Лиза Клейпас
Люби меня в полдень
Моей блестящей и совершенно невероятной подруге Элоизе. Перефразируя Э.Б. Вайта[1]: «Нечасто встречаешь истинного друга и хорошего автора. Элоиза и то и другое».
Навсегда с любовью. Л.К.
Капитану Кристоферу Фелану
1-ый батальон стрелковой бригады
Военный лагерь на мысе Мапан[2]
Крым
Июнь 1855 года
Дорогой Кристофер!
Я больше не могу писать вам.
Я не та, за кого вы меня принимаете.
У меня не было намерений писать вам любовные письма, но они стали именно такими. По пути к вам мои слова превратились в бьющееся с листка бумаги сердце.
Возвращайтесь, пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня.
— без подписи
Гэмпшир, Англия
За восемь месяцев до этого.
Все началось с письма.
А если точнее, то с упоминания о собаке.
— Так что там с собакой? — спросила Беатрис Хатауэй. — Чья собака?
Её подруга Пруденс, первая красавица графства, достала письмо, которое прислал её поклонник, капитан Кристофер Фелан.
Хотя не следовало джентльмену переписываться с незамужней барышней, но они договорились тайно обмениваться письмами, используя в качестве посредника невестку Кристофера.
Пруденс бросила на Беатрис наигранно хмурый взгляд.
— Беа, ты выказываешь больше беспокойства о собаке, чем о капитане Фелане.
— Капитан Фелан не нуждается в моем беспокойстве, — категорично заметила Беа. — В Гэмпшире о нём беспокоятся все девицы на выданье. Кроме того, он сам решил пойти на войну, и я уверена, что он замечательно проводит время в этой своей элегантной форме.
— И нисколько не элегантной, — мрачно отозвалась Пруденс, — на самом деле в его новом полку совершенно ужасная форма, тёмно-зеленая, с чёрной отделкой и никакой золотой тесьмы или галунов. А когда я спросила — почему, капитан Фелан сказал, что это для маскировки стрелков, хотя это не имеет смысла, поскольку все знают, что британский воин слишком храбр и горд, чтобы скрываться во время сражения. Но Кристофер, то есть, капитан Фелан, сказал, что это к … о, он использовал какое-то французское слово…
— Камуфляж? — спросила заинтригованная Беатрис.
— Да, откуда ты знаешь?
— Многие животные умеют маскироваться, чтобы быть незаметными. Хамелеоны, например. Или вот — пятна у совы помогают ей сливаться с корой дерева. Или…
— Святые небеса, Беатрис, не начинай очередную лекцию о животных.
— Я не стану, если ты расскажешь мне о собаке, — согласилась Беатрис.
Пруденс вручила ей письмо:
— Читай сама.
— Но, Прю, — запротестовала Беатрис, когда ей в руки всунули маленькие аккуратные страницы. — Возможно, капитан Фелан написал что-то личное.
— Если бы мне так повезло! Всё совершенно мрачно. Ничего, кроме сражений и дурных вестей.
Хотя Кристофер Фелан был последним человеком, которого хотела бы защищать Беатрис, она не могла не указать:
— Он на войне в далеком Крыму, Прю. Не думаю, что в военное время происходит много приятного, о чём можно написать.
— Ну, мне не интересны другие страны, и я никогда не делала вид, что это не так.
Невольная улыбка озарила лицо Беатрис.
— Прю, ты уверена, что хочешь быть женой офицера?
— Ну, конечно… Большинство произведённых в офицеры военных не отправляются воевать.Они — самые модные джентльмены в городе, и, если соглашаются на половину жалованья, у них почти нет никаких обязанностей и они вообще не должны появляться в полку. Так было и с капитаном Феланом, пока его не призвали в действующую армию, — Пруденс пожала плечами. — Мне кажется, что войны всегда начинаются не вовремя. Слава богу, капитан Фелан скоро вернется в Гэмпшир.
— Правда? Откуда ты знаешь?
— Родители говорят, что война закончится к Рождеству.
— Я тоже такое слышала. Однако все задаются вопросом, не слишком ли мы недооцениваем русских и не переоцениваем ли себя.
— Как непатриотично! — с дразнящим блеском в глазах воскликнула Пруденс.
— Патриотизм не имеет никакого отношения к тому, что Военное министерство с неоправданным энтузиазмом отправило тридцать тысяч мужчин в Крым, толком не разработав план действий. У нас нет достаточных знаний о местности и никакой продуманной стратегии её захвата.
— Откуда ты так много знаешь?
— Из «Таймс». Об этом каждый день пишут. Ты что, не читаешь газет?
— Политические статьи — нет. Родители говорят, что молодой леди не подобает интересоваться такими вещами.
— Моя семья обсуждает политику каждый вечер за ужином, и мои сестры и я принимаем участие в разговоре, — Беатрис специально сделала паузу, прежде чем добавить с озорной улыбкой: — У нас даже есть своё мнение.
У Пруденс изумленно расширились глаза.
— Боже мой. Ну, я не удивляюсь. Всем известно, что твоя семья… необычная.
«Необычная» — самое доброе слово из тех, которыми обычно описывали семью Хатауэй. Семейство состояло из пяти человек, старшим был Лео, дальше шли Амелия, Уин, Поппи и Беатрис. После смерти родителей с семейством произошли удивительные изменения в благосостоянии. Хотя Хатауэйи и были благородного происхождения, но являлись лишь отдаленной ветвью аристократического рода. После ряда неожиданных событий Лео унаследовал титул виконта, к которому ни он, ни его сестры не оказались даже отдаленно готовы. Они переехали из маленькой деревушки Примроуз в поместье Рэмси на юге графства Гэмпшир.
По прошествии шести лет Хатауэйи достаточно обучились, чтобы приспособиться к высшему обществу. Но ни один из них не научился думать как титулованная особа, ровно как не приобрел аристократической важности и манер. Другая бы семья в подобных обстоятельствах постаралась улучшить свое положение, вступая в браки по расчету, чтобы упрочить социальные позиции, но Хатауэйи предпочитали связывать себя узами брака по любви.
Что касается Беатрис, то было сомнительно, выйдет ли она замуж вообще. Она была только наполовину цивилизована, проводя большую часть времени на свежем воздухе, совершая верховые или пешие прогулки по лесам, болотам и лугам Гэмпшира. Беатрис предпочитала компанию животных обществу людей, подбирая раненых и осиротевших существ и выхаживая их. Животные, которые не могли самостоятельно выжить в диких условиях, оставались у неё на правах домашних любимцев, и Беатрис заботилась о них. Этого для неё всегда было достаточно… до недавнего времени.
