Не знаю, когда и почему, скорее всего быстро и необду манно, как все важное в нашей жизни - бац! Бац! - посмотрим, что получится? Как вчера пил, так и сегодня пьет. ПЕТР: Да откуда, почему... ВАСИЛИЙ: По кочану! Не перебивай, посил. А может он вообще не понял, что получает, а что отдает? Проснулся на утро, дьявол ждет приказаний: "Что тебе, Максим, угодно?" - "Да вроде ничего не угодно. А нет, закурить хочу." - "На, пожа луйста, закури. Может, пивку?" - "А что и пивку можешь дос тать? Ну, сбегай." Вот, так может, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что и очень умные люди отдают ее, ради красного словца.
Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души - когда дьявол может действовать через человека. Понятно? Сам факт договора ерунда, главное - дела, свершенные человеком, вследствие этого договора, понял? Дьявол готов и без догово ра помогать, лишь бы помогать - человек и так потерял душу. ПЕТР: Зло есть наказание самого себя. МОТИН (приподнимая голову со стола): Все в мире грязь, дерь мо и блевотина, только живопись вечна. (Опускает голову на стол). ВАСИЛИЙ: А? Да. Так вот, задача дьявола - дать Максиму поня тие о пути зла. ПЕТР: Это все хорошо, но откуда, почему? ЖИТОЙ (появляясь в дверях, поет): А потому что водочка... Как трудно пьются первые сто грамм! (Петр и Василий с криками приветствия вскакивают. Самойлов с теплой улыбкой поднимается с кровати). САМОЙЛОВ (с чувством): Эх, ребята! ПЕТР: Ты одну купил? ЖИТОЙ: Одну и еще одну вермута! (Петр, Василий и Житой берутся за руки и пляшут, возбужденно вскрикивая и мыча. По магнитофону в это время звучит фор тепьянная вещь Эллингтона "Через стекло"). ЖИТОЙ: Эй, Мотин, хватит кемарить, вставай! МОТИН (не поднимая головы): Я ничего... Хорошо, сейчас, токо пусть голова полежит... ЖИТОЙ (хорошим, благославляющим голосом): Ну, ребята, ладно, я разливаю. (Разливает). Уплочено! Налито! (Все кроме Мотина, выпивают со словами "хорошо пошла", "нор мально", "воды дай"). САМОЙЛОВ: Петр, а почему у тебя баб нет? ПЕТР: Где нет? САМОЙЛОВ: Ну вот пьем сейчас и раньше, а все баб ни одной нет. ПЕТР (заунывно и скорбно): Хватит потому что... ЖИТОЙ: Зря. С бабами веселее. А, хрен, с ними, нам больше достанется. (Разливает). Нет, все-таки Эллингтон ничего. САМОЙЛОВ: А гитара есть? ПЕТР: Нет, нету! САМОЙЛОВ: Жаль... А у соседей есть? ПЕТР: Нет. ЖИТОЙ: Ну, ребята, нормально выпили сегодня. Еще бы по фуфы рю - и не стыдно людям в глаза будет взглянуть. САМОЙЛОВ: Сходим за гитарой? ЖИТОЙ: Куда? САМОЙЛОВ: У меня парнишка знакомый рядом, может, у него есть. ЖИТОЙ: Ты чего? Мы пойдем, а они тут все допьют? ВАСИЛИЙ: Зачем тебе гитара? САМОЙЛОВ: Лешка, давай сбегаем тут рядом. ЖИТОЙ: А! Хрен с тобой! Давай-ка на дорожку! (Пьет). Смотри те, без нас не очень! ПЕТР: Хорошо Самойлов ведет себя сегодня, без выпендрона. ВАСИЛИЙ: Да, это надо зарубку сделать. ПЕТР: Слушай, а чего ты там плел насчет Максима? Что он душу дьяволу продал? Притчу какую-нибудь хотел рассказать или так с пьяну? ВАСИЛИЙ: Почему с пьяну? А, так вот я остановился, что зада ча дьявола - дать Максиму понятие о зле. Это и нетрудно, мир во зле лежит, а у Максима еще и дьявол в помощниках. ПЕТР: Он у всех в помощниках. ВАСИЛИЙ: Ну, вот дьявол Максима и подначивает - чего не пользуешься? Давай, развивайся; хочешь, знание книг всех в тебя вложу, хочешь, поедем путешествовать - по опыту все уз наешь. Ведь бесу для начала нужно, чтобы Максим поумнел, чтобы было чем искушать; а во-вторых, как митрополит Антоний говорит: зверям закона не дано, да он с них и не спрашивает. А вот со знающих, вот с них по знанию и спросится. Незнание закона освобождает от ответственности. ПЕТР: Ну не думаю. Колесо санс... ВАСИЛИЙ: Прошу, не перебивай. Сыт я твоим колесом сансары. Конечно, не совсем так. Но где ж ты увидишь, чтобы человек за кружку пива от Бога ушел? А Максиму, собственно, ничего не надо, - не подкопаться - ни сокровищ, ни власти, ни сук кубов там обольстительных. Чист, как киник, и знает, что ни чего не знает, а то что пьет - чего там... Что ж, говорит, можно и путешествовать. Отправились Максим с бесом в путе шествие. Поехали аж на другой конец света, видели там... Ви дели там индейцев настоящих: круглый год в туристских палат ках живут и не работают. Были в Майнце, где Майн впадает в Рейн, видели пожар и как человек из окна на простыню прыгал. Были в Голштинии, были в Паннонии, ничего особенного не ви дели. Были в Ирландии, видели мужика с бородой и грудями до пупа. А в Амстердаме видели магазин, где бутылочного пива одного 80 сортов, не считая баночного. Были в Саваттхи и Джеттаване, видели как электростанция разрушилась. Были на Сандвичевых островах, видели такую рыбу зеленую, что как посмотришь, так и блеванешь. Были в Орехово-Зуево, там у ларька длинная очередь. Один мужик, чтобы очередь не пропус тить, прямо в очереди мочился несколько раз. Из всего путе шествия этот мужик Максиму больше всего понравился, решил взять его с собой. Это Федор. ПЕТР: А! А я думал ты кончишь тем, что Федор - это Мефисто фель и есть. ВАСИЛИЙ: Были потом в Приене ионическом, видели памятник Би анту с надписью: "В славных полях Прионской земли рожденный, почиет здесь, под этой плитой; светоч ионян - Биант". Над пись была, правда, на древнегреческом, и Максим не смог ее прочитать. Тут он впервые пожалел, что не умный. Были в Фи вах, видели мудрого мужа, который на вопрос, чему научила его философия, отвечал: "Жевать бобы и не знавать забот". Максим не понял, ну и снова захотел стать умным.
