ПИКНИК Здесь консервы, песни, лоси, радость, Вадик и тетрадь. Здесь тебя никто не спросит сколько нужно наливать. Здесь гитара, сосны, кетчуп, счастья полная сума. Кто-то с кем-то где-то шепчет: "Я сама, Витек, сама..." Здесь ингредиентов тыща у костров и на кострах. Кто-то с кем-то что-то ищет в этих или в тех кустах. Водка, воздух, водка снова от светла и до темна. Улыбается Егова. Улыбается луна. Смотрят звезды на планету и с планеты слышат стон: "Елки-палки, соли нету! Соль забыл ты, мудозвон!"
ПЕТРОГРАД Нева. А в ней блистает солнце. Но это, в общем, пол-беды. Ведь солнце может подло скрыться, ведь может вдруг подняться ветер и будет он твои власа лохматить, ворошить, трепать, и что ты сделаешь ему? О ненавистная природа! Обиднее всего ведь то, что произвольны все твои и благодати, и напасти не по идеям и не в шутку не с умыслом, а просто так, все по физическим законам! И будешь ты стоять в раздумьях, и будешь долго вспоминать в какую сторону пробор был изначально у тебя, и унесешься в этих мыслях куда-то очень далеко. Вот увидать тебя бы раньше нормальный вроде человек, интеллигент к тому же, может, а счас - взлохмаченный субъект, здесь подозрительно стоит и ничего не выпивает, и не читает даже книгу, и не целует никого. А между тем приходит вечер, и даже больше, даже ночь, и в этой тишине звенящей ты слышишь звуки за спиной все тук да тук, все тук да тук, и смерть мерещится с косою... Но лишь взгляни через плечо ведь это Михаил Петрович, районный наш милицанер, на вороной своей кобыле он вышел на ночной дозор. Или, по крайней мере, это какой-то там не наш кентавр он к русской водке непривыкший, наверняка проведший время среди сомнительных знакомых, неплохо было б попросить его свой паспорт показать.
Виктор Максимов <maximus [email protected]>
РЕМИНИСЦЕНЦИИ А я гляжу на прежние портреты, Которые наги к увещеваньям. Зачем таким внимательным вниманьем Вы чувства превращаете в предметы? А над Землею шелестят, поверьте..! (Кто Вам теперь на шее бант поправит?) Комет нездешних смерть не против правил. Партер бессмертия. Портрет несмерти. * * * Опять зима со всех сторон. Непрочен дом, и время временно. Страна похожа на перрон В туннель, сквозь шар земной, в Америку! Под горку скатится Луна. Гляжу в туман, теряя зрение. В снегу, у самого окна Дыра в другое измерение. * * * Есть вечер, и окна пусты. В плену своего заточенья Так вянешь изысканно ты, Как будто имеет значенье, Что мелкий и медленный дождь, Как вдоль вертикальной вселенной, Вдоль льется нетлеющих луж. А жизнь, как всегда, параллельна.
Алла Гирик < [email protected]>
В стране старателей и странников Строптивый, странный правит люд: Судьбой изогнутых изгнанников Туда, как видно, не берут. Моих стихов, судьбой навеянных, Они вовек мне не простят. Семян, заботливо посеянных, На этой почве не взрастят. Верните изгнанных за изгородь! И дайте странникам страну Покуда не упрячет изморозь За стекла зимние луну... ...Меня, наверно, не послушают, И уж, конечно, не поймут. Лишь руку, от инфаркта вспухшую, Прощаясь, наскоро пожмут.
* * * Перо не терпит паузы в стихах, Грозя засохнуть вместе с током мысли. И я пишу вприпрыжку, впопыхах, Расплескивая сны на коромысле. Все лишь затем, чтоб обмануть его, Того, кто спрятался в моей подкорке. Чтоб выманить, заставить самого Все разболтать в токующем восторге. Лишь так узнаю правду о себе (Хоть нет на свете правды лживей этой!) И выступит, как пена на губе, Простая суть, без привкуса и цвета.
* * * Записки в судовом журнале, За каждый день на день суда, Чтобы о судном дне узнали На дне лежащие суда. Суда, хлебнувшие печали, И захлебнувшиеся в ней Суда, забывшие причалы, Тоскующие тем сильней. Песок да ил с землею спутав, Они тяжелым бредят сном. В ушах последнее: "Семь футов!.." Перед глазами - церковь, дом... Эй, на судах! Задраить люки, Содрать полипов сонный слой! Вас на последнем трубном звуке На берег выбросит прибой,И книгой жизни вдруг предстанут Случайно взятые сюда Записки в судовом журнале, Прочитанные в день суда.
