Стефани Лоуренс
Нелегкая победа
— От кого мы бежим? От дьявола?
Вопрос, хотя и заданный самым кротким тоном, заставил Гэрри Лестера вздрогнуть.
— Хуже, — бросил он через плечо своему слуге и главному доверенному лицу Долишу. — От маменек, сватающих своих дочерей.
Гэрри слегка натянул поводья, но скорость на повороте сбавлять не стал, не видя причин замедлять бешеную скачку. Пара серых лошадей, мощных и холеных, без устали и даже как-то радостно мчала двухколесный экипаж. Впереди лежал Ньюмаркет.
— И это не бегство, а стратегическое отступление.
— Неужели? Ну, я не виню вас. Кто бы мог представить, что господина Джека заарканят. И, если верить Пинкертону, ваш брат не очень-то сильно сопротивлялся. Он совсем растерялся, Пинкертон, — угрюмо проговорил Долиш и, не дождавшись ответа, добавил: — Вполне понятно, учитывая его положение.
Гэрри фыркнул.
— Ничто не разлучит Пинкертона и Джека, в том числе и жена. Пройдет время, и Пинкертон дроглотит эту пилюлю.
— Да… может быть. Все-таки не могу сказать, что с удовольствием подчинился бы миссис…
Губы Лестера дрогнули. И тут же, осознав, что Долиш не может видеть его лица, Гэрри поддался порыву и широко улыбнулся. Долиш находился рядом с ним всю его сознательную жизнь. Пятнадцатилетним парнем он привязался ко второму сыну старшего Лестера, как только малыша впервые посадили на пони. Как говорила старая повариха, они нашли друг друга. Смыслом жизни грума были лошади, и с тех пор, как Долиш признал в молодом Лестере родственную душу, он следовал за ним по пятам.
— Можешь не беспокоиться, старый ворчун. Уверяю, я не намерен ни по принуждению, ни добровольно поддаваться чарам самых соблазнительных сирен.
— Легко говорить, — проворчал Долиш. — Но когда это случается, похоже, сопротивление бесполезно. Стоит только взглянуть на господина Джека.
— Лучше не смотреть, — отрезал Гэрри. Размышления о том, как внезапно и быстро брат увяз в сетях брака, вполне могли поколебать его уверенность. Так что лучше не стоило предаваться такого рода мыслям. Имея двухлетнюю разницу в возрасте, они с Джеком вели очень похожую жизнь, с налету освоившись в городе, с его наслаждениями, более десяти лет назад. Конечно, надо признать, что у Джека было меньше причин подвергать сомнению существование истинной любви, но тем не менее его брат, как верно зметил Долиш, стал уж слишком легкой добычей. И этот факт раздражал Гэрри.
— Вы собираетесь до конца жизни держаться вдали от Лондона?
— Я искренне надеюсь, что до этого не дойдет. — Гэрри придержал лошадей на пологом спуске. Впереди лежала поросшая вереском пустошь, а где-то за ней — жизнь, свободная от дуэний и предприимчивых светских мамаш. — Несомненно, мое исчезновение будет должным образом отмечено. Если повезет, к следующему сезону они забудут обо мне.
— Странно, что они вообще вами заинтересовались, учитывая ту репутацию, которую вы так энергично зарабатывали. Гэрри скривился.
— Деньги, Долиш, помогают простить любые грехи.
Гэрри ждал ответной сентенции Долиша. Чего-нибудь мрачного. В том смысле, что если светские дамы способны пренебречь грехами Гэрри Лестера, то никто не может считать себя в безопасности. Но никаких замечаний не последовало. Устремив невидящий взгляд на уши коренника, Гэрри с сожалением подумал о том, что богатство, недавно свалившееся на него и братьев — Джека и Джеральда, — в состоянии служить оправданием любой беспутной жизни.
Гэрри не питал никаких иллюзий, прекрасно понимая, что он собой представляет: повеса, один из светских хищников, прожигатель жизни, превосходный наездник и незаурядный коннозаводчик, достойный внимания боксер-любитель, прекрасный стрелок, страстный охотник — и не только на дичь. В последние десять лет главным местом его охоты были светские салоны. Используя природные таланты и дарованное рождением положение в обществе, он наслаждался жизнью, смакуя женщин, как вино. Ничто и никто, думал он, не может помешать ему, встать на его пути, оспорить его право на распутство.
Правда, теперь, когда он обременен немыслимым богатством, все выстроятся в очередь, чтобы портить ему жизнь.
Гэрри фыркнул и перевел внимание на дорогу. Милые светские девицы могут сколько угодно предлагать свои прелести — он на них не купится.
Впереди замаячил поворот на Кембриджскую дорогу. Гэрри сдержал упряжку, еще бодрую, несмотря на стремительный рывок из Лондона. Вначале, правда, он берег лошадей, но после Грейт-Честерфорда на более пустынной Ньюмаркетской дороге дал им волю. Тем не менее за все время их пути они обогнали лишь несколько медлительных карет. Большинство любителей еженедельных скачек уже собрались в Ньюмаркете.
По обе стороны дороги раскинулись ровные вересковые пустоши. Однообразие пейзажа нарушалось лишь небольшими рощицами. Ни один экипаж не виднелся на Кембриджской дороге. Гэрри свернул на нее и стегнул хлыстом коренника. До Ньюмаркета и комфорта его постоянных комнат в гостинице «Крепостная башня» оставалось всего несколько миль.
— Слева!
Предупреждающий возглас Долиша заставил Гэрри встрепенуться, и в то же мгновение он заметил впереди, в деревьях, окаймлявших дорогу, какое-то движение. Он хлестнул обеих лошадей по холкам и, когда ремень с тихим свистом обмотался вокруг кнутовища, ослабил вожжи и переложил их в левую руку. Правой достал заряженный пистолет, лежавший за его правым сапогом под сиденьем. Когда пальцы сомкнулись на гравированной рукояти пистолета, он машинально отметил несообразность ситуации.
Долиш, сжимавший в руке тяжелый седельный пистолет, облек их общее впечатление в слова:
— На королевской дороге средь бела дня. Подумать только! Куда катится мир, я вас спрашиваю?
Двуколка мчалась вперед.
Гэрри не удивился тому, что мужчины, спрятавшиеся за деревьями, не сделали попытки остановить их. Они были на лошадях, но даже верхом не скоро бы догнали резвых серых коней их двуколки. Гэрри успел насчитать по меньшей мере пять человек. Они были одеты в грубую одежду, лица почти до самых глаз скрывали шейные платки.
Звуки негромких проклятий растаяли позади.
С угрюмым бормотаньем Долиш принялся рыться в ящике под козлами, убирая пистолет.
— Черт побери, у них даже фургон был спрятан за деревьями. Должно быть, уверовали в легкую наживу.
Гэрри нахмурился.
Впереди дорога делала крутой поворот. Он подобрал вожжи и чуть придержал лошадей.
Упряжка повернула. В следующее мгновение глаза Гэрри широко распахнулись, и он изо всех сил натянул вожжи, разворачивая лошадей поперек дороги. Те резко остановились, зафыркали, забили копытами, едва не уткнувшись мордами в низкую изгородь. Двуколка опасно накренилась, но рессоры не дали ей опрокинуться, и Долиш, к счастью, удержался на козлах.
