Джейн Арчер - Мятежный восторг

Спрятавшись в тени огромного ветхого здания, Куинси Жерар дожидался своего сводного брата Жан-Клода д'Арси. Он старался думать только о предстоящей встрече, но прошлое настойчиво, вероломно стучалось в память, возвращая к последней встрече с Жанеттой, и нелегко было оттеснить его прочь.

В то время она едва переступила порог отрочества – почти ребенок, – и все же Куинси был опьянен ее юной прелестью. Как живо он помнил ее! Позолоченные солнцем рыжие волосы, земляничный сок на полных ярких губах, аметистовые глаза, где затаился дремлющий огонь…

Жанетта!

Куинси тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Порой ему казалось, что упорная тоска по ней, так похожая на неизлечимый недуг, однажды сведет его с ума. Он жаждал находиться рядом, видеть, слышать и, может быть, порой нечаянно прикасаться…

Гнев и отчаяние заставили Куинси вернуться к действительности. Что толку страдать по девушке, которая все равно никогда не будет ему принадлежать? Так говорил рассудок, по сердце упорствовало в своем нелепом заблуждении, и потому образ юной красавицы с земляничным соком на губах снова и снова пробирался в память – легкий и бесплотный, как лоскуток утреннего тумана.

Короткий резкий свист пронзил ночную тишину. Куинси бросился за живую изгородь и притаился там. Его сводный брат был вероломен, как портовая крыса, и в отношениях с ним никакая предосторожность не была излишней.

Снова раздался свист, на этот раз ближе. Гость приближался. Мрачная улыбка искривила губы Куинси – кровные узы, что связывали его с Жан-Клодом, не мешали их взаимной неприязни.

В густом сумраке обрисовалось еще более темное пятно. Осадив великолепную гнедую кобылу, гость выпрямился в седле с таким видом, словно подзадоривал целый мир: ну-ка попробуй причинить мне вред! Он обладал той безграничной самоуверенностью, что свойственна лишь подлинным храбрецам или безмозглым идиотам. С первого взгляда Жан-Клода хотелось отнести ко второй категории, но Куинси знал, как опасно недооценивать тех, с кем имеешь дело, и в частности собственного брата. Жан-Клода не интересовало ничто, кроме «Сангуина», родового поместья. Чтобы вернуть его, он был готов на все, и совершенно справедливо: с землями были связаны все права и привилегии дворянства, имя и репутация зависели от наличия или отсутствия земель. Лишившись «Сангуина», Жан-Клод тем самым потерял право носить родовой титул. Теперь это был человек одержимый, снедаемый жаждой вернуть утраченное.

Куинси неслышно вышел из своего укрытия. Кобыла Жан-Клода шарахнулась, и тот разразился проклятиями. Этот маленький эпизод несколько улучшил настроение Куинси. Младший брат с самого детства уступал ему во всем, а в городе и вовсе утратил способность бесшумно пробираться в зарослях, незаметно подкрадываться и таять во тьме глухих закоулков. Он предпочитал открытый бой, должно быть, помешался на вожделенном титуле. В самом деле, не может же барон Жан-Клод д'Арси де Сангуин, аристократ до копчиков ногтей, вести себя на манер какого-нибудь жалкого простолюдина!

– Ты звал меня. В чем дело? – осведомился Куинси, скривив усмешку.

Его брат соскользнул с седла, бросил поводья и приблизился.

– А здесь можно поговорить без помех?

– Разумеется. – И Куинси первым отошел в густую тень разросшегося кустарника.

Жан-Клод последовал за ним, ведя в поводу кобылу. Для начала он внимательно, огляделся.

– Речь об этом разбойнике… о Лисе.

Он снова огляделся, чтобы удостовериться, что их с братом никто не видит. Куинси не торопил, разглядывая его отлично скроенный костюм и размышляя о том, что Жан-Клод дорого платит за право принадлежать к аристократии. По сути дела, он превратился в лакея состоятельного маркиза де Бомона.

– Ну а я-то тут при чем? – спросил Куинси, теряя терпение.

– Этот разбойник начинает действовать дворянству на нервы, – хмуро пояснил Жан-Клод. – Ходят, слухи о том, что он отдает награбленное бедным. Разумеется, это всего лишь игра в благородство! Он просто покупает себе поддержку простонародья.

– Это твое личное мнение?

– Мое личное мнение никого не касается, – уклончиво ответил Жан-Клод (кто его знает, как настроен братец, возьмет да и откажется помогать – к кому тогда обращаться?). – Хватит и того, что маркиз желает избавить дворянство от Лиса. Он дал публичную клятву, что разбойник будет отдан в руки правосудия.

– Чем этот Лис так всем насолил?

– Это человек подлого сословия. Низменные наклонности делают его опасным для любой уважающей себя женщины. Дворянки трепещут за свою честь.

– Уважающей себя женщины? Трепещут за свою честь? Я думал, ты говоришь о дворянках.

– Ты завидуешь нам, потому и чернишь!

– В моих жилах течет не менее благородная кровь.

– Кровь незаконнорожденного не может быть благородной. Тебе не видать ни титула, ни земель.

Куинси усмехнулся с деланным безразличием, хотя высокомерие брата, как всегда, вызвало в нем бешеную ярость.

– С чего ты взял, что мне пришлась бы по душе жизнь аристократа?

– А кому бы не пришлась, скажи на милость? – Жан-Клод засмеялся нелепости подобного заявления. – Она приносит комфорт, безопасность, богатство и привилегии.

– Конечно-конечно. Но когда ваш комфорт и привилегии находятся под угрозой, вы обращаетесь за помощью к таким, как я.

– Ну и что с того? Мы расплачиваемся с такими, как ты, деньгами, но не уважением.

Губы Куинси сжались в тонкую линию.

– И что ты хочешь купить за деньги на этот раз, Жан-Клод?

– Сведения. Всем известно, что у тебя есть свои люди в сточных канавах Марселя. В которых, кстати сказать, ты и живешь.

– Не серди меня, Жан-Клод, – предостерегающе произнес Куинси.

Тот заколебался. Он не только не желал сердить брата, но до сих пор и не отваживался на это. Лишь через Куинси Жерара можно было получить сведения, необходимые для поимки Лиса, на что Жан-Клод очень рассчитывал. В обмен на голову разбойника маркиз мог вытребовать для него «Сангуин».

– Де Бомон хорошо заплатит, – сказал он миролюбиво.

Куинси задумался над предложением брата.

– Это может быть опасно, – наконец сказал он. – Даже смертельно опасно.

– Меня это не касается, – небрежно отмахнулся Жан-Клод. – Скажи лучше, сколько тебе нужно времени.

– Некоторые дела с налету не делаются, – пожал плечами Куинси. – Этот Лис неглуп и осторожен. Поговаривают, что он и сам голубых кровей.