Ознакомительная версия.
Умных, образованных, очкастых – вон из страны, со смаком, одного за другим. Пока все не станут одинаковыми, взъерошенными, подозрительными. При виде врача – оскал желтых зубов: «Не трожь!» Подыхаем в тряпье на нарах: «Не трожь!» – и последний пар изо рта.
Копаемся в помоях, проклиная друг друга: «Как лечат, суки! Как строят, гады! Как кормят, падлы!»
Один толчок земли – и нету наших городов.
А не трожь!
Наш способ!
Всего жалко, кроме жизни. Наш способ!
Посреди забора схватил инфаркт. Но докрасил. Наш способ! Лопата дороже. Держи зубами провода!
Все дороже жизни.
И приучили себя. Умираем, но не отдаем. Ни цепь, ни миску, ни государственную собачью будку! Это наш путь! И мы на нем лежим, рыча и завывая, в стороне от всего человечества.
У нас импотенция возникает от других причин. Мы в основном с теми, кто нам не нравится, но нужен для решения жилищных вопросов, прописки, обмена, уборки квартиры, мытья окон.
Брак по расчету сейчас не выгоден ввиду частой смены режимов. А секс по расчету – повсеместный. Кого мы только не имеем!.. Ради выпивки, ради бутерброда… Что, конечно, сказывается на нашем здоровье.
Дома мы, конечно, валимся, как подкошенные. Дома уже все понимают: иди, мол, но уж без справки не возвращайся.
А как себя настроить? Какие такие упражнения делать? Отсюда массовые обращения к экстрасенсам, настырные просьбы усилить по мужской части. Хотя что такое сильный – никто не знает. Женщины правильно молчат, как она скажет: «Ты знаешь, он покрепчее тебя».
Правда, в последнее время плотская любовь перестала делать успехи. Ты ее любишь, любишь – а она справку не дает. Но, с другой стороны, может, и мы их недостаточно бойко любим? Хотя и они, как правило, одутловатые. Поэтому некоторые наши вообще опустились любить мужчин. Никаких расходов, подарков, в гостиницу проход свободный, старушки у подъездов не подозревают, красота! Хотя и противно до отвращения. Ужас! Представляю – целовать усатую рожу, будто я член правительства… Но ведь и мою кто-то вынужден целовать… Правда, и я чью-то отказываюсь… Ты смотри, как все переплелось!
Встречи стали пустыми: ни интеллектуального начала, ни физического завершения – сплошное пьянство на основе сексуальной неопределенности. Многие, очнувшись от беспробудности, с удивлением видят, что лучшая для них женщина – жена. Так что не надо бегать к врачам. Никаким лекарством нелюбимую женщину не заслонить. Надо ночевать с тем, с кем живешь, и жить с тем, к кому привык.
Приказываю:
Брачную ночь считать первой,
Первую ночь считать брачной,
А семейную жизнь – счастливой.
Другой не будет.
Чем живет страна (обозрение)
Все, кончилось золотое время! В стране все за деньги.
В платных туалетах посетители, у которых запор, требуют вернуть деньги обратно, и суды их поддерживают. По любому вопросу можно обратиться в суд и получить оправдательный приговор. Главная задача суда – не связываться. Главная задача церкви – не ввязываться.
Суд, церковь и народ полностью отделились от государства.
Учителя отделились от учеников.
Милиция – от воров. Врачи – от больных. Секс – от любви.
Церковь заговорит, только если ее ограбят. А пока молчит и что-то делит внутри себя.
На экране непрерывно стреляют и любят друг друга в крови, в грязи, и поют там же. Песни по смыслу приближаются к наскальной живописи.
На свадьбах под крик «Горько!» уже не целуются, а идут дальше. Любимые называются партнерами, объятия называются позицией, поцелуй – начало игры. Женихи и невесты исчезли как класс. Среди венерических болезней самая редкая – беременность.
Остальное – нормально. Москва сверкает. Одесса хорошеет. Омск впервые узнал, что такое автомобильные пробки. В Москве вообще только машины. На 850-летие Москвы был первый День человека: вышли миллионы людей и раздавили сотни машин.
В правительстве тем временем идут дебаты, когда давать пенсии: с 60 лет или с 65. Это при средней продолжительности в 57.
Во время гриппа особым шиком считается подговорить гриппозного пойти и поцеловать начальника.
Радиации никто у нас не боится, считается, что от нее умереть мы не успеем.
Самые уважаемые и модные люди в стране – спасатели МЧС. Единственные, кто работает по-настоящему, непрерывно повышая производительность. До ста покойников в час. И это не предел.
Провожая родственников в аэропорту, мы уже не знаем, куда мы их провожаем: то ли к ним, то ли к нам. То ли к себе, то ли к спасателям сразу. Спасатели настолько поднаторели, что, если в каком-то регионе года три ничего не взорвалось, они едут туда без вызова.
