Конни Мейсон
Леди-колдунья
Лондон, 1763 год
Редкий туман стелился по сырой земле, время от времени поднимаясь вверх, свинцово-серое небо серебрилось слабыми рассветными лучами. Подросток, в котором уже угадывался будущий мужчина, устроившись за деревьями, не отрывал своих серебристых, необычного цвета глаз от происходящего.
Ему и в голову не приходило, что на некотором расстоянии от него, слева у дорожки, стоит закрытая карета и из окна выглядывает бледная женщина необычайной красоты, с чудесными фиалковыми глазами, полными ужаса. Они были прикованы к поляне, где стояли двое мужчин.
Она громко вздохнула, когда каждому из них по очереди поднесли ящик, в котором лежала пара великолепных дуэльных пистолетов. Подросток тоже вздохнул, и лицо его исказила гримаса.
Покончив с формальностями, дуэлянты стали спина к спине, высоко подняв пистолеты. Сердце подростка бешено колотилось. И мальчику, и женщине велено было оставаться дома. Но у обоих были свои причины отправиться к месту дуэли. Было и нечто общее, что привело их сюда, — любовь.
Дуэлянты остановились, медленно повернулись, прицелились. Выстрелы раздались одновременно, и один из дуэлянтов рухнул на землю. Крик отчаяния сорвался с бескровных губ мальчика, слившись с душераздирающим воплем женщины.
Высокий бледный мужчина, очевидно врач, опустился на колени перед убитым. Покачав головой, он повернулся, взглянул на второго дуэлянта и беспомощно развел руками, давая понять, что бессилен что-либо сделать. Небрежно пожав плечами, победитель нетерпеливо повернулся к поджидавшей его карете как раз в тот момент, когда врач наклонился, чтобы укрыть лицо поверженного носовым платком.
Мальчик с ненавистью смотрел вслед карете, которую поглотила мгла.
— Ты когда-нибудь заплатишь за это! — крикнул он безмолвному небу и потряс кулаком. — Я отберу у тебя самое дорогое, как ты только что отобрал у меня!
Из глаз его хлынули слезы. Вся его ярость сосредоточилась на одном человеке и на его неверной жене. Ярость, которая поработит его тело и душу на многие годы, пока он не превратится в мужчину, способного ждать часа отмщения. Неверными шагами он выбрался из своего укрытия и оцепенел, став на колени перед телом, распростертым на земле. Неожиданно плечи его распрямились. За эти короткие мгновения он превратился в мужчину.
Сидевшая в карете женщина в изнеможении опустилась на подушки. Смерть одного из дуэлянтов поставила крест на ее собственной жизни. Даже любовь к трехлетней дочке не могла изменить ход событий.
Лондон, 1778 год
Леди Алекса Эшли сделала танцевальное па, и ее многочисленные белые юбки взметнулись вокруг стройных лодыжек. Все ее надежды были связаны с балом в честь ее помолвки, и теперь ее фиалковые глаза взволнованно блестели. Ее отец, сэр Джон Эшли, наперсник и советник короля Георга III, скоро объявит о помолвке и предстоящей свадьбе дочери с лейтенантом королевского флота Чарлзом Уитлоу. Отец не переставал превозносить достоинства жениха, человека весьма заурядного и скучного, пока сама Алекса не уверовала, что Чарлз и есть тот самый принц, которого она ждала.
Конечно, Чарлз был молод, хорош собой и до безумия влюблен. И он был богат. А что еще нужно девушке в восемнадцать лет? Конечно, брак с Чарлзом рассеет все ее сомнения. Чарлз будет прекрасным мужем, добрым, внимательным, любящим. Не важно, что ее душа не поет от радости, когда он ее целует. И что ее тело тоскует по чему-то неведомому. Она надеялась, что со временем Чарлз научит ее тело отзываться на его ласки. Алекса кокетливо улыбнулась, когда Чарлз обвил рукой ее гибкую талию, и склонила голову ему на плечо.
— Вы счастливы, дорогая? — спросил Чарлз. Алекса колебалась всего мгновение.
— Конечно, Чарлз. А вы?
— Нет слов, чтобы выразить мой восторг, — заверил ее Чарлз. — Но я буду еще счастливее, когда мы войдем в нашу спальню и закроем дверь.
— Чарлз! — сердито воскликнула немного шокированная Алекса.
Чарлзу было несвойственно вести себя столь фривольно, но она знала, что это вино придало ему храбрости, и ей стало смешно. Интересно, окажется ли Чарлз таким же страстным, как герои романов, которыми зачитывалась Эшли.
Холодные серые глаза стоявшего в противоположном конце комнаты Адама Фоксуорта не отрывались от тонкой, стройной фигуры, окутанной девственным белым одеянием, которая, казалось, тает в объятиях одетого в военную форму молодого жениха. Он всматривался в ее лицо, красивое, изящное и хрупкое, лицо странных контрастов, с глубокими фиалковыми глазами в черной бахроме ресниц, которые поблескивали на кремовой коже, полупрозрачной, словно алебастр. Губы у нее были пухлые и чувственные. Черные как вороново крыло блестящие волосы были искусно уложены, выбивались лишь непокорные прядки.
Адама буквально пленила Алекса Эшли. В талии она была тонка, но пышные груди волнующе поднимались над низким квадратным вырезом. Когда она поворачивалась, он видел соблазнительный изгиб ее спины и покатых плеч. Под пышной юбкой угадывались длинные, стройные ноги. Он с усилием оторвал взгляд от красавицы и мысленно сосредоточился на ее отце, Джоне Эшли, которого ненавидел. Его ненависть и жажда мести были все так же неистовы, хотя прошло долгих пятнадцать лет. Эти одинокие годы лишь укрепили его решимость. Наконец вмешалась судьба и настал момент отмщения.
— Ты не передумал, Адам?
Адам неохотно отвел взгляд от танцующей красавицы и гневно посмотрел на сообщника.
— Об этом не может быть и речи, — пылко проговорил он. — Разве Джон Эшли тогда передумал? Ты меня уже достаточно хорошо знаешь, Мак, и должен понимать, что я не нарушу клятвы, которую дал, когда был совсем еще молод.
— Не делай этого, Адам, прошу тебя, — умоляюще проговорил Мак, внимательно глядя в серебристые глаза своего друга. — В конце концов ты навредишь только этой невинной девушке и самому себе.
Адам печально улыбнулся и провел пальцами по золотисто-рыжеватым волосам.
— Она — отродье дьявола и его супруги, как может она быть невинной?
— Образумься, Адам. Эта девушка ничего не знает о задуманной тобой вендетте.
— Скоро узнает, — холодно отозвался Адам, снова устремив ледяной взгляд на леди Алексу.
— Адам, — не унимался Мак, — оставь это. У нас есть дела поважнее. Ты же знаешь, капитан Джонс…
— Замолчи, болван! — гневно прошипел Адам. — Или ты хочешь, чтобы весь Лондон узнал, зачем мы здесь? Ничто не помешает мне выполнить свой долг. А о девушке не беспокойся. В отличие от ее отца я не совсем бессердечен. Я намерен воспользоваться ею и не стану убивать.
