Барбара Картленд
На крыльях надежды
— Не могу ли я вам помочь?
Лорна опустила руки и повернула голову. Взглянув через забор, которым был обнесен старый фруктовый сад, она увидела молодого человека. Очевидно, это был один из выздоравливающих офицеров, что разместились в усадьбе.
— Спасибо, но я уже почти закончила, — ответила девушка, указав на корзины, которые стояли у подножия дерева и были наполнены спелыми вишнями. Чтобы набрать их, она потратила два часа.
— Тогда можно я помогу их съесть?
Лорна засмеялась:
— Конечно нет. Большая часть ягод пойдет в консервный цех на варенье, только немного я оставлю для нас.
— И все-таки у меня создается впечатление, что я смогу принести пользу, — сказал неугомонный незнакомец.
Он осмотрел забор, который нуждался в ремонте, выбрал подходящее место, где доски покосились сильнее всего, и перемахнул в сад. Незнакомец был высок и строен. Когда он приблизился к Лорне, она заметила, что молодой человек прихрамывает, а рука у него забинтована.
— Пожалуй, собирать урожай вам будет трудновато, но если ваша энергия действительно бьет через край, можете помочь мне обобрать эту ветку. На остальных уже ничего не осталось.
Она приподняла корзину, давая понять, что готова принять его услуги. Незнакомец подошел вплотную к ней и, дотянувшись до ветки здоровой рукой, стал срывать и бросать ягоды в пустую корзину. Буквально через несколько секунд Лорне стало ясно, что работа очень мало интересует его: он занят только тем, что разглядывает ее. Когда ягод на ветке не осталось, она спустилась на землю с лестницы и внезапно почувствовала неловкость от сознания, что ее волосы в беспорядке, а лицо полыхает и лоснится. Она достала из кармана рабочего халата носовой платок и вытерла лоб.
— А куда мы так торопились? — спросил ее помощник.
— Их нужно было собрать до вечера, точнее, до чая.
— Отлично, у вас освободилась масса времени! — с энтузиазмом воскликнул он. — Давайте немного передохнем и познакомимся. Я знаю, вас зовут Лорна, вы дочь викария, но я хочу знать о вас еще множество вещей. Присядем, и вы расскажете мне о себе.
В нескольких шагах от них лежал ствол поваленного дерева. Он сел на него и поощрительно улыбнулся Лорне, которая стояла в нерешительности, немного смущенная и удивленная.
— Идите сюда, — настаивал он. — И не смотрите на меня так испуганно.
— Я не смотрю, — запротестовала девушка, внезапно заливаясь румянцем вопреки своему желанию.
Проще было согласиться, чем объяснить причину своего отказа; она неохотно подошла к бревну.
— Так-то лучше, — сказал он. — Теперь мы сможем поговорить. Меня зовут Брайт, Джимми Брайт. Вы уже догадались, что я поправляю здесь свое здоровье.
— Как вы получили ранение? — спросила Лорна более мягким тоном.
— Мне пришлось произвести вынужденную посадку, — ответил он. — Я надеялся дотянуть до дома наш подбитый самолет. Мне это удалось, но мы не смогли мягко приземлиться, а здорово грохнулись и набили синяков. Но это пустяки: я благодарен судьбе что мне удалось добраться до старушки Англии. Мысль о том, что я мог сгинуть в морской пучине, бросает меня в дрожь.
— Не говорите так, ваши слова звучат зловеще.
Он засмеялся:
— Нет, мне приносит радость каждый миг, когда я нахожусь за штурвалом моей машины. Я всегда мечтал летать, даже когда был маленьким мальчиком.
— Это война дала вам шанс?
— Я много летал до войны; вообще-то вы беседуете с весьма значительной персоной, если хотите знать!
— Тогда мне кажется, что вы забыли представиться по всей форме. Вы должны добавить свой ранг или звание.
— Прошу прощения. Командир эскадрильи Джеймсон Брайт из воздушных сил Великобритании.
— Вот так гораздо лучше, это звучит очень внушительно.
— Я рад, что добился своего. На днях вы увидите меня в форме: говорят, ничто не покоряет женское сердце вернее, чем военная форма.
— Не сомневайтесь, мы, в Малом Уолтоне, сможем оценить вас по достоинству, — насмешливо сказала Лорна.
— Не понимаю, что вы имеете в виду под словом «мы», — парировал Джимми Брайт. — Я во всей деревне не видел женщин моложе шестидесяти; никогда раньше не приходилось мне бывать в такой дыре. Если я пробуду здесь еще немного, буду вынужден флиртовать с нашей комендантшей. Никому не известно, что со мной может случиться после этого!
Лорна захихикала, она знала леди Эбботт. Мысль о том, что эта дама будет с кем-то флиртовать, показалась ей просто нелепой.
— Мне жаль, что вы находите наш поселок скучным, — сказала она, глядя вдаль за деревья, где виднелась нормандская башня деревенской церкви из серого камня.
— А вы другого мнения?
Лорна помотала головой:
— Святые небеса, конечно! У меня совсем нет времени скучать. И сейчас мне пора идти. Спасибо за то, что помогали мне, или, вернее сказать, мешали.
Она улыбнулась, и на ее щеках появились веселые ямочки, которые не остались незамеченными Джимми. Он нехотя поднялся на ноги.
— Не уходите, — сказал он, — или, если вам действительно нужно идти, позвольте мне проводить вас. Я помогу нести корзины.
— Мы можем оставить самую большую, — ответила Лорна. — Питер, мой брат, обещал прийти и забрать ее, как только закончит партию в теннис, а я должна управиться с двумя другими.
— Ни в коем случае! Вам будет слишком тяжело. Дайте мне одну.
Спорить с ним было невозможно, и Лорна уступила.
— Очень хорошо, тогда мы сможем унести все. Большую корзину понесем вдвоем, а маленькие поставим сверху.
Нагруженные тяжелой ношей, они медленно двинулись через сад. Наконец показались деревянные ворота, которые вели во двор дома священника.
— Питер должен быть очень нам признателен, — сказал Джимми.
— Он это ценит, — ответила Лорна. — Мой брат терпеть не может таскать тяжести. Мы скажем ему, то изрядно потрудились за него. Кстати, если будете разговаривать с ним, не слишком увлекайтесь рассказами о полетах.
— Почему?
— Питер слишком остро реагирует на разговоры на военные темы. Ему только что исполнилось семнадцать. Я чувствую, что в один прекрасный день он уйдет из дома и запишется в армию, сказав на призывном пункте, что уже совершеннолетний. Он уже давно бы это сделал, если бы не Пеке.
— А кто такая Пеке?
— Это моя сестра.
— Что за странное имя!
— При крещении ей дали имя Патриция, но вскоре после рождения, они с Питером близнецы, моей маме вдруг пришло в голову, что один из них умер. Она срочно послала папу в ясли, где они находились. Когда он вернулся, то сказал коротко: «Мальчик вопит, как будто его режут, а девочка храпит, как пекинес». Это имя приклеилось к ней навсегда.
