Кэт Мартин
Грешные обещания
Севеноукс, Англия
Февраль, 1803 год
Николас длинным смуглым пальцем провел вдоль позвоночника виконтессы, затем, чуть отстранившись, окинул одобрительным взглядом изящную фигуру, полюбовался блестящими черными волосами, разметавшимися по подушке. Виконтесса была настолько соблазнительна, что Николас вновь ощутил прилив желания. «Пожалуй, неплохо было бы снова заняться с ней любовью», — подумал он.
Однако, взглянув на стоявшие на мраморной каминной полке часы из золоченой бронзы, понял, что времени на любовные утехи у него уже нет: через час должен появиться его поверенный.
И хотя Нику всегда было безразлично мнение окружающих, ему не хотелось, чтобы Сидни Бердсолл думал о нем хуже, чем он есть на самом деле. Бердсолла он уважал и считал своим другом.
Склонившись над уютно устроившейся женщиной, Николас Уорринг, четвертый граф Рейвенуорт, меланхолично чмокнул ее в шею:
— Пора, крошка.
Виконтесса приоткрыла глаза и чуть приподняла голову с подушки, при этом ее иссиня-черные волосы соблазнительно заскользили по розовым соскам.
— Ну пожалуйста, Ники, дай мне еще полежать! Еще так рано! Я думала, мы сегодня будем вместе до самого вечера.
Николас покачал головой:
— Прости, сегодня не могу. — Он взял прядь ее густых черных волос, поиграл ими, пропустил сквозь пальцы. — Мой поверенный уже выехал из Лондона. Через час он должен быть здесь.
Виконтесса томно потянулась, ее тугая, налитая грудь так и манила к себе, однако мысли Николаса уже приняли другое направление. Но женщина не желала сдаваться: она провела рукой по покрытой курчавыми темными волосами груди графа, потеребила пальцем плоский бронзовый сосок и капризно прощебетала:
— Скажи ему, что ты занят. Скажи, чтобы он пришел сегодня вечером.
Ник раздраженно отвел ее руку. В нем нарастало нетерпение, окончательно вытесняя желание. Теперь, когда его любовнице настало время идти домой, он хотел, чтобы она сделала это побыстрее и безо всяких ненужных разговоров.
— Сидни приезжает ко мне редко. Очевидно, его привело какое-то важное дело. — Перекатившись через виконтессу, он легонько хлопнул ее по спине. — Будь хорошей девочкой, Мириам. Одевайся и ступай домой.
Глаза Мириам потемнели. Она надменно фыркнула и, бросив на графа недовольный взгляд, потянулась за своей одеждой. Затем быстро принялась одеваться. Мириам Бичк-рофт, леди Дэндридж, двадцати пяти лет от роду, была эгоистичной и испорченной женщиной. Ник редко обращал внимание на ее вспышки гнева и детские капризы, но иногда, как, например, сегодня, в голову ему закрадывалась мысль, что скоро он не выдержит и бросит эту сумасбродную особу.
— Мы с тобой теперь не скоро увидимся, — бросила Мириам через плечо, в то время как Ник застегивал бесконечные пуговки на спине темно-фиолетового шелкового платья. — Завтра должен приехать Макс. Он останется в Уэстовере до конца следующей недели.
Максвелл, виконт Дэндридж, мужчина весьма преклонного возраста, был мужем Мириам. Большую часть года супруги жили в Уэстовере — загородном поместье виконта, расположенном неподалеку от Рейвенуорт-Холла. Удобно. И для Николаса, и для Мириам, поскольку супруг часто бывал в отъезде.
Ник насмешливо улыбнулся любовнице:
— Не сомневаюсь, что ему не терпится тебя увидеть. Не забудь передать ему от меня привет.
Виконтесса недовольно надула свои хорошенькие губки, однако Нику было на это наплевать. Помимо красоты и изобретательности в постели, больше никакими привлекательными для него качествами Мириам не обладала. Естественно, Ник ей об этом не говорил. Он был джентльменом и оставался им даже после девяти последних нелегких для него лет, хотя налет светскости с годами заметно потускнел.
— Ты будешь по мне скучать, — проговорила Мириам, протягивая графу для поцелуя все еще надутые губки. Ее волосы уже были собраны в тяжелый узел. — Еще пожалеешь, что отправил меня домой.
Николас усмехнулся:
— Очень может быть. Что ж, придется до твоего возвращения утешаться игрой в карты и выпивкой.
Мириам самодовольно улыбнулась. Она не сомневалась, что в предвкушении будущих наслаждений граф не захочет лезть в постель к другой женщине. На самом же деле граф привык ни в чем себе не отказывать. Равно как и сама Мириам.
Они вышли из спальни, спустились, как обычно, по черной лестнице и появились в холле, словно только что покинули одну из гостиных. Эта невинная хитрость никого не могла обмануть, да и для верных слуг графа не требовалась, но Николас считал, что, если Мириам доставляет удовольствие соблюдение приличий, стоит пойти ей навстречу.
У входной двери Мириам на мгновение задержалась.
— Что ж, увидимся через две недели. — Она улыбнулась слегка припухшими от поцелуев губами. Щеки ее слегка разрумянились, что выгодно подчеркивало кремовый оттенок кожи. — До свидания, Ники, любовь моя!
Как ни обворожительна была виконтесса, но, когда она скрылась в глубине кареты, Ник почувствовал облегчение. Мириам — потрясающая любовница, но говорить с ней было абсолютно не о чем, и граф уже начал тяготиться этой связью. Быть может, двухнедельная разлука поможет возродить затухающую страсть.
Ник повернулся к высокому, почти совсем лысому дворецкому, застывшему, как изваяние, у входной двери. Эдвард Пендергасс служил Уоррингам верой и правдой не один десяток лет. Он был одним из немногих, кто не бросил графа в последние годы.
— Я жду Сидни Бердсолла. Когда он приедет, проводи его в мой кабинет. Я буду там.
— Как прикажете, милорд, — проговорил дворецкий, слегка склонив голову.
Осанка у него была безукоризненная, как и в те дни, когда он служил отцу Ника, третьему графу Рейвенуорту. Тогда все здесь было по-другому, подумал Ник. Был жив отец, была жива мать. Они обожали своих детей: Ника и его младшую сестренку Мэгги.
Воспоминание о родителях и сестре болью отозвалось в душе Ника, и он поспешил мысленно переключиться на предстоящий визит своего поверенного. Интересно, какое важное дело побудило Сидни Бердсолла приехать из Лондона в Рейвенуорт-Холл, который друзья графа называли не иначе как «берлога развратника»?
Что ж, скоро он узнает.
Облаченная в серый военного покроя дорожный костюм с черным кантом, Элизабет Эбигейл Вулкот сидела на софе в золотой гостиной Рейвенуорт-Холла и безумно волновалась.
Сердце молотком стучало в груди, руки нервно теребили сумочку. Поправив серую шляпку с узкими полями и спрятав под нее выбившуюся прядь темно-рыжих волос, она поудобнее устроилась на обитой золотистой тканью софе. Твердо решив не думать о том, что происходит в кабинете, она огляделась по сторонам.
