Джо Беверли
Искра соблазна
Лондон, май 1817 года
Лондонская ночь полна звуков. Босая простоволосая девушка быстро шла, почти бежала, изо всех сил стараясь не отвлекаться на посторонние шумы, пока не услышала стук кареты. Гулкий топот копыт неумолимо приближался, а фонари отбрасывали причудливые тени на темный тротуар.
Леди Мара Сент-Брайд замерла. В карете могли быть люди высшего света. Такие, как она. Можно было попросить о помощи.
Но к чему ей безопасность, купленная ценой погубленной репутации? Нет, ни за что на свете! Она справится сама. Должна справиться.
Мара отвернулась, моля небо о том, чтобы люди в карете дремали. Или, даже если они и смотрят из окна, чтобы заметили всего лишь босоногую девицу, завернутую в одеяло. Таких в Лондоне полно, и до них никому нет дела.
Хотя сегодня ей так везет, что в карете наверняка окажутся милосердные святые, движимые состраданием к падшим женщинам.
Но к счастью, карета проехала мимо, осветив фонарями мостовую и ограду сначала слева, а затем справа от девушки, и Мира вновь осталась одна в неспокойной, опасной темноте.
Ей хотелось спрятаться где-нибудь, но она заставила себя пойти дальше. После небольшой передышки девушка еще острее стала чувствовать грубую брусчатку, рвущую ее шелковые чулки, камни, царапающие ступни, и, что хуже всего, что-то липкое и склизкое, попадающееся иногда под ноги.
Холодно не было, но Мару трясло от страха. Лондон, как оказалось, вовсе не засыпал после полуночи, а, наоборот, был полон жизни. Девушка услышала мяуканье кошки, тихое шуршание, скорее всего крысы, но самыми опасными для нее были звуки, говорящие о присутствии людей: музыка и голоса, доносящиеся из какой-нибудь таверны.
В прошлом этот район, прилегающий к Сент-Джеймсскому дворцу, был самым престижным в Лондоне. Здесь и теперь сохранилось немало прекрасных улиц, но среди них, переплетаясь, как червоточины в яблоке, лежал лабиринт упадка, порока и насилия.
Эх, вот бы оказаться в Мейфэре, где газовые фонари праздновали победу над тьмой! Здесь же горели только лампы возле домов зажиточных людей. Их неяркого света хватало лишь на то, чтобы сломить кромешную темноту. Но вот разглядеть, что шебуршится прямо под ногами, а потом поспешно убегает, было просто невозможно.
Дом ее сестры Эллы в Мейфэре был слишком далеко. До него по меньшей мере миля. Если пораненные ноги Мары и могли бы справиться с такой дорогой, то ее нервы не выдержали бы точно. Конечно, можно попробовать добраться до Грейт-Чарлз-стрит, до дома графа Йоувила, там ей всегда помогут….
И тут она услышала голоса. Мужские грубые голоса и громкий смех. Они приближались.
Мара не могла допустить, чтобы ее застали в таком виде: под одеялом не было ничего, кроме корсета и нижней рубашки. Девушка в отчаянии огляделась по сторонам, ища укрытия.
По правую и левую стороны от нее тянулись сплошные ряды домов, перед каждым домом была металлическая ограда, охраняющая спуск к двери в подвал. Она толкнула ближайшую калитку, но, как и следовало ожидать, та оказалась заперта. Мужчины уже повернули на улицу. Их было четверо.
Мара притаилась, благословляя темноту, царившую вокруг. Девушка изо всех сил толкнула следующую калитку и чуть было не упала, когда та на удивление легко открылась. Слава тебе, Господи! Оступаясь на крутых ступеньках, она спустилась к подвальчику чьего-то дома и спряталась в густой тени.
Она чуть не задохнулась от вони. Должно быть, где-то валялось дохлое животное, издававшее этот сладковато-приторный запах. Девушка постаралась затаить дыхание, пока тяжелые ботинки и громкие голоса не уберутся подальше. Она не понимала ни слова из того, что говорили мужчины, такой сильный у них был акцент, но вздрогнула от страха, когда раздался очередной раскат хохота.
Несмотря на вонь, ей не хотелось покидать свое убежище, но выхода не было, при дневном свете ее положение станет еще хуже. Да еще и служанка не спит, ждет ее дома, чтобы впустить обратно. Если она не вернется этой ночью, Рут запаникует. Она расскажет обо всем Элле и Джорджу, а те расскажут ее семье, и тогда ее вынудят вернуться домой в Брайдсуэлл. И хотя Брайдсуэлл сейчас казался ей раем, Маре вовсе не хотелось, чтобы все узнали о ее безрассудстве.
Она сможет выбраться из этой ситуации без лишних проблем. Она должна.
Мара вскарабкалась по крутым ступенькам на пустынную улицу, добежала до угла и взглянула на надпись на доме. Аппер-Эли-стрит! Она знала, где сейчас находится.
Это недалеко от Сент-Джеймс-сквер и Кинг-стрит, где зал для приемов клуба «Олмак», а Дэр жил на соседней улице.
Лорд Дариус Дебнем, младший сын графа Йоувила, был близким другом Саймона, брата Мары. Дэр много лет подряд гостил в Брайдсуэлле во время каникул.
На днях Мара и Элла встретили его в Сент-Джеймсском парке, и он сказал, что живет сейчас в Йоувил-Хаусе. Он даже сообщил, что его родители в отъезде. Где-то в Отленде или Чизике.
Она покачала головой. Какая разница? Дэр был поблизости, и она может доверять ему, как брату. Дэр поможет ей выбраться из этой передряги и, возможно, даже согласится ни о чем не рассказывать Элис и Джорджу.
Она поспешила вперед, стараясь держаться в тени. Следующая улица оказалась Грейт-Чарлз-стрит. Слава Богу!
Особняк Дебнемов должен быть хорошо заметен, но от волнения, да еще и в сумерках, она ничего не могла разобрать. Все дома казались одинаковыми.
И тут она его увидела – массивный фасад с единственной дверью.
Она перебежала улицу, но ее радость тут же испарилась: в Йоувил-Хаусе не горело ни одно окне и вообще не было никаких признаков жизни.
Дэр, наверное, уже давно лег спать. Он еще не полностью оправился от ранений, полученных при Ватерлоо. К тому же была еще одна проблема. Разве опиум не делает сон людей крепче?
Днем леди Мара Сент-Брайд могла бы просто постучать Теперь же, даже если ей и удастся разбудить кого-нибудь из слуг, они просто захлопнут дверь у нее перед носом.
Но и дальше идти она не могла. Ступни болели, коленки подгибались, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Мара посмотрела на четыре этажа темных окон. Даже если бы она и знала, какое из них принадлежит спальне Дэра, вряд ли смогла бы добросить до него камень.
Девушка присела на нижнюю холодную ступеньку крыльца и тихо заплакала.
Если бы она осталась дома в Брайдеуэлле, этого бы не произошло. Там вообще никогда не происходило ничего нового, и там у нее были друзья, семья и привычные занятия. Но даже если бы она и попала в неприятную ситуацию, там в любом доме ей бы помогли и не раздули бы из этого скандал.
Мара вздохнула и поднялась. В конце концов, она сама заварила эту кашу, самой ей придется ее и расхлебывать. Раз уж нужно идти пешком до Гросвенор-сквер, то так она и сделает.
