— Так я хороший писатель, мам?
— Кое-что из твоих вещей мне нравится.
Я потребовал, чтобы она назвала хотя бы одну.
— «Кран». Я его очень люблю. — И она процитировала: — «Кран течет и не дает уснуть. К утру на кухне будет жуть».
— Тебе нравится банальное стихотворение, которое я написал в возрасте тринадцати лет и девяти месяцев! — воскликнул я. — А как насчет моих более поздних сочинений?
Дневник, я испытывал сильное искушение признаться, что читал «Девочку по имени Срань», и порекомендовать матери поставить крест на этом явно обреченном проекте, но благоразумно промолчал.
Из больницы мы с матерью отправились в начальную школу Мангольд-Парвы на рождественское представление. Георгина была уже там, в первом ряду, вместе с отцом и его инвалидной коляской. Отец держал в руках видеокамеру. Между ним и Георгиной обнаружилось свободное место, куда я и сел. К моей досаде, явился и мой тесть, Майкл Крокус, — все такая же неряшливая борода и все тот же свитер с оленем ручной вязки. Мать изготовилась снимать происходящее на дешевенький фотоаппарат. На сцену вышла миссис Булл и попросила тишины. Одета она была в дурно сшитый зеленый костюм, в котором всегда ходит на работу, но ради праздника директриса подмазала губы оранжевой помадой. Просьба ее не была сразу услышана, и миссис Булл повысила голос:
— Минуточку внимания, пожалуйста!
Публика — срез населения деревни, то есть публика из муниципальных домов, простонародье вперемешку с обладателями гламурных шмоток, — затихла.
— Прежде чем начнется наш праздничный спектакль, прослушайте ряд объявлений. Прежде всего, я бы очень хотела назвать этот спектакль рождественским, но из уважения к обостренной чувствительности мусульманского сообщества на этот термин наложен запрет.
— От чертовой политкорректности у нас скоро совсем крыша съедет, — пробормотал отец.
— Позор! — громко произнес Майкл Крокус.
Присутствующие начали оглядываться в поисках мусульман. С платком на голове была только миссис Ладлоу, которая по средам ведет занятия с пенсионерами, но она — ревностная прихожанка англиканской церкви.
— Боюсь, те, кто принес с собой фотоаппараты и видеокамеры, не смогут ими воспользоваться, — продолжила миссис Булл. — Запрет продиктован стремлением оградить детей от возможного выкладывания снимков и видеозаписей в Интернете с целью возбуждения взрослых.
— Шайка детей в простынях и полотенцах на голове не способна возбудить ни одного взрослого, — встряла моя мать.
Миссис Булл свирепо глянула на нее и перешла к следующему пункту:
— И наконец, младенцев и малышей, если они начнут кричать или плакать, попросят покинуть помещение. Наши дети репетировали пьесу несколько месяцев, и я не допущу, чтобы во время выступления им помешал шум в зале.
На сцену вышел маленький мальчик в полосатой простыне из хлопка с начесом и бело-голубом полотенце с надписью «СТАКАНЫ». Его появление и облик словно задали тон — спектакль получился откровенно пародийным. Репетиций детям явно не хватило, о сценических навыках они и представления не имели. Когда Иосиф, поправляя свой головной убор, уронил его на пол, откуда-то из задних рядов раздался пронзительный женский вопль:
— Не волнуйся, Бенедикт, говори дальше, милый!
Но дальше стало только хуже. Музыка не поспевала за действием. А когда на сцену вывалились тридцать снежинок, оттеснив коров, овец, мудрецов и пастухов на самый край, директрисе с учителями пришлось встать живой цепью вокруг сцены, оберегая актеров от падения в зал.
— Боже упаси нас от любительских постановок, — шепнул я матери на ухо.
Минуло двадцать томительных минут, а Грейси (Полярная Звезда) до сих пор не появлялась.
Забыв, что мы не разговариваем, я наклонился к Георгине:
— Разве Полярная Звезда не должна присутствовать на сцене с самого начала? Иначе какая-то чушь получается. Ведь по сценарию эта звезда указывает путь волхвам.
— Полный завал, — прошептала Георгина.