И говорит дьяволу: хочу стать умным. А дьяволу того и надо. Раз - и стал Максим умным, как... Как два Платона. Долго сидел Максим такой умный и ничего не говорил. Открывал было рот, чтобы сказать что-то, но снова его закрывал. (Петр разливает с нетерпением). ВАСИЛИЙ: И был его ум так велик, что сам мог понять свою ущербность. Ведь один ум - что с него? Разве философом де латься, или математиком, или вождем народным. Ну и что? ПЕТР: Как, ну и что? ВАСИЛИЙ: Ты же сам говорил - помешались на самоочевидности разума? ПЕТР (раздраженно): Видел я, куда ты клонишь... Если бы ты, западник, не был пьян, вспомнил бы, что Фауста Мефистофель этим и искушал: Лишь презирай свой ум да знанья луч, Все высшее, чем человек могуч... Тогда ты мой без дальних слов! ВАСИЛИЙ: Вот расскажу тебе такой случай. Был я на конферен ции по Достоевскому - хорошо, здорово, все докладчики - уче ники Лотмана да Бахтина. Кончилась конференция, начались об суждения... Выходит старичок какой-то, аж трясется от волне ния. Он вовсе не готовился выступать, он вообще говорить не умеет "как по написанному"; просто очень любит Достоевского. Этот старичок очень рад и взволнован, что услышал столько мудрых речей, ну и хочет поблагодарить, как умеет, этих муд рецов, да все не складно говорит, волнуется очень. И вот эти мудрые люди, наизусть Достоевского знающие (ты учти - именно Достоевского!), начинают над ним ржать! Куда, мол, со свиным рылом в калашный ряд! А? Вот тебе и ум. Что бы тут сказал Федор Михайлович? (Петр разливает). ВАСИЛИЙ: Эти докладчики очень умные, прямо страх, какие ум ные! Да не ущербен ли ум один?
Ну ладно, вот и Максим почувствовал Это. Слушай, ты мне вермута в водку налил! А что Максиму делать? Что еще попро сить? Пискнул было в отчаяньи, что чего там мелочиться, раз путь Бога теперь недоступен - делай меня антихристом. Бес ему: нечего, нечего, много таких желающих, - а сам-то рад, думает - дело в шляпе.
Тут Максим очнулся, головой встряхнул, опомнился, да не совсем. Ну тогда, говорит, хочу благодати Божьей.
Бес на него только шары выкатил. Опомнился Максим, за совестился, улыбнулся горько. Как ему с бесом бороться? Бог-то простит... ЖИТОЙ (входя): Да они уже вермут открыли! Самойлов, давай- ка! (Житой разливает, Самойлов с мудрым видом настраивает гита ру). ПЕТР: Ты нам-то налей. ЖИТОЙ: Да налью, не ссы! (разливает). Мотин, ты так до утра и проспишь? ВАСИЛИЙ: Пусть спит, у него действительно работа хреновая. ПЕТР (Василию): И чем дело кончилось? ВАСИЛИЙ (после паузы): Да ладно... Как-то не знаю уже. Ну победил Максим, остался, правда, без ума, да и из Японии своим ходом добирались. ЖИТОЙ: Кого победил? ВАСИЛИЙ: Да нет, я так... ПЕТР (строго): При чем здесь Кобот? И работа? ВАСИЛИЙ: Непричем, успокойся. ПЕТР: А помнишь, как Максим: и ты доиграться хочешь? И с дьяволом со своим этим вечно... Такую байку меньше всего к Максиму можно отнести. Да ты уж пьян, вижу! ЖИТОЙ: Нормально выпили! (Самойлов с сосредоточенным видом играет отрывки разных ме лодий. Он играет очень быстро и чуть трясется.) САМОЙЛОВ (хлопнув себя по колену): Эх, Лешка, наливай, пое хали! ЖИТОЙ: А! Чего там! Давай! (разливает). САМОЙЛОВ: Ну, начинайте, что хотите, а я продолжу. Любую песню. (Небольшая пауза). ВАСИЛИЙ: Гул затих, я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку. Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку. САМОЙЛОВ (подхватывает): А в это время На столе стояли три графина. Один - с карболовой водой. Другой - с настоем гуталина. А третий - и вовсе был пустой! (замешательство, смех). ЖИТОЙ: Из-за острова на стрежень, На простор речной волны Выплывают расписные Стеньки Разина челны. САМОЙЛОВ и ЖИТОЙ (хором): А на столе стояли три графина. Один - с карболовой водой. Другой - с настоем гуталина. А третий - и вовсе был пустой! (общий смех). ПЕТР (с поганой ухмылкой): Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины. ВСЕ (хором, с ликованьем): А на столе стояли три графина. Один - с карболовой водой. Другой - с настоем гуталина. А третий - и вовсе был пустой!
