-- Подай перевоз!
А теперь видите, что получается? Мы тут, в Харькове, газету читаем, а вы где-то в Шенгереевке или в Бирках стоите или сидите себе и слушаете. До того уж с этими газетами дошло, что и глазом водить по бумаге не надо! Сама в уши лезет!
А теперь уж вот до чего доскочили! Уже выдумали такую штуку, что можно не только слышать, как мы тут говорим, но можно и посудачить друг с другом.
Оришка где-то свеклу пропалывает, а Андрей за семь верст забор городит. Пополола, пополола, а потом к аппарату:
-- Андрийко, придешь вечером?
А Андрийка в аппарат:
-- Опридпльонно.
Хорошая это штука, такие аппараты!
Но надо вам сказать, что изобретен еще и более удивительный аппарат. Такой, что я бы никогда не разрешил его распространять. Такой аппарат, братцы, выдумали, что и подумать страшно. Благодаря ему, благодаря этому нововыдуманному аппарату, видно, что делается за хатой, где вы сидите. Вы понимаете, что это будет? Сидите вы в хате. Захотелось вам смотаться куда-нибудь... Куда? Да то уж ваше дело, куда. Жинке вы говорите, что пойдете на очень важный пленум.
А сами вышли и шмыгнули, куда вам там захотелось... А жинка к аппарату. И видит, с каким вы там пленумом заседаете!..
Пришли вы домой. Ну, вы же понимаете, какая уже будет после того пленума дискуссия?!
Этот аппарат, безусловно, вредный.
Те все аппараты: громкоговоритель, приемники, радиотелефоны, -- те полезные аппараты. А это -- это язва!
Так вот до какой жизни, значит, мы с вами дожили. До радиожизни. И если уж повыдумывали такие аппараты, что за сто верст можно будет все видеть и слышать, то выдумают и радио на любой случай жизни. По радио будем ходить, сапоги скидывать, спать... И есть будем по радио. Прямо в аппарат жинке:
-- Пообедай, Марина, одна, а мне пусти по радиоволне борщу на три вольта и вареников на пять, потому как идти обедать мне некогда.
Хорошая будет жизнь!
Будем только сидеть и в волны играть...
1927 ______________________________________________________________________
"Так мы ж народ темный"
(Конспект трагедии)
В Азовском море, на дне оного, растет трава зеленая, "комкой" именуемая...
Травка она приятная, нежная и мяконькая, не "кусается" так, как наш кушир проклятый, а как заберешься в нее, она только щекочет... Щекотуха трава!.. Хорошая трава!..
И вот как вырастет она, волны ее морские качают, с корня срывают и выплескивают на берег, где и ложится она вдоль берега зелеными мокрыми "колбасами"...
Больше всего прибивает ее к берегам азовских кос -- Денисовой (Обыточенской) и Бердянской...
Тогда приходят люди православные, выгребают комку на берег, на песке ее растряхивают, солнце ее припекает, просушивает, и становится она сухая-сухая, да мягкая, да скрипучая...
А после того ее собирают, складывают в тюки, как сено, и прессуют особыми машинами...
А потом уже отправляют во все концы СССР нашего, где из нее матрацы делают, подушки делают, и всякую мягкую мебель делают, чтобы граждане мозоли себе не натирали, когда после "трудов праведных" ложатся или садятся отдохнуть...
Хорошая трава комка, полезная и высоко котируется на рынке нашем советском...
Уже в Бердянске, к примеру, там же, на месте, по полтора целковых за пуд комки платят.
Сидим мы как-то на Денисовой косе, на берегу, и смотрим на скорлупу яиц морской птицы, что энергично несет яйца для яичниц православного населения, на косе обитающего... А скорлупа эта, когда яичница уже изжарена, выкидывается в море, чтоб не видел никто, как уничтожается морская птица на Денисовой косе...
Сидим и только крякаем, видя, как у нас природа "охраняется".
Подплывает баркас, а на баркасе пять загорелых "гражданов" с усами под носами (кое-кто с седыми) и железными вилами в руках.
-- Доброго здоровья! -- говорят граждане.
-- Здравствуйте! -- говорим мы.
-- На охоту?
-- Нет, так... Посмотреть, что да как тут на косе... А вы?
-- А мы комку собираем...
-- Ну, присаживайтесь, закурим...
Сели, закурили.
-- Так комку, говорите, собираете?
-- Комку собираем...
-- Что же у вас: артель или как?
-- Какая там артель? От хозяина.
-- Ну и что?
-- Да что! "Горек, сестрица, наш хлеб..." Где ж его тут много заработаешь, когда и выгреби, и высуши, и собери, и спрессуй, а тебе по пятнадцать копеек с пуда за всю эту работу заплатят!..
-- А кто же у вас этот самый "хозяин"?
-- Да Гальперин какой-то из Харькова...
-- А что ж это за Гальперин такой?
-- А мы, что ли, знаем, а мы, что ли, видели его? Живет себе в Харькове, а мы тут работаем... Здесь у него уполномоченный... Иногда приезжает из Харькова посмотреть, вот и все...
