Я не знаю, почему это кажется сексуальным. Может из-за позы, в которой он стоит, может просто он такой и есть.
— Ты не против, что я буду спать в твоей комнате? — спрашиваю я его.
Он пожимает плечами.
— На самом деле это уже не моя комната.
Я оглядываюсь на стены.
— Правда? Она прекрасно сохранилась.
Он молчит. Я снова смотрю на него, и почему-то его глаза кажутся еще темнее, чем обычно.
Потом это проходит. Он снова пожимает плечами.
— Мои родители любят притворяться, что я все еще живу здесь.
— А где ты живешь? — я знаю, что испытываю свою удачу, задавая ему еще больше вопросов, но эй, это он решил зайти и соблазнительно съесть яблоко передо мной.
— Не слишком далеко отсюда.
— А сколько тебе лет?
Он прищуривается.
— Тридцать четыре, — пауза. — А что?
— Потому что я хотела бы узнать, сколько лет прошло между этой версией Тая, — я указываю на комнату, прежде чем подойти к нему. — И этой версией.
Он снова кусает яблоко.
Я смотрю на его горло, когда он сглатывает, и почему это кажется таким горячим?
— Кто сказал, что это не один и тот же человек?
— Ага, — говорю я ему, указывая на одну из фотографий. — Так ты хочешь сказать, что эти дрянные искусственные малышки все еще в твоем вкусе?
Он кашляет, почти выплевывая яблоко, его виски темнеют. Потом он улыбается.
— А кто бы был в твоем вкусе, будь ты пацаном?
Я оглядываюсь на них и их веселые глаза. Они красивые.
— Ну да…
— Ну, может быть, мои вкусы изменились, — продолжает он, принимая небрежную позу у двери.
Его взгляд скользит по моему телу таким темным, жарким взглядом, что у меня мурашки бегут по коже.
— Теперь мне нравятся миниатюрные и рыжие с большими сиськами, — он ухмыляется. — Но только те, кто не балаболят каждую секунду. К счастью для тебя, ты не подходишь.
И с этими словами он выходит из комнаты.
Вау.
Мои щеки горят, и я тут же прижимаю к ним руки, надеясь унять румянец. Последнее, что ему нужно знать, — это то, что я почувствовала под его взглядом.
Это заставило меня понять, как отчаянно я нуждаюсь в сексе.
А отчаяние — это то, чего я никогда не испытывала.
Я выпрямляюсь, игнорируя свое тело, которое пытается предать меня каждый раз, когда я рядом с ним, а затем спускаюсь вниз.
Я быстро осматриваю кухню и гостиную, просто любопытствуя, а затем направляюсь через сетчатую дверь в задней части дома, которая ведет в зеленый двор.
Здесь около дюжины людей, которых я не знаю, все держат бокалы с белым вином или пивом в темно-янтарных бутылках, барбекю вдоль белого забора дымится и пахнет жареным мясом и острым соусом. В отдалении группа парней, в том числе Тай, перебрасывают мяч для регби на пляже.
Дерьмо. Я не знала, что тут вечеринка. Я выгляжу как дура и, вероятно, пахну как ослиха. Я уже собиралась вернуться в дом, чтобы переодеться и заново накраситься, когда Ричард, из всех людей, помахал мне рукой.
— Ой, Мисс Дейзи Льюис, — говорит он, шевеля пальцами.
Тьфу ты, пожалуйста, не говори так. Это жутко.
Они стоят с Лейси и еще одной молодой парой. Мой отец направляется к ним. Он поднимает один из бокалов мне, когда видит меня.
Я вздыхаю.
Нет никакого спасения.
Но, по крайней мере, есть вино.
Я иду по траве, одаривая всех широкой улыбкой, той, к которой я привыкла, той, которая говорит всем, что я в порядке и всегда буду в порядке.
— Так мило, что ты присоединилась к нам, — говорит Лейси, как будто я была в комнате Тая больше пять минут.
— Держи, милая, — говорит папа, протягивая мне вино.
Я беру и благодарю его, ожидая, что резкий минеральный запах Совиньон Блан либо ухудшит мое похмелье, либо улучшит его.
— Дейзи, это Итон и Яна, — говорит Ричард. — Они оба участвуют в свадебной подготовке.
Я вежливо здороваюсь с ними, хотя сразу понимаю, что они не в моем вкусе. На вид им далеко за тридцать, и, судя по их скучным нарядам, они, вероятно, профессора, как моя сестра и Ричард, или, по крайней мере, ученые. И хотя их улыбки достаточно невинны, у меня такое чувство, что они смотрят на меня с высока.
