- Было бы за что, - вообще убил бы! - рявкнул пастор, - Играешь паршиво! А ну давай что-нибудь наше, божественное!
И под зазвучавший бетховенский "Реквием" направляемое уверенной рукой распятие с помятым Христом двинулось дальше по грешным головам.
***
Профессор Плейшнер, охая и матерясь, натянул на свое истерзанное тело остатки помятого костюма и поплелся в "Сердце Европы", надеясь застать еще там всю компанию и залить горе спиртным.
Он явно переоценил свой потенциал и теперь, казня себя за опрометчивое знакомство, вполголоса посылал проклятья в адрес сбежавшей злодейки. Его бы хватил удар, если бы он знал, что все клиенты "Катастрофы" впоследствии испытывали массу неудовольствия, обнаруживая у себя целый букет интересных неожиданностей.
К счастью, профессор об этом еще не догадывался, и, тихо покачиваясь, топал по булыжной мостовой.
Вдруг до него донесся шум.
Так могли орать зрители на стадионе, радуясь забитому мячу. Только в футбол обычно так поздно никто не играет. Смерч или цунами тоже могли так звучать. Но откуда в Швейцарии цунами?
А между тем шум приближался. Уже различались отдельные крики, удары, выстрелы и маты. Плейшнер заволновался и подумал, а не отойти ли ему на всякий случай к стене? Отойти в самом деле надо было. Но он не успел. Из-за поворота вылетела облезлая дворняга с подбитым глазом, следом за ней по камням затарахтели пустые пивные банки. Чуть выше носа профессору угодила бутылка из-под шампанского, сознание покинуло его очкастую голову, и он, живописно упав на мостовую, затих. Нежная улыбка запрыгала по его дряблым щекам. Он уже не видел, как из-за угла показалась толпа, не чувствовал, как по нему пробежали сотни людей. Ему было тепло и спокойно. Народ бежал со стороны "Сердца Европы", оставляя за собой упавших.
Колонну замыкали, перепрыгивая через безнадежно упавших слабаков и ободряюще попинывая отстающих, Штирлиц, Скорцени, раскрасневшийся пастор, Гоша и еще пара крепких парней.
Внезапно вдохновенно бегущего Штирлица как будто что толкнуло в зад. Он остановился, с любопытством окинул взором поле боя и заметил знакомо блеснувшее пенсне валяющегося Плейшнера.
- Ах вот ты где, старый хрен! - закричал Штирлиц, - А мы тут с ног сбились, по всему городу тебя шукаем! Подымайся, нечего валяться!
- Что тут у тебя? - подбежал пастор, вертя на пальце цепь с искореженным крестом. Увидев Плейшнера, он сказал: - Ну и нажрался старый! Чего это он булыжники целует?
А Плейшнер был сейчас далеко. Ему виделся берег моря, прибой, лежащая на песке русалка размером с дом. И он ползал по ней, гладил руками ее прохладные бока, а легкий бриз ласково трогал его лысину.
Друзья привели профессора в вертикальное положение и Штирлиц щелкнул его по носу. Старик очнулся и попросил закурить. Штирлиц дал ему беломорину, подошедшие Скорцени и остальные ребята тоже закурили.
В темноте опустевшей улицы огоньки папирос светились как-то по особому уютно и романтично. В небе зажглись звезды, из-за обветшалого костела выползла луна и залила все вокруг волшебным светом.
***
Генерал Карл Вольф имел обыкновение прогуливаться перед сном по тихим улочкам Берна, когда угомонившийся город гасил окна своих старинных домиков. Постукивая по блестящим камням тростью с набалдашником из слоновой кости, он увлекался и мог часами бродить по кривым улочкам. Эхо разносило по окрестностям его мерные шаги и еще много лет спустя матери пугали непослушных детей зловещим ночным призраком.
Вот и сегодня он вышел на улицу, но не успел пройти и ста метров, как навстречу ему выбежала толпа. С испуга он выхватил парабеллум и стал беспорядочно стрелять. Но поскольку точно прицелиться не удавалось - народ мельтешил перед глазами - все выстрелы были произведены впустую. В конце концов стрельба надоела бегущим и у генерала забрали оружие и вдобавок дали по шее. Пришлось раньше обычного возвращаться домой.
Открыв дверь, генерал отчего-то насторожился. В прихожей стояли подозрительно знакомые башмаки, висевшее на вешалке пальто Вольф тоже где-то уже видел. Из комнаты Гретхен доносились томные вздохи и шорохи. Недоумевающий генерал направился туда и, распахнув дверь, увидел Аллена Даллеса, обнимающего юную фрау.
- Так вот вы чем тут занимаетесь в мое отсутствие! - завопил генерал и рука его потянулась к кобуре. Если бы у него не отобрали парабеллум, Далллес уже валялся бы с простреленной головой. Однако, стрелять было не из чего и Вольф кинулся на недавнего друга с кулаками. Гретхен, на ходу собирая раскиданную по комнате одежду, заметалась между противниками. В сантиметре от ее уха просвистел чей-то выбитый зуб, заставив присесть. Схватка была короткой. Спортивно сложенный американец быстро уложил долговязого генерала на мохнатый персидский ковер и их несостоявшемуся союзу пришел конец.
