Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца

Паломники смотрели на небо, на лес, друг на друга. Куда угодно, только не на женщину, лежащую в канаве. В лесах хозяйничали разбойники, и ее крики могли привлечь нежелательное внимание. Она каталась в дорожной колее, выбитой повозками, в ее волосы набилась земля. Она выкрикивала пророчества, сопровождая их воплями и рыданиями. Ее попутчики стояли неподалеку в тени деревьев, опираясь на их стволы и передавая друг другу флягу с теплым пивом.

Вдали послышался раскат грома, в небе над бескрайними мрачными лесами Франции стали собираться тучи. Стояла середина лета девятого года после Великой Чумы. В нескольких ярдах от рыдающей женщины посередине дороги, местами заросшей травой, сидел священник. Он снял сандалии и стал бить их об землю, очищая подошвы от пыли.

Время от времени кто-нибудь оглядывался и бросал взгляд на темный лес. Девушка предсказала им, что их небольшая группа английских паломников сумеет благополучно добраться до Авиньона. И хотя святой транс, подобный тому, в котором каталась на дороге она сейчас, охватывал ее раз по десять на день и мог быть вызван даже шелестом листка или внезапно' сверкнувшим лучом солнца, на этот раз ее предсказания оправдывались, и за все время своего путешествия от Реймса они еще не встретили никаких признаков опасности.

— Джон Харти! — простонала она, и человек, который только что взял флягу с пивом, с досадой повернулся к ней.

Он сделал большой глоток и сказал:

— Не наставляй меня, сестра. Женщина села.

— Я буду наставлять тебя, Джон Харти!

Она провела рукой по своему приятному молодому лицу, довольно сильно измазанному дорожной грязью.

— Ты не воздержан с пивом. Ты гневишь Бога. Джон Харти встал, сделал еще большой глоток.

— Ты — глупая девушка со странными мыслями. Почему…

Удар грома и громкий визг заглушили его слова. Набожная девица бросилась на землю.

— Вот, — закричала она. — Слышишь ли ты голос Божий? Я — пророк! Всевышний предупреждает тебя, пей только воду, иначе будет тебе вечное проклятье, Джон Харти!

По небу неслись низкие облака, покрывая все серой тенью. Упали первые капли дождя. Она вздрогнула.

— Его кровь! — Она поцеловала свою ладонь. — Его святая кровь!

— Глупая женщина! Нас просто догнала гроза, — сказал Джон Харти и резко обернулся к другим.

— Я пророк! — выкрикнул он взволнованным голосом, передразнивая ее. — Помяните меня, если она не окажется еретиком! Вы, как хотите, а я хочу спрятаться от дождя, пока не утонул. Кто идет со мной?

С ним захотели идти все. Пока они собирались отправиться дальше, девушка выкрикивала грехи каждого паломника, которые были раскрыты ей самим Господом: невоздержанность Джона Харти, богохульский смех и шутки госпожи Паркс, плотское вожделение священника и мясо, съеденное в пятницу Томасом О'Линком.

Все обвиненные ею грешники не обращали на нее никакого внимания. Они обвязывали длинные концы капюшона, плотно закутывая себе голову, так как дождь усиливался. Когда паломники двинулись, был уже настоящий ливень. Женщина вполне легко могла догнать их, но она осталась в канаве, продолжая кричать им вслед.

В наступившей темноте дождь лил как из ведра, на дороге появились потоки воды. Она продолжала рыдать, простирая руки в сторону опустевшей дороги, за поворотом которой исчезла последняя фигура странника.

Из тени одного из придорожных деревьев вышел человек. Это был молодой рыцарь, который подошел к краю канавы и протянул руку. Его черные волосы слиплись от дождя, который также промочил насквозь его одежду паломника, из-за чего та прилипла к кольчуге, надетой под ней.

— Они не слушают меня, — всхлипывала она. — Они не обращают внимания.

— Ты прогнала их, Изабелла, — монотонно произнес он.

— Это все их порочность! Они не внемлют мне! У меня было видение, такое же, как у святой Гертруды.

Его рука в ратной рукавице была по-прежнему протянута к ней, капли дождя блестели на металле.

— Видение уже прошло?

— Да, прошло, — ответила она с вызовом и позволила поднять себя на ноги. Она выбралась из канавы, оставив в ней свой башмак. Рыцарь встал на колени, отчего его кольчуга глухо зазвенела, и выудил скользкий кожаный башмак из заполняющейся водой ямы. Она оперлась о его плечо и стала пытаться засунуть ногу в башмак, вертя и поворачивая для этого свою ступню. Он надел башмак, разглаживая мокрые складки на ее лодыжке. Закончив это, он не отвел свою руку, и она резко отдернула ногу.

— Ничего подобного, сэр!

Он поднял голову и посмотрел на нее. Капли дождя огибали его большие темные брови и как росинки висели на черных ресницах. Ему было семнадцать лет. На теле у него уже имелись боевые шрамы. Но их не было видно на его поднятом вверх лице, по которому сейчас стекала вода, очерчивая его строгую линию рта и угрюмое выражение зеленых глаз. Девушка рванулась от него прочь.

— Мне кажется, что ты сам сатана, раз обращаешь на меня такой низменный взор.

Не произнося ни слова, он встал на ноги, поправил меч на своем бедре и направился к гнедому коню, привязанному к одному из деревьев. Он подвел коня к ней.

— Садись.

— Господь приказал мне пешком направиться в Иерусалим.

— Садись, — сказал он. — Ты поедешь, пока мы не догоним ушедших.

— Ехать — греховно для меня. Я должна идти.

— В этом лесу много плохих людей, — сказал он резко. — Нам нельзя здесь долго оставаться вдвоем.

Однако вместо этого, сцепив руки, она снова опустилась на мокрую землю. Ее влажное платье плотно облегало ее стройную грудь.

— Встань на колени рядом со мной. Я вижу Божью матерь. Ее свет падает на нас. О… Великий божественный свет!

Она закрыла глаза и подняла голову. Из глаз потекли слезы, смешиваясь с каплями дождя.

— Изабелла, — крикнул он. — Мы не можем оставаться здесь одни. Ради всего святого, быстро он схватил ее за руку и поставил на ноги. Затем, с силой обхватив ее и не обращая внимания на ее сопротивление, закинул на седло. Она начала визжать. Ее ноги выскользнули из его рук. Конь испугался, дернулся, и она свалилась на дорогу с другой стороны. Он дернул поводья, буквально в последнее мгновение остановив коня, который мог ее растоптать.

Она неподвижно лежала на траве. Он упал на колени рядом с ней. Она со стоном перекатилась на спину.

— Возлюбленная. — Он наклонился над ней. — Изабелла, ты не пострадала?