В итоге, уже ближе к концу, Полярная Звезда таки вышла на сцену под бурные аплодисменты семьи Моул и дедушки Крокуса. Зрителям она объявила, что очень, очень долго сидела в туалете. Это признание вызвало смех и хлопки; впрочем, миссис Булл к аплодисментам не присоединилась.
Родители в нарушение инструкций фотографировали и снимали на видео мою девочку, которая должна была провозгласить:
— Утро настало, и Полярная звезда поблекла на небесах.
Грейси, однако, широко улыбаясь, махала своим родным, сидевшим в первом ряду. Мария к этому времени рассеянно качала Иисуса (куклу-младенца), держа его за ногу. А один из волхвов, рухнув со сцены, лежал у ног моего отца, крепко прижимая к груди коробочку с благовониями.
Майкл Крокус встал и поднял мальчика обратно на помост под вопль миссис Булл:
— Взрослым нельзя дотрагиваться до детей!
— Страсбургские бредни, мадам, нам не указ, — заявил мой тесть. — Я знаю, когда нужно помочь ребенку!
После нестройного исполнения «Звените, колокола» публика потянулась к выходу. Я решил извиниться перед миссис Булл от имени семейства Моул за экстремистские политические убеждения моего тестя.
— На самом деле я разделяю его убеждения, мистер Моул, — горячо откликнулась директриса, — но сейчас не время и не место их обнародовать.
Когда Полярная Звезда переоделась в повседневную одежду, мы зашагали домой. Майкл Крокус вызвался везти коляску отца. Мне лишь почудилось или он намеренно направлял коляску в самые глубокие лужи? Мы были вынуждены пригласить Крокуса разделить с нами вечернюю трапезу. Выпив полторы бутылки красного вина, мой тесть многословно и душещипательно вспоминал свою первую жену Кончиту, мексиканскую мать Георгины. Он клялся, что всегда любил только ее, и объявил, что надеется вновь завоевать ее сердце. Затем Крокус принялся за меня: якобы доктора попросту меня застращали, и я, как полный идиот, согласился на лучевую терапию.
— Давай глянем правде в глаза, Адриан, — разглагольствовал тесть. — Твой рак — результат плохого питания и нездорового образа жизни. Если ты всерьез хочешь выздороветь, тебе нужно революционизировать свою диету. Георгиночка, — обратился он к дочери, — завтра же пойдешь и наберешь черники, да больше, чтобы запас был, а потом надавишь овощных соков. Еще ему необходим зеленый чай и антиоксиданты. И, самое главное, не забывай ставить мужу компресс из маракуйи, чечевицы и папайи, размятых в кашицу, — на гениталии.
— И как на гениталиях удержится компресс? — осведомился я.
— Закрепишь его на яичке с помощью клейкой ленты, — ответил Крокус и добавил: — Я гляжу, у вас окна всегда закрыты.
— Папа, сейчас декабрь, — напомнила Георгина.
— Мы не приспособлены для жизни в чересчур теплых помещениях, — не согласился Крокус. — Прошло совсем немного времени с тех пор, как мы вышли из пещер!
Посоветовав мне висеть вниз головой по меньшей мере полтора часа в день, тесть удалился восвояси. Мы стояли в дверях и махали ему вслед.
Когда огни его фургона «фольксваген» исчезли из виду, Георгина скосила на меня глаза:
— Напомни внести в список покупок клейкую ленту.
Отсмеявшись, мы отправились в постель и спали в обнимку, пока мне не пришлось встать в туалет.
Среда, 19 декабря
Наблюдал, как Георгина собирается на работу. Сейчас она организовывает новогоднюю вечеринку в Фэрфаксхолле. Билеты по 75 фунтов с носа! Спросила, хочу ли я пойти. Я сказал, что не прочь.
На терапии побеседовал с Салли об альтернативных методах лечения и о том, насколько они действенны. Меня особенно интересовал компресс в сочетании с клейкой лентой. Салли рассказала об одном пациенте, который под влиянием какого-то человека, найденного в Интернете, бросил химиотерапию и начал питаться исключительно морской капустой и скумбрией. Другой пациент истратил все свои сбережения на магические кристаллы, заставив ими весь дом.