Но я притворяюсь, что меня это не беспокоит. У меня это хорошо получается. На протяжении всей средней школы, друзья Лейси относились ко мне, как к какому-то болвану. Я любила краситься, слишком много говорила и слишком много улыбалась. Не имело значения, что в то время моей единственной целью в жизни было стать морским биологом, и я была такой же прилежной ученицей, как и моя сестра.
А теперь раз ты здесь на ее свадьбе, так как насчет того, чтобы сосредоточиться на позитиве? — говорю я себе.
— Ты приехала одна? — спрашивает Итон, крутя вино в бокале.
— Да, — отвечаю я, передразнивая его, вертя в руках свой стакан.
— Она хотела привести своего парня, но… — говорит Лейси, замолкая.
— Мы расстались, — говорю я ей, одаривая улыбкой, которая говорит «заткнись» на языке сестер.
— Оооо, это тяжело, — говорит Яна, преувеличенно морщась. — Свадьбы ужасно посещать в одиночку.
Втираем соль в рану, да?
Я пожимаю плечами, продолжая крутить стакан.
— Наверное. Я подружка невесты, так что у меня все равно не было бы на него времени.
— Перестань крутить бокал, — говорит Итон, кивая мне. — Ты портишь вкус.
Порчу вкус?
Я смотрю на папу, который ухмыляется от уха до уха.
— Да ладно тебе, Итон. Разве существует неправильный способ пить вино?
— Ох, Итон — настоящий знаток вина, — гордо говорит Ричард. — Он делал свою диссертацию по гибридизации винограда сорта «Пино нуар».
— Это здорово, — говорю я.
— Итак, твоя сестра сказала мне, что ты возглавляешь отдел маркетинга в какой-то крупной компании в США, — говорит Яна.
О боже, смена темы разговора с того, что я здесь одна, на то, что у меня больше нет работы.
— Нет, — говорит Лейси. — Она была главой отдела маркетинга. Ее уволили.
— Ох, — говорит мне Яна с выражением жалости на лице.
— Но с ней все будет в порядке, — вмешивается Лейси, бросая на меня взгляд, который я не могу прочитать. — С ней всегда все в порядке.
Я хочу спросить ее, что, черт возьми, она имеет в виду, но мой отец говорит:
— Конечно, она будет в порядке. Она моя дочь.
Лейси закатывает глаза.
— И как долго ты пробудешь тут? — спрашивает Яна. — Есть какие-нибудь веселые планы?
— Помимо этого? — спрашиваю я.
Они, вероятно, не очень хорошо улавливают сарказм.
— Никаких планов. Просто приехала на свадьбу. Возвращаюсь домой через неделю.
— Какая жалость, — говорит Итон. — Новая Зеландия может многое предложить.
— Тебе следует сделать как сестра, арендуй яхту, например, — говорит Яна.
Я хмурюсь. Впервые слышу об этом.
Я смотрю на Лейси и Ричарда.
— Вы арендуете яхту?
— Для нашего медового месяца, — говорит Ричард.
Он дергает подбородком в сторону Тая, играющего в регби на заднем плане.
— Тай предложил нам фантастическую сделку.
У меня так много вопросов.
— А как же Фиджи?
— Мы плывем на Фиджи, — раздраженно говорит Лейси. — Ты что, не читаешь мои письма?
— И не волнуйся, я отличный моряк, — говорит Ричард, как будто я беспокоюсь. — Тай многому научил меня за эти годы. Мне было очень приятно играть роль ученика, а не учителя. Кроме того, яхта практически кнопочная.
— И сколько времени займет это путешествие? — спрашиваю я.
— Дней десять, а то и больше, — говорит он и смотрит на моего отца. — Я пригласил твоих родителей вместе с нами, но думаю, что твой отец струсил.
Теперь настала очередь моего отца выглядеть раздраженным.
— Это не трусость. Это называется работа.
— Зачем ты хочешь пригласить родителей в медовый месяц? — спрашиваю я и виновато улыбаюсь отцу.
Он пожимает плечами и делает глоток вина.
— Дело вот в чем, Дейзи, — Ричард наклоняется и говорит заговорщицким тоном. — Медовый месяц для нас — это просто отдых, а не ночи любви. Мы с твоей сестрой уже много лет занимаемся сексом.
