Мередит Дьюран
Урок для леди
Когда пронзительный свисток, означавший конец рабочего дня, умолк, Нелл была уже на улице. Она знала, что не стоит слишком торопиться — пару раз возле двери возникала давка, и кое‑кто из работниц даже получил травму в виде сломанной руки или ноги, но Нелл не могла не спешить. С тех пор как мать стала дышать тяжело, с пугающим присвистом, Нелл тоже начала замечать, что ей все труднее дышать в густом табачном смраде цеха, где приходилось, часто кашляя, скручивать сигары. К концу рабочего дня ей буквально не хватало воздуха.
На улице влажный воздух вечерних сумерек обдал ее кисловатым запахом угольного дыма, но дышать все же было гораздо легче. Нелл шла в толпе работниц, которые то и дело останавливались, чтобы накинуть на голову платок или перекинуться солеными шуточками с парнями из других цехов. Они так весело и оживленно болтали, словно не знали для этого лучшего места, чем адская зловонная фабрика. Впрочем, могло быть и так.
Наконец толпа поредела, и Нелл пошла свободно. Облегченно вздохнув, она почувствовала, как ее настроение улучшается. Работа на фабрике имела хотя бы один плюс — конец каждого рабочего дня приносил несомненное счастье.
Нелл остановилась, чтобы восстановить дыхание, и чья‑то рука тут же схватила ее за локоть. Рывком высвободившись, она резко обернулась и увидела Ханну.
— Ты до смерти меня напугала! — выдохнула Нелл.
Бледное веснушчатое личико Ханны сияло от радостного возбуждения.
— Это потому что ты большая трусиха, Нелл! Сколько ты получила за неделю?
Опасаясь чужих ушей, Нелл оглянулась по сторонам и только потом тихо сказала:
— Девятнадцать шиллингов.
У нее сводило шею от того, что она целыми днями сидела, склонившись над рабочим столом, а суставы пальцев болели так, что она долго не могла заснуть, зато такого большого недельного заработка у нее еще не было. Разумеется, он уменьшится до десяти шиллингов после того как Майкл, ее сводный брат, заберет свою долю, и этого не хватит, чтобы заплатить за вызов на дом хорошего врача да еще и запастись провизией на всю предстоящую неделю.
— А я только пятнадцать, — скорчила недовольную гримасу Ханна. Обычно она получала на пять шиллингов больше, чем Нелл, потому что ее пальцы были ловчее. — Это все из‑за вчерашнего. Бригадирша ни с того ни с сего разозлилась на меня и заставила переделать половину скрученных сигар. Да ну ее! — Ханна со вздохом поправила выбившуюся прядь светлых волос и пошевелила растопыренными пальцами правой руки. — Тебе нравятся мои перчатки? — спросила она у Нелл. — Я нашла их в лавке Бреннана. Стоили мне двухдневного заработка, зато лайковые. Так Бреннан сказал.
— Прелестные перчатки, — согласилась с Ханной Нелл, хотя на самом деле кожа на сгибах уже потрескалась, а первоначальный белый цвет от долгой носки превратился в серый.
На месте подруги Нелл нашла бы лучшее применение пяти шиллингам — новый чайник, отрез плотной шерстяной ткани или, скажем, свежие фрукты. При мысли о свежих хрустящих яблоках ее рот наполнился слюной.
Впрочем, если подумать, неизвестно, кто из них оказался мудрее — руки Нелл от холода были покрыты цыпками, а у Ханны цыпок не было и в помине.
Взяв Ханну под руку, Нелл пошла вместе с ней по тротуару.
— Ты только отцу их не показывай, — сказала она подруге.
Если Гарод Кроули узнает, что дочь тратит деньги на себя, то устроит ей настоящую головомойку.
— Я что, дура? — засмеялась в ответ Ханна.
Проходивший мимо них парень состроил им глазки. Нелл не была с ним знакома, поэтому одарила его ледяным взглядом. Парень весело подмигнул ей, и Нелл против своей воли покраснела, хотя и понимала, что тот искал не ее внимания. Ему явно понравилась Ханна, у которой были высокие скулы, маленький подбородок и большие бархатистые карие глаза. За последние два года Ханна удивительно похорошела.
— Послушай, Нелл, ты идешь сегодня на собрание Общества покровительства девушкам?
Нелл совсем забыла о собрании. Руководившие Обществом дамы любили читать девушкам нотации и бесцеремонно вмешиваться в их личную жизнь, но у них была отличная библиотека, которой дозволялось пользоваться любой девушке при условии членства в Обществе.
— Жаль, но сегодня у меня не получится, — вздохнула Нелл. Мать была настолько слаба, что ее нельзя было надолго оставлять без присмотра. От шарлатанских снадобий псевдолекарей ей становилось только хуже.
— Нет, ты просто должна пойти! — возразила Ханна. — Сегодня там будет настоящее чаепитие!
— Знаю. Это так здорово, — опустила глаза Нелл.
Она бы с огромным удовольствием выпила чашку настоящего чаю. В последнее время ей приходилось экономить на всем и покупать только низкосортный черный китайский чай.
От этих мыслей у нее испортилось настроение. Сколько ни экономь, толку мало. Тем временем матери час от часу становилось все хуже.
— А еще нам будут раздавать подарки, — продолжала уговаривать подругу Ханна. — Как же не пойти на такое собрание? Нет, это просто невозможно!
— У меня нет выбора, — вздохнула Нелл. — Сегодня у Сьюзи вечерняя смена, а маму нельзя оставить одну.
Ханна бросила на нее проницательный взгляд:
— Пусть Майкл хоть раз присмотрит за матерью!
Нелл едва удержалась от смеха. Скорее рак на горе свистнет, чем Майкл станет заботиться об их матери. С тех пор как она тяжело заболела и уже не могла работать, Майкл совершенно устранился от всего, что с ней было связано. Он вдруг вспомнил, что она ему всего лишь мачеха.
— Майкл наверняка захочет пойти вместе со Сьюзи, — сказала Нелл. Ему нравилась фривольная атмосфера ночного клуба, в баре которого работала его жена. К тому же Сьюзи время от времени наливала ему стопку отличного виски.
Ко всему прочему он следил за заработком жены, не позволяя ей оставить себе ни пенни. Нет, Нелл не могла рассчитывать на его помощь.
Сейчас ей как никогда были нужны деньги. Она пробовала обращаться к ростовщикам, но они с явной неохотой выслушивали ее просьбу о займе. Нелл показалось, что они просто не хотели иметь дело с женщиной. Возможно, Майклу кто‑нибудь охотнее даст денег. Вопрос в том, отдаст ли он ей полученные у ростовщика деньги? Азартные игры и пристрастие к спиртному регулярно опустошали его карманы. Нелл не знала, как быть, если Майкл получит деньги и откажется отдать их ей.
Впрочем, знала. Да, она знала верный способ решить все проблемы. Майкл будет просто счастлив помочь ей, если она решится на это. Но вот решиться‑то она и не могла. От одной только мысли об этом она вся холодела, и к горлу подступала тошнота. «Испорченное молоко уже ни на что не годится», — любила говорить мама. А еще она говорила, что нужно усердно молиться…