В магазинах все есть. Правда, кому это все есть? Начиная с 17-го года едят только новые русские. То одни, то другие, то третьи.
Песен в стране стало в сто раз больше, зато стихов к песням – в сто раз меньше. Приятное новшество наших дней – пение под фонограмму. Любимый певец прилетает на концерт, но голос с собой не берет. То, ради чего собрались, не происходит. Хотя рот открывает и на нас кричит, мол, руки, руки, не вижу аплодисментов, браво не слышу, въяло, въялые вы. Это мы въялые. «Не слышу вас!» Это нас он не слышит, как будто мы поем. Но в конце концов он добивается нашего звучания. Так что практически мы выступаем под его фонограмму.
Все газеты – только о том, как вести себя в постели, как будто мы из нее не вылезаем. Хотя прохожие на улицах есть. Все советы – как спать, и никаких советов – как жить. В результате, как ограбить банк – уже знает каждый, как сохранить там деньги – не знает никто.
Так как наше производство не работает, одеты мы прилично. Женщины – наоборот – раздеты ярко и броско. Делают для этого все, потом за это подают в суд. Это нечестно. Мужчины чего-то ищут, куда-то едут, возвращаются побитыми – мелкий бизнес называется. Если вернулись убитыми – крупный бизнес пошел.
Президенту стало значительно лучше. Он здоров как никогда. Президента привозят на аэродром, президенту говорят: «Сюда пройдите, здесь сядьте. Посмотрите наверх, посмотрите вперед». «Вот это здорово», – говорят президенту. «Да, это здорово», – говорит президент. И вдруг почему-то спрашивает у нас, почему мы не покупаем наши продукты. Вместо того, чтоб нам это объяснить. Президент, видимо, только что приехал. Ему, как всем нам, за границей лучше, но вынужден жить здесь. «Почему наши машины не делаете?» – спрашивает он у кого-то на дереве. «Будем, – отвечает тот с дерева, – обязательно, не волнуйтесь». «Вытеснять надо заграничное», – говорит президент. «Вытесним, – кричит тот с дерева, – вытесним!» «Ничего, – говорят президенту, – не вешайте нос». «Да я что, – говорит он, – это у вас дела неважные». «Ну, значит, не думай о нас, думай о веселом». «Ну я поехал», – говорит президент. «Да, – говорят все, – езжай, что тебе здесь делать, отдыхай».
В Одессе, ребятки, тоже все-ничего. «Миша, – сказала мне тетя Циля, – я с Изей живу тридцать лет и никогда не знала, что он новый русский. Хорошо, что мама не дожила».
Что касается политики и выборов, то огромное количество – за коммунистов. Все, кто делал танки, лодки, ракеты, голосуют за них. И это правильно. Они так и говорят: «Мы, конечно, будем голосовать за КПРФ, но объясните, почему нам так не везет, что такое висит над Россией?» Ну вот это и висит.
Такая промышленность по отдельным людям не стреляет, конечно. Такая война, как им нужна, может быть только с Америкой и только один раз. То есть их производство одноразовое. Хотя в Одессе уже есть будка «Ремонт одноразовых шприцов».
Что касается бизнеса. Бизнес, конечно, для нас вещь новая, дается не каждому. Например, на первый капитал он купил машину, мучился без гаража. Продал машину – купил гараж. Сейчас продал гараж – купил машину. Мучается без гаража. То есть бизнес есть. Есть бизнес.
Или, например, Мурманск заключил сделку с Ростовом на поставку помидоров из Ростова. Заключили сделку, разъехались. Через неделю факс: «Во что паковать?» Из Мурманска: «Высылаем тару». Еще через неделю факс: «Во что грузить?» Из Мурманска: «Высылаем автотранспорт». Последний факс из Ростова: «Как выращивать помидоры?» В Одессе – наоборот: «Почем помидоры?» – спрашивают на Привозе. «Прошу шесть, отдам за пять». – «Ну тогда куплю за четыре, держи три».
Сегодняшнюю жизнь понять нельзя – литературы нет, учебников нет. Рассказать об этой жизни – как об этом вине: когда оно начинает действовать – перестаешь соображать.
Пришли мы тут как-то в ресторан, два часа ждали официанта, звали-звали, звали-звали. Он пришел и принес счет.
В общем, живем совершенно по-новому.
Когда меня спрашивают:
– Ты как по-английски?
– Читаю свободно, но не понимаю ни хрена. Поэтому, позвольте, я дальше по-русски.
Что хорошо в России – все живут недолго. Сволочи – в том числе. Поэтому наша задача – пережить всех.
И все же, говорю я, и все же, невзирая ни на что, взамен мрачных и одинаковых появились несчастные и счастливые. Можно сказать, появились несчастные, а можно сказать, появились счастливые, впервые видишь их своими глазами и среди нас, а не в Политбюро.
Ознакомительная версия.