***
Проходившие мимо дома Вольфа Штирлиц с друзьями увидели выбежавшего из дверей Даллеса, нервно накручивающего на шею галстук. Мафиози злобно ругался по-итальянски.
- Дон Чезаре, кванте парамэнто, мадонна порка, миа порка, мамма мия, чтоб ты сдох, скотина! - донеслось до Штирлица. Даллес быстро скрылся вдали.
- Ну, вот, можно сообщать Центру об успехе! - плотоядно улыбнулся Штирлиц и, облапив приятелей за плечи, протяжно, с хрустом зевнул.
С сознанием выполненного долга компания отправилась в гостиницу...
ГЛАВА 9
Далеко за полдень Штирлиц проснулся, добрался до ванной, с трудом почистил зубы, побрызгал в лицо холодной водой, оделся и вышел на улицу. Профессор Плейшнер, грустно вздыхая, плелся позади.
Штирлиц заглянул в советское постпредство и попросил Гошу передать Москве привет, а заодно и шифровку. Сам Штирлиц сегодня стучать ключом не мог да и не хотел. Он отправился искать пиво.
Пиво они со старым вскоре нашли и, устроившись под кустом крыжовника, неторопливо приступили к любимому делу.
***
Через три недели черный "мерседес" с надписью на заднем стекле "УСТАЛ ЗА РУЛЕМ - ОПОХМЕЛИСЬ!" пересек границу солнечной Швейцарии. Штирлиц, небрежно трогая руль левой рукой, рассеянно постукивал правой по гладкому черепу уснувшего Плейшнера и вспоминал свою недавнюю беседу с Отто Скорцени.
Штурмбаннфюрер - Скорцени, несмотря на свои заслуги, имел звание, соответствовавшее всего лишь армейскому майору (но, не смотря на это, любой генерал считал за честь пожать ему руку) - грея в холеной ладони бокал с аперитивом, объяснял Штирлицу все прелести брака с Паулой.
- Если ты на ней женишься, ты не пожалеешь! - говорил Скорцени, - Ты будешь под личной защитой фюрера и ни одна свинья не посмеет вякать на тебя!
- Да мне и так неплохо. - Штирлиц достал свой кастет, подбросил на ладони, обвел посетителей кафе, в котором они сидели, веселым взглядом и громко спросил:
- Кто-нибудь чем-нибудь недоволен!?
Все испуганно затаили дыхание и притихли.
- Ну вот видишь! - удовлетворенно констатировал Штирлиц.
- Ну, хорошо, - продолжал Скорцени, - но представляешь, какое приданое ты получишь за ней!
- Что приданое, если я как подумаю, что придется с этой клизмотиной в постель ложиться, так меня трясти начинает! На нее ж глядя со страху помереть можно!
- А-а-ай! Что ты переживаешь! Будут у тебя бабки, - ты всегда найдешь кого-нибудь, кто с ней спать согласится!
Они так ни к чему и не пришли. Штирлиц отложил решения до приезда в Берлин.
***
Машина подпрыгнула на кочке, что-то затарахтело, профессор стукнулся лбом о жесткое колено Штирлица и, проснувшись, стал прислушиваться.
- Кажется, мотор стучит! - заволновался старик.
- Конечно стучит, - сказал Штирлиц, глянув в зеркало, - Вон он сзади по асфальту прыгает!
Хорошо еще, что подъем остался позади. "Мерседес" бодро катился вниз, оставляя за собой клубы пыли, болты и гайки. Встречный транспорт боязливо жался к обочине.
Вскоре показалась небольшая аккуратная деревенька. По улицам важно расхаживали гуси, куры, утки и два толстых индюка. Машина влетела в узкие уютные улочки и во все стороны полетели перья. Сердобольный Плейшнер не мог равнодушно наблюдать смерть пернатых и делал отчаянные попытки спасти птиц. Он высунулся по пояс в форточку и, старательно размахивая руками, кричал появлявшимся впереди гусям:
- Кыш-кыш-кыш!!!
Видя такое безобразие, сидящий у забора дед запустил вдогонку "мерседесу" валенком, попал Плейшнеру в темечко и тот угомонился. Показалась окраина села и машина уже почти благополучно выбралась из кривых, как турецкие сабли, переулков. Но на беду в большой луже прямо по курсу отдыхала здоровенная свинья. Машина неслась прямо на нее. Плейшнер зажмурился и заорал, как раненая нерпа. Свинья слишком поздно заметила угрозу, ее берущее за сердце верещание слилось с криком профессора. Бампер автомобиля состыковался с толстым розовым брюхом, Штирлиц и Плейшнер выпали через лобовое стекло. Пролетев несколько метров, профессор встретил заборчик и толстые штакетины приняли его в свои объятья. Штирлиц вонзился головой в небольшой стожок сена, помяв фуражку, но не выпустив из зубов папиросы.
