды прославится тот,
Кто в честном бою короля перепьет!
В пару к ней была песня Эллен, которая не осталась безучастным свидетелем торжества. Кроме всего прочего, отчаянный скальд ей нравился.
Будь славен король, что в боях побеждал,
Чей щит украсит сияющий герб,
Будь славен кузнец, что меч твой ковал,
Но трижды - кто выковал плуг и серп.
Дворцы и твердыни рассыплются в прах,
Речь мудрого переживет короля,
Будь славен, сеющий мудрость в сердцах
Но кто-то должен засеять поля.
Воителю меч привычнее слов,
Опора миру, да славится тот,
Кто трон хранит и разит врагов,
Но трижды - тот, кто колосья сожнет.
Слова менестреля острее стрел,
Укор разит вернее, чем меч,
Будь славен, кто песню сложить сумел
Но кто-то должен сложить и печь.
Вино и песни сердца веселят,
В застолье не сталь, а кубки звенят.
Будь славен тот, кто растил виноград,
Но трижды - те, что пшеницу растят;
Будь славен меч, и лютни струна,
И древняя мудрость, хранящая мир,
Будь славен кубок хмельного вина
Да только без хлеба и пир - не пир!
Но черного хлеба ломоть в пути
Мне слаще яств королей и вельмож.
Будь славен тот, кто пшеницу растил,
Но трижды - тот, кто посеял рожь!
Далее обрученные обменялись песнями. Начала Хиллелиль:
Вертись, вертись, мое колесо,
Прядись, прядись, шерстяная нить.
Отдавай, мой гость, мне мое кольцо,
А не хочешь если - совсем возьми.
Ответная песнь Эйнара была воинственной:
Мне слышится вой холодных ветров,
Мне помнится лай голодных собак,
Мне ведома поступь моих врагов,
Но не ведома Ночь, а известен лишь Мрак ...
Я знаю формулу смеха клинка,
Я видывал смерть и что хуже ее,
Я видел Звезду, где Луна высока
Где свет распороло Тьмы острие.
Я вечно пою гимн и радость ножа,
Я жалость сожрал вместе с мертвым врагом,
Мне имя - берсерк, Ярость - мне госпожа,
И мне все равно, что случится потом.
Моя речь - это хрип разъяренных богов,
Прежде жил я и звался Серебряный Волк,
Мышцы рвутся от бешенства нервов и слов
И дымом - плаща черно-траурный шелк ...
Один я остался, а стая ушла,
И ко мне обращаются лишь облака,
Я уже не похож на Крушителя Зла,
Но безжалостно-крепка, как прежде, рука ...
И снова было подношение даров - на сей раз чествовали наших приключенцев. Немного можно унести из Фэери, разве что удачу, радость и стремление к совершенству. Собственно, награды фей бывают именно таковы, и каждый получает по заслугам. Гил получил меткий лук и стрелы, Дракон - благословение Королевы и талисман удачи, Ари свиток в резном футляре с изложением премудростей эльфийского рукоделья и волшебное зеркальце, Тайка - чудесную флейту с серебряным колечком вместо своей треснувшей, Инка - сияющий самоцвет, Мор - серебряные струны. Да еще насмешливо улыбающийся Арондель поднес ему очки - оправа была старая, но выправленная просто потрясающе, а стекла прозрачнейшие и самые подходящие, да еще Арондель шепнул, что разбить их будет куда труднее. Мор радостно нацепил очки и навел резкость.
Самый радостный подарок получил Уголек. Ему нарекли имя. Свидетелями были король Оберон и граф де Ла Тур, имечко давал Дракон, то есть Мишка Брагин - так пожелал Уголек. Мишка долго думал, потом сказал:
- Ну что, Уголек, тезки мы с тобою - ты дракон, и я Дракон. Давай уж будем полными тезками. Нарекаю тебя Михаилом!
И коснулся клинком своей катаны основания драконьего крыла. Уголек расправил крылья, поднял голову и издал ликующую трель. Теперь он был совсем взрослый, достойно отомстил за дедушку и папу, сберег чашу и обрел друзей. Не в этом ли счастье жизни? Михаилу Угольку пока хватало. В благодарность он выдернул из своей брони чешуйку размером в ладонь, прочную и дымчато-полупрозрачную, как крыло стрекозы, и отдал Дракону - на память.
