Лорен проснулась от собственного крика, от охватившей ее мучительной, ужасающей боли.
Постель ее была мокрой от пота. Ей показалось, что она слышит звук, похожий на пушечный выстрел. Почти против воли она открыла глаза.
За открытым окном стояла жаркая влажная ночь. Ветер неистово трепал занавески. Крупные капли дождя разбивались о светло-зеленый ковер. Яркая вспышка молнии осветила комнату, потом вновь загремел гром и его грохот был столь же яростным, как звук пушечного выстрела в ее кошмарном сне.
— Господи, прошу тебя, пусть это окажется лишь сном!
Но боль росла, усиливалась, пока не поглотила все тело Лорен. Потом неожиданно прекратилась, оставив ее измученной и опустошенной.
Но облегчение не наступило. Ушедшая боль оставила в душе Лорен мрак, который был страшнее, чем агония.
— Ларри! — раздался ее крик в пустом коттедже, где кроме нее никого не было.
Имя это потонуло в новом раскате грома, в то время как сама Лорен метнулась с кровати. В какое-то мгновение она чуть не упала, но схватилась за столбик изголовья и прижалась к нему, обратив взор на бушующую за окном грозу.
— Ларри! — закричала она снова, но на этот раз шепотом, потому что ею овладело отчаяние.
— Ларри! — звала она вновь и вновь, но казалось, что ее окутал плотный серый туман, уносивший часть ее души.
Лорен вновь ощутила боль, на этот раз такую сильную, что, задыхаясь, упала на постель.
С душераздирающей уверенностью она знала, что Ларри, ее брат-близнец, умирает. Где-то в такой же буре жизнь покидает его. Ей и раньше случалось ощущать его боль, так же как он чувствовал боль Лорен. Их обоих удивляло то, что им приходилось страдать от болезней и несчастных случаев друг друга, и они считали это проклятием.
Его больше нет. Она это знала. Слабость ее усиливалась, а растущее ощущение пустоты, казалось, увлекало ее в бездну мрака.
Новая вспышка молнии осветила комнату, и Лорен почти поверила в то, что перед нею стоит Ларри и с шаловливой улыбкой протягивает руку. Потом его образ угас, свет померк и она осталась одна.
Совершенно одна.
Отец как-то сказал, что Ларри подобен первым лучам утреннего солнца, а Лорен похожа на нежные вечерние сумерки. Такие разные, они были частью одного целого. И вот его не стало.
Лорен протянула руку во тьму.
— Не уходи! — прошептала она, понимая, что некому откликнуться на ее призыв.
И подумала о том, каково ей будет влачить дни, в которых не будет утра.
Чарльстон, апрель 1863 года
— Патрульное судно справа по борту!
Тихий шепот был еле слышен в туманной ночи. Двое мужчин разговаривали, едва шевеля губами. Звуки гасли во влажной тишине ночи.
Адриан Кэбот поморщился, слушая мерный пульсирующий звук машин и легкий плеск врезающихся в воду лопастей.
«Призрак» крался, нащупывая путь между канонерками Военно-морского флота северян, которые, как стервятники, поджидали добычу у входа в гавань Чарльстона. Порт и свобода остались позади.
Стоя у штурвала собственного судна рядом с нашептывающим указания лоцманом, Адриан испытывал знакомое смешанное чувство веселья и тревоги. Он никогда не испытывал ничего подобного тому опьянению, которое в нем вызывали рейсы сквозь блокаду северян. Казалось, этой ночью ему сопутствует удача. Месяц на небе был совсем тонким, да и его закрыл туман, нависший над Чарльстоном в эти ранние утренние часы. «Призрак» уже проскользнул незамеченным мимо одной из канонерок северян, потом мимо другой. Теперь с правого борта откуда-то появился еще один корабль.
Адриан быстро произнес краткую молитву моряков. Он знал, что его корабль трудно заметить, особенно в этом тумане. Он сам участвовал в создании проекта этого корабля и гордился его скоростью и маневренностью, а также его изящными очертаниями, сливающимися с темнотой ночи. «Призрак» весь, вплоть до парусов, был окрашен в жемчужно-серый цвет, и его корпус лишь слегка возвышался над водой. Сегодня его могли заметить лишь самые бдительные часовые.
Его руки крепче сжали штурвал. Ему нужен был этот рейс. Этот и еще восемь таких же. Для него это был единственный способ выкупить родовое имение, восстановить честь семьи.
Он вновь внимательно оглядел тяжело груженный корабль. Нигде ни огонька. Все люки закрыты брезентом. Строжайшая дисциплина запрещала использование любых источников света.
По левому борту корабль северян исчез из виду и Адриан ровно выдерживал курс, полагаясь на знания лоцмана, позволяющие избежать кораблекрушений, а также опасных мелей и перекатов. Джонни был наделен способностью видеть ночью и знал эти воды лучше всех знакомых Адриану лоцманов. Адриан беспрекословно подчинялся указаниям, которые Джонни давал тихим, спокойным голосом. И все же он чувствовал себя слепым в густом тумане и никогда не мог смириться с тем, что не может сам полностью контролировать ситуацию.
Он уже собирался отдать приказ увеличить скорость, когда неожиданная вспышка осветила небо. Он услышал взрыв с правого борта и сквозь такелаж просвистело ядро.
— Полный вперед! — крикнул Адриан, не заботясь о том, что его услышат.
Другое ядро попало в тюк хлопка слева от него, разбросав повсюду белые клочья и воспламенив несколько соседних тюков. До него донесся резкий запах горящего хлопка. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, моряки принялись тушить груз, заливая его водой.
Адриан почувствовал, что задыхается от неожиданно взметнувшегося дыма. Он обернулся к Джонни.
— Далеко еще до глубокой воды?
— Мы почти пришли, капитан.
Над головами просвистели ядра нового залпа.
— Дым. Они потеряли нас в дыму, — удовлетворенно заметил Адриан, когда один из его людей появился из густой влажной смеси дыма и тумана.
— Огонь потушен, сэр.
— А дым не даст им нас увидеть, пока мы не выйдем в море, — сказал, усмехнувшись, Адриан. — Нам бы следовало отправить им благодарственное послание.
— Проклятые янки, — сказал моряк, который только что доложил о том, что огонь потушен. — Как бы я хотел, чтобы мы могли им ответить!
Адриан рассмеялся.
— Я бы тоже не возражал, Синклер. Теперь я знаю, как себя чувствует лиса.
Раздался новый выстрел, но ядро упало позади «Призрака», и всплеск был едва различим в туманной тьме. Преследователи потеряли цель, по крайней мере, временно.
У Адриана гора свалилась с плеч. Радостное волнение придавало ему сил и уверенности. Они прошли самую опасную часть пути, миновали главные силы, блокирующие вход в гавань.
До рассвета Адриан оставался у штурвала. Они заметили еще один корабль из блокадного оцепления. Он был обшит железом, так что Адриану, даже с таким тяжелым грузом, было нетрудно его обогнать.
