Расстроенный вид старика огорчил Ройса. С досадой он понимал, что сократить общение с Эйми без ограничения связей с ее отцом невозможно. И хотя он знал, что это единственный выход из сложившейся ситуации, чувство вины не покидало его.
– И я надеялся не меньше. Прошу великодушно простить меня, – не меняя тона, произнес Ройс, – но, возможно, я смогу найти время и заглянуть к вам на Белгрейв-сквер перед возвращением в Стоунклифф. Если память не изменяет, в последней партии в шахматы вы разгромили меня. Буду рад возможности отыграться.
– Да что вы! Не стоит извиняться, – успокоил его Олбрайт. – Хотя с вашей стороны неосмотрительно отказываться от обеда, сулящего гастрономическое удовольствие. Тушеная утка выходит отменной у повара Хоксли…
– Ну же, Филипп, оставь молодого человека в покое. – Леди Оливия перебила брата, слегка дернув его за руку. Чуть наклонив голову, она самоуверенным изучающим взглядом посмотрела на Ройса из-под трепещущего в ее руках веера. Вероятно, раньше она и была привлекательной женщиной, но с возрастом черты ее аристократичной внешности стали резче. Седеющие волосы были так сильно зачесаны назад, что брови поднялись неестественно высоко, придавая лицу удивленное выражение. – Несмотря на то, что мы, несомненно, почувствуем недостаток обшения с виконтом, мы не должны забывать, что длительное путешествие утомило его. И уж наверняка нам не хотелось бы еще больше утруждать его, навязывая свое общество, не так ли?
Ее показная вежливость не тронула Ройеа. Негативное отношение старшей сестры маркиза к его персоне было ему известно. Но как любил говаривать Хоксли, она была твердолобой гарпией, угодить которой не мог никто, даже ее племянницы, в воспитании которых она помогала брату.
И особенно трудно это удавалось Эйми.
Очередная мысль об Эйми заставила Ройса украдкой посмотреть в ее сторону. Она стояла, обхватив себя руками, с абсолютно отрешенным выражением лица. Казалось, что происходящее нисколько не занимало ее.
Безразличие Эйми огорчало его. Он мог бы понять и вынести признаки злости или задетой гордости, но столь очевидное равнодушие вызывало раздражение. И вдруг дьявол завладел его разумом. Все, о чем он мог думать, так это о том, как сорвать этот внешний налет безучастности.
Таким образом, вместо того чтобы, еще раз извинившись, отправиться к себе, он схватил за руку леди Оливию и, наклонив голову в знак озабоченности, сказал:
– Вы и правда почувствуете недостаток общения со мной? Но как же так, миледи? Я и не подозревал, что могу служить причиной вашего огорчения. Иначе бы не посмел лишить вас этого. На самом деле ничто не способно доставить мне большего удовольствия, чем ваше общество на этом вечере.
Несмотря на то расстояние, что отделяло его от Эйми, Ройс уловил вырвавшийся из ее уст вздох. Довольный произведенным эффектом, он не смог удержаться от хищной гримасы. Значит, не так уж безразлично было для нее происходящее. Как бы ему ни хотелось взглянуть в лицо Эйми в этот момент, совладав с собой, он продолжал смотреть на леди Оливию. Наморщив нос, тетушка уставилась на лорда, как будто Ройс источал отвратительный запах.
– Как… мило, – растягивая слова, выдавила она в ответ, одновременно высвобождая руку из его ладоней. – Уверена, все будут только рады, узнав, что ваше решение изменилось.
Вот это стоит поставить под сомнение, мелькнуло в мозгу Ройса. Он растерял последние капли разума. После того как большая часть вечера была потрачена на то, чтобы избежать общества Эйми, сейчас он по собственной воле был готов все испортить.
Довольный смех вырвался у маркиза, и, похлопав Ройса по плечу, он сказал:
– Чудесно, Стоунхерст. И хоть, возможно, сестрица перегнула палку, но уверен, что без вас вечер и правда будет не таким приятным.
Ройс медленно повернулся в сторону Эйми. Она в изумлении смотрела на него. Отразившийся на ее лице испуг весьма красноречиво показывал, что она не разделяет мнения отца. Встретившись взглядами, они неотрывно смотрели друг на друга целую вечность. И тут огонек бунтарства засветился в янтарных озерах ее глаз, а подбородок молниеносно взмыл вверх.
Как твердо было его намерение избегать встречи с ней! А теперь из-за охватившего его желания растопить холодность Эйми они вынуждены провести остаток вечера вместе. Но Ройс знал, на что идет.
В какой-то момент он почти спас себя, но теперь по собственной воле отбросил все предосторожности – Эйми была не из тех, кто уйдет от вызова, оглядываясь на мнение окружающих.
Путь назад был отрезан для каждого из них. Ему оставалось только молить о том, чтобы не пожалеть о своем опрометчивом побуждении.
– Право, Эйми, к чему так нервничать? Это совершенно не к лицу молодой леди.
Язвительное замечание тети Оливии вернуло Эйми к действительности. Вздрогнув, девушка резко подняла голову и наткнулась на осуждающий взгляд тети. О проклятие, она уже сбилась со счету, сколько раз сестра отца заставала ее сегодня витающей в облаках! Но именно сегодня она не могла позволить себе быть рассеянной и, напротив, должна была постоянно контролировать себя.
Прежде чем попытаться ответить, Эйми сделала глубокий вздох, спрятав в складки платья сжатые кулаки. Собрав остатки самообладания, она пробормотала:
– Извините, тетя Оливия. Боюсь, я слегка встревожена. – Эйми постаралась придать голосу оттенок раскаяния, которого в душе не было и в помине.
Тетушка, сидевшая рядом с Эйми на софе, усыпанной многочисленными подушками, презрительно фыркнула.
– Это слишком бросается в глаза, – отрезала она ледяным тоном. – Дурно воспитанные близнецы Джилли за день ерзают куда меньше, чем ты за то время, пока мы здесь. Почему ты ведешь себя подобным образом?
«А вот и вопрос, ответ на который вряд ли устроит тетю Оливию», – уныло подумала Эйми.
Она кинула мимолетный взгляд в другую сторону зала, где отец увлеченно беседовал с Вайолет Лафлер, Морой, лордом Хоксли и тем самым мужчиной, что вызывал скованность Эйми. Стоунхерст стоял, непринужденно облокотившись о каминную полку, чуть подавшись вперед в стремлении не пропустить ни слова из уст лорда Олбрайта. Теперь Эйми издалека наблюдала за ним. Он был прекрасен. Длинные волосы обрамляли его лицо. Вечерний фрак великолепно сидел на его мускулистой фигуре.
У Эйми заныло сердце. Оно билось с бешеной частотой, будто вот-вот выпрыгнет. Эйми была твердо уверена, что готова к встрече с лордом и в силах справиться с водоворотом чувств и эмоций, охватывающих ее при каждой новой встрече. Однако нескольких мгновений было достаточно, чтобы понять, как она заблуждалась.
