Дебра Маллинз - Твое прикосновение

Ярость охватила его, как порыв пронизывающего ветра охватывает землю. Он ближе склонился к шее лошади, мчавшейся галопом, и услышал, что цокот лошадиных копыт звучит в унисон с бешеным стуком его сердца. Привычная маска учтивости грозила вот-вот упасть и обнажить охватывавшие его гнев и разочарование: опасная смесь этих чувств могла убить любые доводы рассудка.

Он вернет себе отнятое, он получит назад то, что было украдено.

Лунный свет озарял путь всадника, пересекающего границу обширного соседского поместья. В роскошном особняке мирно спал герцог, даже не осознававший, что от него зависит исполнение всех заветных мечтаний этого человека, что он держит в своих руках волшебный ключ к ним.

У герцога не было никаких тайных намерений. Отказ от предложения Рогана был продиктован соображениями исключительно практического свойства. Он не стремился одержать победу, и Роган не стал бы его обвинять, но дикий зверь, дремавший в его душе, жаждал торжества справедливости.

Укрощение зверя всегда было нелегкой задачей. Роган обвел взглядом окружавшие его земли и медленно вдохнул свежий холодный воздух, который подействовал на его разгоряченную душу как успокаивающий бальзам. Тени кустарников и деревьев показались ему старыми друзьями, а темнота окутывала его, словно теплая накидка. Луна в небе теплилась тающей свечой, звезды загадочно мерцали в вышине.

Зверь, рычащий, но укрощенный, с неохотой исчез в темных закоулках души.

А жеребец под всадником выпрямил ноги, желая поскорее умчаться от навязчивого шепота демонов Рогана Ханта.

Леди Кэролайн Вэр поплотнее запахнула накидку. Она наблюдала, как за окном экипажа мелькают виды загородного пейзажа, освещенного луной. Настойчивое «хэй!» кучера Дентона и звук его хлыста напоминали ей, что он старается изо всех сил, чтобы исполнить ее просьбу и попасть домой как можно скорее.

Она бросила взгляд в темную пустоту кареты и невольно поежилась, пожалев, что отослала свою компаньонку, швейцара и всех слуг домой. Но роды миссис Трентон неожиданно затянулись, и Кэролайн не захотела разлучать слуг с их семьями на такой долгий срок. Все они вернулись к своим детям, в то время как Кэролайн осталась в доме Трентонов, поскольку дала обещание овдовевшей миссис Трентон присутствовать при рождении еще одного отпрыска.

Она думала, что попадет домой к ужину.

Но девятые роды миссис Трентон протекали с осложнениями, поэтому Кэролайн пришлось задержаться почти до полуночи, чтобы помочь доктору Рейнсу принять здоровую новорожденную девочку.

Кучер резко замедлил ход, и ее затекшие мышцы запротестовали. Она плотнее укуталась, проклиная ночь, но еще большее отвращение в ней вызывал ее собственный страх, заставлявший ее настораживаться при малейшем движении черных теней. Прошло уже пять лет, но она до сих пор не могла стряхнуть с себя чувство ужаса, внушенное ее мучителями.

Уставшая, истощенная после тяжелого дня, Кэролайн сдержала слезы и постаралась прогнать отчаяние, рожденное тем, что она никогда не сможет наслаждаться нормальной жизнью.

С мужем.

С детьми.

Наслаждаться жизнью, которая приносила бы удовлетворение. Жизнью, в которой не было бы места страху.

А она так сильно хотела этого, что готова была взойти на самую высокую гору и переплыть моря, лишь бы обрести счастье. Но ее всегда останавливал страх. Омерзительный животный ужас при мысли, что кто-то дотронется до нее. Стоило Кэролайн подумать об этом, как ее охватывала удушливая паника, превращая ее в загнанного зверя.

Как она может иметь детей, если даже не представляет себе, что ее коснется мужская рука?

Кучер внезапно остановил лошадей. От неожиданности она упала, запутавшись в юбках.

– Остановитесь и освободите карету!

Кровь застыла в ее жилах. Разбойники? Это невозможно!

Кто-то закричал. Это был голос Дентона. До ее слуха донесся щелчок пистолета, отозвавшийся резким эхом в замкнутом пространстве экипажа. Вслед за этим где-то снаружи раздался приглушенный удар.

Кэролайн вскрикнула и заметалась раненой птицей, пытаясь забиться в угол кареты. Волосы растрепались, и она поспешно выдернула шпильки, ухватившись за них побелевшими от напряжения пальцами.

Звуки шагов. Она завернулась в накидку, желая стать маленькой и незаметной. Затем дверь резко распахнулась, и она увидела лицо предводителя шайки, искаженное ухмылкой; его неровные зубы в лунном свете казались тусклой белой полоской.

– Ну-ну, миледи, доброго вам вечера.

Он открыто смеялся над ней, наслаждаясь ее беспомощностью.

И вдруг ее охватила ярость.

Кэролайн проткнула руку разбойника зажатыми в кулаке шпильками. Он взвыл, завидев кровь, и отпустил юбку Кэролайн. Она быстро переметнулась на другое сиденье у двери напротив. Он успел схватить ее за лодыжку, но она изо всех сил лягнула его в грудь. Он завалился назад, завопив от неожиданности.

Ей удалось распахнуть дверцу. Все еще сжимая в руке шпильки, она выскользнула из экипажа. Поколебавшись минуту, она поняла, что единственное спасение для нее – укрыться в темных лесных зарослях у дороги. Заслышав шаги с другой стороны кареты, она решилась и помчалась без остановки в сторону леса.

Вдруг ее талию обхватила чья-то рука.

– Одну минуточку.

Разбойник потянул ее за собой, и ее обдало запахом эля и нечищеных зубов.

– Вы отправитесь с нами, миледи.

Ее объял ужас. «О Господи, нет! Снова это?»

Мерзавец тащил ее к экипажу, как мешок с провизией, и ее ноги безвольно волочились по земле.

«Нет, больше нет». Она повторяла про себя эти слова, и они словно пробуждали ее к жизни. Ее охватил гнев. «Никогда больше, ни за что больше».

Она рванулась прочь, и наградой ей стал крик негодяя, которому она угодила шпилькой в глаз. Он отпустил ее, зажимая рану пальцами, через которые сразу хлынула кровь. Она отпрянула от него, пятясь на четвереньках, а потом все же поднялась на ноги и метнулась к лесу.

Кэролайн слышала позади тревожные окрики, но не оглядывалась. Она бежала что было мочи, но вдруг ее настиг удар по спине, придавивший ее к земле неподъемным грузом, так что ей на мгновение стало нечем дышать.

– Ну что, миледи ведьма, – прорычал кто-то ей в ухо, – давайте продолжим, а?

Застигнутая врасплох, распластанная на земле, она не могла и пальцем шевельнуть, пока он похотливо терся об нее бедром. Слезы уже готовы были брызнуть из глаз, но она сдержала себя. Она ни за что не доставит ему такого удовольствия – он не увидит ее страх. Однако в душе Кэролайн вся трепетала от ужаса: в ее памяти оживали картины прошлого, одна страшнее другой.