Хирург < [email protected]>
Вечера - туманны, Птицы - голосисты, Тишина дурманом По дому струится. Разбередит душу, Страхов понавеет, Ну, а вдруг я струшу, В небыли поверив. Леший бестолково Ухает за елью. Это все не ново, Как крыльцо За дверью. На него я выйду, Посмотрю на небо, И звезду замечу, Упадет что где-то. Ночь всегда тревожит. Лунный свет - неярок. И стократ дороже, Жизнь, мне твой подарок. * * * Этюд отложен, грудою надежд, Опутанною нитями сомнений, Подобно кукле, преданной забвенью, Лишенной ярких красок и одежд. Обидно то, как тяжесть пустоты, Неутомимым прессом давит душу, И я теряюсь и порою трушу, Порою бьюсь с собой до хрипоты. Не отрекаясь, а переступив Былые промахи и суетность удачи, Я прихожу к тому же, но иначе, С чего и начал, смысл не извратив. На воду дую, но не чая жду, Причастности к чудесным превращеньям, И взгляд мой будет только тенью мщенья, Предупреждая дружбу, не вражду. * * * Под кончиком застывшего пера, Чернила обращающего в слезы, Спокойные, красивые слова Легли страницей лицемерной прозы. Бесплодный мир дарованных свобод Под ноги брошен сбитою подковой, Он не избавлен от былых забот И стал для сердца новою оковой. Подспудный смысл сумятицы речей Распят построчно знаков чередою, Но явь не стала ближе и теплей, И каждому свое, и всяк с собою.
Андрей Елманов < [email protected]>
"... он изобрел машину времени. Вы улыбаетесь? Так же улыбался инженер Закрючин, когда он вдруг понял, ЧТО именно он изобрел..."
NN Буневич. История инженера Закрючина
Вторник, 22 июня 1999
Выпуск 53
Анни. ДЗЕНСКИЕ ИСТОРИИ
МАГИЯ Съел дракон золотое светило, Видно, был он голодный и злой. И великая тьма опустила Черный плащ над усопшей землей. И зима пронеслась над Эдемом, Иноземной подобно орде. И распят был задумчивый демон В нарисованной мелом звезде. Мертвецы поднимались из тлена, Не смущаясь костей наготой. И уныло смеялась гиена Над их мелкой мирской суетой.
Лишь огонь извивался в сосуде, Озаряя священный обряд: Из заплесневшей ведьминой груди Юный леший высасывал яд. Непрочна была древняя глина, И исчезли из мира живых Имена семерых Властелинов И великое знание их. Заклинатель в зловонной пещере Свое лучшее сплел колдовство, И раскрылись тяжелые двери В ад, давно ожидавший его. И луна раскололась на части; И бездомные нетопыри Пили кровь, что сочилась из пасти Золотого дракона зари. И от брега, что топок и илист, Вдаль манил колдовской огонек, Где бесплотные тени струились Над скрещением лунных дорог.
В.Крупский < [email protected]>
* * * Туманны призрачные дали... В многоголосой тишине Луна, как реверс от медали Ночного солнца, снилась мне. Мне снились розовые реки В прозрачном кружеве лесов, Закат-огонь ласкал мне веки Губами прожитых часов... Но ты пришел, развеял дрему, Прогнал волшебный, чудный сон. Как перед бурей с ветром, с громом Цикады пели в унисон. И вдруг все стихло, замолчало, Как будто выключили звук... Лишь страсть в глазах твоих звучала Смятеньем губ и нежных рук. Тут все смешалось - быль и небыль, Нас обручив кольцом дождя. Сверкнула молния сквозь небо И в тот момент проснулась я. Все было тихо и спокойно, В окно мое цвела луна. И проскользнула мысль невольно, Что я сейчас совсем одна. Но эта мысль другой сменилась,Как хорошо, что в эту ночь Под ливнем я не простудиласьТогда б никто не смог помочь. Теперь я знаю - месяц, два ли Ты наяву придешь ко мне... Не просто так мне снились дали В многоголосой тишине. Марго
* * * Я еще свой пиджак не повесил на розовый стул Я не понял еще механизма движения луны Просто маленький гном на коленях твоих вдруг уснул И ему наплевать на молчанье с твоей стороны Просто маленький гном... он забегался в сумраке дней Он про каску забыл и теперь получил по башке. Он уснул лишь с тобой. И укрывшись ладонью твоей Он быть может уснул. А быть может сдыхает в тоске... * * * в этой паузе слов, в этой паузе полупризнанья долго лгали моря и бросались на берег волной утихает душа в беспорядке держа ожиданье поджиданье тебя... ожиданье: что будет со мной романтичный герой для убийства использовал шпагу а жестокий боец срезал розу с ночного куста... без тебя не ступить, без тебя мне не сделать и шагу и в душе тишина... и дорога безмолвно пуста... * * * безнадежно шипя обнаженною коброй ты приперлась ко мне, улеглась у истоптанных ног а глаза до сих пор все наполнены злобой и тебя может быть за нее не накажет мой бог может быть он простит, предположим случайность случится и тогда я взгляну на питанье бездомных орлов ну и что из того, что я просто печальная птица ну а ты... ты змея... из холодных ячеистых слов
Гена Скарамуш
* * * Все так зло, так настойчиво зло. Так разбито и пыльно. Так больно. Ненавидяще, глупо, крамольно, Как прозрачно и хрупко стекло. Все так бледно под бледной рукой, Так испуганно, тесно, забито, Беспорядочно, вязко, открыто, Так маняще и так далеко. Не растратиться б верою. Блажь Одинокого вечера где-то. Все так тускло, размыто, раздето, Так кричаще, как лунный мираж. Все мгновенно забыто. Так что ж, Растерзаешь себя поневоле, Обронив: "Мне так больно, что боли Без меня ты уже не найдешь". Нежная < [email protected]>