-- Ишь, какой Гальперин! Сидит в Харькове, а вы тут собираете!
-- Эге!
-- А почем этот Гальперин продает комку, что вы для него собираете?
-- А мы знаем? Может, по целковому, а может, по полтора... Она недешева...
-- А вы для него по пятнадцать копеек собираете?
-- Эге!
Тут уж (из песни слова не выкинешь) в спокойную нашу беседу начали встревать, с нашей (признаемся!) стороны, слова, которые никак нельзя запечатлеть на бумаге... Нехорошие слова начали встревать.
-- Так что же вы, -- говорим, -- не можете сами того сделать, что делает Гальперин? Не можете сколотить артели, чтоб не кормить Гальперина?
-- Да знаете...
-- Что знаете?
-- Да Гальперин заплатил за аренду четыре тысячи и еще машины...
-- А вы этого скопом не могли разве сделать? Разве вам Наркомзем не пошел бы навстречу, не дал аренды в рассрочку?
-- Разве нет у вас комбеда, который мог бы на себя это взять? Нет кооперации? Вы стоите, чешете затылки, а Гальперин в Харькове не на комке, а на перинах спит?!.
-- Так-то оно так! _Да мы ж народ темный_?!.
-- Темный вы народ?!. Как Гальперину (трах, трах, трах!) на перину зарабатывать, так "не темный", а как на себя -- "темный" ?!.
-- Так-то оно (трах, трах, трах!) так! Правильно!
-- А потом скулите, что "жисть чижолая".
-- Ну что вы с нами сделаете, коли мы такие. Эх (трах, трах, трах!), "жисть"!
-- Только это мы и умеем: я на вас "трах", вы на "жисть" "трах", а Гальперины на перинах спят!..
И еще одно. На Денисовой косе, говорят, комки ежегодно собирают около сорока тысяч пудов. Посчитайте, сколько Гальперины смогут приобрести перин из-за того, что "мы ж народ темный". И не забывайте, что для того, чтоб комку собирать, даже "света" особенного не надо: комка сама растет, сама на берег лежится, а ты только сгребай да прессуй...
Так даже и для этого "мы народ темный" (трах, трах, трах!).
1926 ______________________________________________________________________
Ярмарка
I
Еще и не сереет на дворе перед рассветом, а под дверью, как из громкоговорителя:
-- На ярмарку! Вставайте!
То Еремей Васильевич на своей паре подъехал к школе.
На ярмарку нужно двинуться заранее, так как до нее двадцать верст, а приехать туда нужно так, чтобы и место выбрать, и стать как следует, и не проворонить ни одной минуты на этой самой ярмарке...
Кое-кто еще с вечера двинулся на волах. Так, чтобы по дороге еще и скот попасти. И будет он тогда на ярмарке как налитой, и цены ему тогда не будет.
-- Н-н-о, детки!
"Детки" бегут, крутят хвостами, громыхает "ход" -- печенка, губы и зубы прыгают.
-- Н-н-о! А-вона! А-вон-а-а!
"А-вона" бежит над полем, а колосья царапают по самому "храпу", ну "а-вона" и дергает.
Щелк кнутом... "А-вона! А-вон-а-а..."
...На ярмарку!
Благословило на свет. Показало солнце свое заспанное лицо, ударило лучами по лугам, по степям, по садам, по левадам.
И видно, как до самого того леска, куда только глаз достает, потянулись дорогой возы...
И на лошадях, и на волах, и на коровах... Арбы, возы, возки... С клетками, с сеном, с соломой... А на возах и куры, и овца связанная, и теленок... мычит, пытаясь подняться... А за возами и жеребята, и телята, и коровенки с привязанными к хвосту телятами.
-- Гей! Цоб! Цобе! Н-н-но!
На ярмарку!
Идут, идут, идут, идут...
И дорога уже не дорога, а громадная пестрая змея, живая, извивающаяся, не спеша ползет она вон за тот лесок.
И где голова ее и где хвост, неизвестно, ибо протянулась она уже за лесок, а хвост ее за бугром, там где-то, позади.
Наш воз выскакивает из этой змеи, оставляя ее то справа, то слева, громыхает по комьям... Шелестят потревоженные травы...
-- Здорово, Петрович! И вы на ярмарку?
-- А как же! Здравствуйте!
-- "Голландку" свою ведете?
-- Вот именно!
-- Заливает молоком?
-- Заливает!
-- Не продешевите ж!
-- А это уж как придется...
Визжит на возу поросенок, привязанный веревкой к "драбирке" [1]. Мечется, бедняжка, и не знает, что сегодня он уже не обыкновенный поросенок, а объект домашнего бюджета... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-- Ишь! "Барина" повезли!
"Барин" в клетке. Откормленный боров. Клетка высится на бугре, словно купол на церкви, а они "барин", разлеглись и нервно хрюкают...
-- Сколько за "барина"?
-- На ярмарке спросишь!..
Течет река крестьянских возов... На ярмарку!
